Работая в Узбекистане в должности межобластного охотничье-рыболовного инспектора, я частенько посещал густой тугайный лес в Дальверзинском военно-охотничьем хозяйстве. С начальником этого хозяйства Сафаром Бегматовым меня связывала большая и крепкая дружба. Не один раз попадали мы с ним в серьезные переплеты в схватках с браконьерами и всегда выходили из них с честью благодаря сплоченности и взаимовыручке. А после того как мне и моим двум помощникам удалось спасти его от неминуемой смерти — мы стали, как братья.
Произошел этот случай в самый канун октябрьских праздников, в теплый и солнечный день, во время рейда по борьбе с браконьерством на территории Дальверзинского охотхозяйства и близлежащих охотничьих угодий. Со мной в этом рейде были два общественных инспектора — Сергей Шейкин и могучий казах Укен Сайделин. Вооружены они были сигнальными ракетницами, а я — табельным пистолетом ТТ. Наше транспортное средство — мотоцикл «Урал», от гула которого с обеих сторон лесной дороги, с треском и возмущенными криками, сверкая всеми цветами радуги, взлетали стаи фазанов.
Ехали мы не быстро, чтобы ненароком зверя какого не искалечить. И когда дорога резко свернула к низкому мосту через широкий и бурный канал, мы увидели самку шакала и двух удивительно малых для этого времени года щенков.
Наше внезапное появление так испугало зверей, что мать в ужасе развернулась, бросилась назад и исчезла в зарослях, а щенки прыгнули с моста в стремительную пучину канала.
Один, видимо более сильный, поплыл к берегу, второго же течение понесло на притопленную корягу. Ударило о нее и стало затаскивать под воду, несмотря на упорное сопротивление звереныша.
Сбросив ремень с пистолетом и прыгнув с моста, я в одно мгновение оказался возле погибающего щенка, успев схватить его за шиворот в самый последний момент, когда голова зверька уже исчезла под водой. Затем поднял его над собой, уже рычащего и вцепившегося зубами мне в палец, и поплыл к берегу, по которому, забыв о страхе перед людьми, в отчаянии металась его мать.
Когда мои ноги коснулись дна и я медленно направился к берегу уже пешком, неся на вытянутой руке ее детеныша, она метнулась к кустам, остановилась, развернулась и, глядя на меня полными отчаяния глазами, застыла на месте. Тихо бормоча ласковые слова, я протянул ей спасенного детеныша.
— Вот, возьми свое чадо, глупенькая. Жив он и здоров! Слышишь, как рычит? Даже за палец укусил меня негодник!
Мать стояла не шевелясь. Но когда я опустил щенка на песок, и он поковылял в ее сторону, она бросилась к нему, схватила зубами за шиворот и стремительно исчезла в тугайных дебрях.
Ну вот! Одно хорошее дело мы сегодня совершили! Сейчас выкрутим одежду, немного просушим ее на кустах и поедем посмотрим, кто это в километре от нас так активно из ружей палит. Может, военные охотники из Ташкента приехали, а может, и бригада браконьерская — чем черт не шутит!
Вдруг со стороны дома начальника охотхозяйства, расположенного на берегу Сырдарьи, послышался треск мотоцикла «Минск», удалявшийся по направлению к стреляющим. Наверняка это был Сафар. Выстрелы стихли, и это вполне закономерно, поскольку там появился представитель охотнадзора. Но почему у меня так тревожно сжалось сердце?
Быстро сняв с кустов почти просохшую одежду и надев ее, я завел мотоцикл и мы помчались на помощь нашему другу и коллеге. И когда выехали из леса, увидели автомобиль УАЗ-469, четверых офицеров милиции с ружьями в руках, кучу убитых фазанов у них под ногами, мотоцикл, валявшийся на боку, и лежавшего на земле Сафара со скрученными за спиной руками и окровавленным лицом.
Мы были в цивильной одежде, и наш вид не представлял опасности для этих людей, привыкших к вседозволенности и безнаказанности. Они приставили ружья к машине и повелевающими жестами приказали проехать мимо них не останавливаясь. Но я в ответ резко остановил мотоцикл, спрыгнул с него и, выхватив из кобуры пистолет, громко объявил им, что мы представители Госохотнадзора и если кто-либо из них попытается двигаться, будет немедленно застрелен.
— А вы, ребята, тоже держите их под прицелом ракетниц! — приказал я своим помощникам.
Спрашиваю милиционеров:
— Что здесь произошло и почему начальник охотничьего хозяйства лежит на земле избитый и в наручниках?
— Да вот, сволочь пьяная! — отвечает один капитан. — Товарища нашего подстрелил! В машине он лежит, умирает. А вы не мешайте нам поскорее отвезти его в ближайшую больницу и доставить преступника в Ташкент, не то мы и вас арестуем! Заводи, водитель, мотор! А вы, — приказал он своим сообщникам, — тащите убийцу в машину!
Полагая, что после этой информации мы не будем чинить им препятствий, распоясавшиеся бандиты бросились к Сафару, и тот закричал:
— Не верь им, Сергей, я никого не убивал!
Теперь мои сомнения развеялись, и я понял, что должен действовать решительно и жестко. Дважды стреляю в радиатор загудевшей машины и кричу:
— На землю, мерзавцы, или всю толпу расстреляю!
Браконьеры, сообразившие наконец, что я не блефую и настроен крайне решительно, послушно упали на землю, и мы связали их. Пришло время освободить от наручников и нашего коллегу и товарища. Радость Сафара невозможно было описать. Он и обнимал нас, и плакал от радости, а когда нервный стресс немного отпустил, я попросил объяснить, как он, будучи вооруженным, позволил избить себя и одеть наручники, видя перед собой явно злостных браконьеров.
— Когда я услышал стрельбу в тугаях, сел на мотоцикл и помчался к месту браконьерства. Увидел здесь толпу милиционеров с кучей убитых фазанов. И наш участковый в толпе.
Приказываю им: «Кладите ружья на землю и отойдите в сторону!»
А участковый идет ко мне с протянутой рукой и говорит: «Здорово, Сафар! Ты что, не узнал меня?»
Ну я и подал ему сдуру руку. А он схватил ее, завернул за спину и лицом в землю воткнул! Потом они надели на меня наручники и стали избивать ногами. Даже в лицо пинали! Говорят, что теперь для них одно только спасение — отвезти к Сырдарье, привязать груз к шее и утопить. И уже хотели в машину тащить, но тут вы, как из сказки, появились! Наверное, вас сам Аллах послал мне на помощь! Спасибо вам, братья!
Уголовное дело об этих бандитах-оборотнях из карантинной службы держали на контроле в ЦК Узбекистана и командующий Туркестанским военным округом. Судили их по всей строгости закона.
