Обезвредить при любых обстоятельствах

Инспектор по боевой подготовке Однажды в феврале 1946 года Быков заглянул к своему другу Николаю Козакову, работавшему тогда в Буда-Кошелевском райкоме комсомола. Поговорили о жизни, и в разговоре Быков признался, что заниматься сбором налогов – до этого Николай Романович закончил шестимесячные курсы при СНК БССР и был зачислен в штат райфо — не его дело. Казаков внимательно выслушал Быкова и сказал: — А в милицию не хочешь? Ко мне вчера приходил оперуполномоченный станционного линейного поста Бондарев, попросил брать на учет всех желающих работать в железнодорожной милиции… На следующий день Николай Романович разговаривал с Бондаревым. А спустя некоторое время был принят на должность старшего инспектора по боевой подготовке. — В те годы, — рассказывает он, — оперативно-начальствующий состав транспортной милиции формировался, как правило, из бывших фронтовиков и партизан. Большинству из нас в ту пору было по 23—25 лет. Молодые, конечно, но боевой опыт за плечами огромный. А без него на транспорте делать было нечего. Уголовщина здесь приобрела небывалый размах. Матерые преступники, чтобы скрыться от преследования или с целью грабежа, разбоев, пользовались пассажирскими поездами. Рассчитывали на то, что люди в дороге мало знают друг друга, а на вокзале пассажиры меняются каждые час-два. Почти в одно время со мной пришли работать в транспортную милицию Василий Прокопенко, Петр Мищенко, Сергей Костылев, Василий Головачев. Учитывая стремительный рост преступности в послевоенный период, и в частности, на железнодорожных магистралях, в сентябре 1947 года советское правительство приняло решение о реорганизации транспортных отделов МГБ и дорожных отделов милиции в единый орган МГБ на железнодорожном и водном транспорте. То есть задача ставилась так: собрать все силы, возможности в один кулак и ударить по уголовной преступности, а также заняться активным выявлением и ликвидацией различных бандитско-террористических формирований, находившихся на нелегальном положении. Антисоциальному и антигосударственному элементу была объявлена бескомпромиссная война. Человек со шрамом Пригородный поезд Гомель—Жлобин. Монотонно стучат колеса на стыке рельс. За окном пробегают полустанки, леса и перелески сменяются полями. Сопровождающие поезд Быков и старшина Федоров не спеша проходят вагон за вагоном. В тамбуре одного замечают мужчину. В глаза бросается глубокий шрам на щеке. В ориентировке, с которой оперативники ознакомились накануне, указывалось, что в поезде может оказаться опасный преступник. С характерной приметой – шрам на щеке. За несколько дней до этого был ограблен буфет на станции Городня. Грабитель успел скрыться. Оперуполномоченный Михаил Ливенец взял с собой двоих человек и начал прочесывать лесозащитную полосу вдоль железной дороги. Неожиданно среди деревьев мелькнула фигура человека. Ливенец приказал остановиться, но незнакомец выхватил из кармана пистолет и выстрелил в милиционера – рана оказалась смертельной. Преступник бросился бежать… И вот теперь перед Быковым и Федоровым стоял человек со шрамом на лице. — Ваши документы, — спокойно сказал Николай Романович. Тот протянул паспорт. — Игнатов Сергей, 1915 года рождения, — вслух прочитал Быков. — Чем занимаетесь? — Бродяжничаю, — равнодушно ответил тот. Оперативники произвели наружный осмотр. Ничего подозрительного в карманах задержанного не нашли. Но шрам на щеке?.. В Жлобине Игнатова сдали дежурному отдела. В процессе проверки выяснилось, что Игнатов не просто бродяга, которых в послевоенное время было немало, а опасный уголовник-рецидивист, неоднократно судимый, находящийся во всесоюзном розыске. Это он ограбил станционный буфет, скрывался в лесопосадке и выстрелом из пистолета убил Ливенца. Оружие, чтобы скрыть следы преступления, потом выбросил. Оборотень В восьмом вагоне пассажирского поезда Минск—Харьков был убит лейтенант Леонид Агеенко и ранена его жена Люба, возвращавшиеся из отпуска к себе в часть. Свидетели показали, что на перегоне Зябровка—Тереховка вошли трое в военной форме и стали грабить пассажиров. На месте преступления нашли только две стреляные гильзы и одну пулю из пистолета ТТ. Больше никаких следов и улик. А из-за того что нападение было совершено ночью, никто из пассажиров не мог толком описать внешность нападавших. Но несколько дней спустя на одной из улиц Гомеля задержали некоего Алексея Патрушева с вещами, которые, как выяснилось, были ворованными. На допросе Патрушев признался, что он дезертировал из армии, недавно познакомился с человеком по фамилии Бычков и с еще одним подельником совершил кражу в харьковском поезде. На станции Гомель они незадолго до отправления забрались в нерабочий тамбур предпоследнего вагона, затем на ходу вылезли на крышу, добрались до восьмого вагона. Через окно туалета Бычков проскользнул внутрь, открыл тамбурную дверь, впустил подельников. Осторожно, стараясь никого не потревожить, бандиты стали пробираться по тускло освещенному проходу. Бычков заметил спящую женщину, рядом — большой чемодан. Грабитель приблизился к ней и стал снимать с полки чемодан. Неожиданно проснулся человек напротив и попытался задержать бандита, но тот успел выхватить пистолет и сделал несколько выстрелов: сначала в мужчину, потом в женщину. А пока сонные пассажиры не сообразили что к чему, грабители выпрыгнули из поезда. Вещи поделили, на ближайшей станции сели в пригородный поезд, добрались до Гомеля и разбежались по «хазам». Показания Патрушева помогли сотрудникам транспортной милиции выйти на Бычкова, который к тому времени задумал очередное ограбление. Выехал на станцию Городня и в ожидании пассажирского поезда прикорнул на вокзале. Оперативники местного райотдела под видом проверки документов граждан, находившихся на вокзале, задержали Бычкова. Но когда выходили из помещения, бандит неожиданно бросился на милиционера, овладел оружием, двумя выстрелами в упор убил его и успел скрыться. Инцидент на станции Городня не остудил бандита. На следующий день он ограбил товарный поезд. Бычкова надо было как можно быстрее взять, чтобы предотвратить очередные преступления и жертвы. Николай Романович и его товарищи понимали: этот бандит пойдет на все. Брать его надо было очень профессионально. По оперативным данным стало известно, что Бычков после ограбления контейнера в товарном поезде добрался до Гомеля и направляется в сторону Калинковичей. Оперативная группа в составе Быкова, Морозова, Орлова, Федорова и Стреленого села в пригородный поезд и начала проверять каждый вагон. В одном из тамбуров внимание привлек мужчина в военной форме — как-то нервно он вел себя. Когда оперативники попросили предъявить документы, тот резким движением выхватил из кармана пистолет. Но находящийся рядом Федоров оказался проворнее. Ударил бандита по руке, и пуля врезалась в угол двери. В тот же момент он сбил «военнослужащего» с ног, и подоспевшие Быков с Морозовым помогли утихомирить бандита. Всю дорогу до Гомеля он страшно ругался, брызжа слюной, и если б можно было, то рвал бы на себе волосы от того, что так глупо попался —не успел выстрелить в милиционера. Взгляд у этого оборотня был звериный, полный злобы и ненависти. Никаких документов при нем не оказалось. На следствии задержанный назвал себя Михаилом Ипатовым. Но на самом деле он был Михаилом Бычковым, уроженцем Куйбышевской области. Дезертировал из Советской армии, добрался до Беларуси, сколотил здесь банду из таких же, как сам, дезертиров, которая промышляла грабежами и убийствами на железной дороге. Через несколько дней был задержан третий соучастник Бычкова – некто Мошновский. Особо важное задание В конце 40-х годов резко ухудшились отношения между бывшими союзниками – Советским Союзом и Соединенными Штатами. Наступила, как известно, эпоха «холодной» войны. Спецслужбы США и ФРГ начали активно забрасывать на территорию западных областей Беларуси и Прибалтики диверсионно-террористические и разведывательные группы. Они в основном состояли из предателей и изменников Родины, которые в годы войны служили фашистам. После 1945 года в лесах Литвы, Латвии оставались бандитские группы, которые попрятались в специальных схронах и нападали на государственные учреждения, убивая ответственных партийных и советских работников. Закордонные спецслужбы, забрасывая свою резидентуру, делали ставку на этот «элемент», рассчитывая с его помощью дестабилизировать на территории Прибалтики и Беларуси обстановку. В МГБ на уровне областных управлений были созданы специальные отделы по борьбе с бандитизмом. Но сил у них оказалось недостаточно. К этой работе нередко привлекались сотрудники транспортной милиции. В апреле 1948 года в оперативную группу, состоящую из 25 человек, был включен и Николай Романович. Командировка предстояла в Литву для ликвидации бандитских групп. Несколько дней выкуривали их из нор. Бандиты, хорошо вооруженные, не спешили сдаваться. И только после того как был убит главарь, а с ним еще несколько человек, оставшиеся поняли – сопротивление бесполезно. Такие же задания приходилось выполнять и на территории Западной Беларуси. На борьбу с террористами и парашютистами-диверсантами тогда бросили все силы и средства управления и линейных отделов охраны МГБ по железной дороге. Было создано несколько оперативных групп для максимального охвата пассажирских и пригородных поездов. На линейных станциях и железнодорожных узлах выставлялись дополнительные посты. — Это была очень опасная и трудная работа, — говорит Николай Романович. – Но никто из нас не считался с личным временем и здоровьем. Спали где приходилось. Обычно оперативная группа выезжала на 7—10 суток. Возвращались в управление, два-три дня отдыха и снова — особо важное задание. Мы все понимали: без такой самоотдачи победить уголовщину и террористов на транспорте не возможно. * * * После ухода в отставку Николай Романович занимался административно-хозяйственной работой. Его связывала долгая и теплая дружба с актером Николаем Еременко-старшим. Быков рассказал почти анекдотический случай о том, как ему приходилось добывать холст для обновления портрета Ленина на фасаде института физкультуры. Город тогда готовился к 110-летнему юбилею вождя. На складе ткани не оказалось, а в Госплане сказали, что все лимиты выбраны. Посоветовали обратиться в Министерство торговли. Но начальник управления уперся: «Мне надо спецодежду шить, а не портреты украшать». Как ни уговаривал его Николай Романович — ни в какую. И тогда Быков пошел на крайнюю меру: «Я сообщу о вашем упрямстве знаете куда…» И многозначительно показал пальцем в потолок. Лицо чиновника сразу преобразилось, быстро вызвал по телефону своего зама и, недобро посмотрев на Быкова, приказал отпустить сто метров холста-парусины. Но главным смыслом жизни Николая Романовича всегда оставалась работа в органах транспортной милиции. Быков и его товарищи вписали в ее историю одну из, пожалуй, самых ярких страниц.