Коллаж Николая ГИРГЕЛЯНашлось немало тех, кто возмутился подобной трактовкой произошедшего. Об этом стало известно и в самых высоких инстанциях. Приговор отменили. Женщину-мать освободили. Сообщалось, что ей должны возместить моральный ущерб. Но кто мешает назвать так же громко и конкретно имена тех, кто принял такое безграмотное решение на уровне следствия, прокуратуры и самой судебной инстанции? Сам же факт произошедшего был подан теми же СМИ в основном как торжество справедливости.
В те же дни стало известно и еще о нескольких подобных случаях, когда только вмешательство более высоких должностных лиц позволило исправить очевидные судебные ошибки. Скорее всего, так «сбежалось», потому не станем брать на себя смелость говорить о каком-то системном кризисе в судебной практике наших соседей. Подобные ошибки возможны и случаются везде, в самых разных странах. Не исключены они и у нас. В связи с этим возникло желание поделиться некоторыми размышлениями на «полях» этой темы.
Однако прежде расскажу о любопытнейшем исследовании, проведенном в США, о котором на днях прочитал в одном из литовских журналов. Была поставлена задача сравнить, насколько отличаются решения судей, принимаемые утром, вечером, в обед и после обеда. Резонно предположить, что строгость таких решений никоим образом не связана с сытостью судьи. Тем более что все судьи, которые участвовали в исследовании, заверили, что действуют во всех случаях совершенно искренне. Но результаты опыта оказались неожиданными!.. По уровню благосклонности решения принятые утром были выше среднего. Перед обедом — более строгие. Вечером же, когда судьи были уже уставшими, решения выглядели весьма строгими. В таком случае говорят, что судьи тоже люди. Потому не случайно время от времени в научной среде возникают дискуссии о том, возможно ли привлечение в судебной практике когда-либо беспристрастных автоматов. Лишь единицы из тех, кто принимает участие в таких дискуссиях, уверены, что подобное возможно в будущем. Основной же вывод состоит в том, что судить людей должны люди, а не автоматы.
Да, скорее всего, полностью исключить судебные ошибки, как в любой человеческой области, невозможно. Но и подтверждается факт того, что именно развитие гражданского общества позволяет исправить многое из того, что необходимо исправить. Свидетельством тому и приведенный в начале этих заметок случай с воспитательницей детского сада. Не соглашусь с теми, кто настаивает, что, дескать, у нас в Беларуси гражданское общество развивается слишком медленно или вовсе его нет. Та открытость, которую в последнее время демонстрирует власть, по-своему беспрецедентна. Скажем, сегодня нет вопросов, которые нельзя было бы обсудить с представителями власти, в том числе и с чиновниками самого высокого ранга, во время регулярных «прямых линий». Поднимаются на них, кстати, и вопросы, относящиеся к судебной практике.
Не как публичное лицо, а как обычный гражданин выскажу и несколько замечаний из собственных наблюдений, и примеров из СМИ. Мне думается, что не совсем соответствует времени и уровень нашей адвокатуры. Поэтому так немного оправдательных приговоров. Вспоминается случай из журналистской практики…
В те годы я работал в военной газете «Во славу Родины». Меня вызвал к себе тогдашний главный редактор — писатель-фронтовик Виктор Федорович Трихманенко — и сказал, что в гарнизонном трибунале начинается суд над одиннадцатью преступниками — бывшими полицейскими и смотрителями концлагерей. Надо освещать этот процесс, публиковать яркие, интересные материалы. И я занялся этим. Почему судили сразу такую большую группу? Их выявляли по всему тогдашнему СССР, тщательно собирали факты их злодеяний. Работа была проведена огромная. Эти люди давно надели другие маски, сменили фамилии, срослись, как говорится, с народом.
Но вот что меня поразило на этом суде! Адвокаты. Они были у каждого из обвиняемых и защищали их умело, умно. Красноречиво рассказывали, как их подопечные ударно трудятся сейчас на своих рабочих местах, какие у них награды и благодарности. Приводили даже записи школьных учителей, где те хвалили их детей и благодарили родителей за хорошее воспитание. Процесс во всех отношениях был тяжелым. Довелось услышать много жутких историй, увидеть глаза и слезы многих свидетелей тех событий. На счету некоторых из этих преступников были сотни загубленных жизней соотечественников. Для большинства из них прокурор просил высшую меру наказания.
Тем не менее никому такой приговор не был вынесен. Думаю, что в основном благодаря умелой работе адвокатов. Я и тогда не брался судить — плохо это или хорошо, правильно или неправильно. Но факт есть факт, хотя надо признать, что сроки наказания военным преступникам были вынесены вполне серьезные.
Не думаю, что адвокатов себе эти люди выбирали сами. Им их назначили, но отработали они ответственно и честно, несмотря на такую своеобразную тематику.
А вот теперь попытаемся плавно перейти к другому наблюдению. Замечали ли вы, как разнятся сроки наказания тем, кто на суде признает свою вину, и тем, кто ее не признает? Наверняка замечали, ибо различие порой бывает на удивление несоизмеримым. Саму практику можно понять и объяснить. Человек осознал вину, раскаялся. С ним можно поступить и помягче. Но нет ли здесь определенной лазейки для тех, кто понимает, что раз уж все равно осудят, то не попытаться ли самому себе таким признанием скостить срок? Особенно если различие в наказании столь существенно…
Иногда складывается впечатление, что судьи бывают столь благосклонны к признавшим свою вину еще и потому, что таким образом очищают душу от некоторых сомнений в своей правоте.
В идеале следствие должно быть проведено так, чтобы факты, изложенные на суде, было бы глупо отрицать даже самому обвиняемому. Но так бывает не всегда. Отсюда и случаи несогласия с приговором. Отсюда и «обжалованию подлежит».
Уже говорилось, что развитие гражданского общества у нас набирает ход. Но, похоже, время требует ускорения. Многие наши общественные организации готовы к такому сотрудничеству. Если бы накануне принятия каких-то решений на законодательном уровне были проведены более массовые и заметные обсуждения в коллективах, в общественных организациях или на тех же телевизионных ток-шоу, легче было бы избежать возникающих затем некоторых недоразумений.
Еще одним из признаков развитого гражданского общества является то, что в нем не боятся исправить ошибки, отступить на шаг назад, чтобы затем еще заметнее идти вперед. Сложная дорога в новое время проходит во всех сферах нашей жизни. Бояться этого движения не надо. Это ведь и есть сама жизнь…
