А случилось страшное, навеки разделившее нашу жизнь на до и после
Когда-нибудь, жаль только, что не скоро, это все же случится. Закончатся периоды полураспада и распада даже самых «долгоиграющих»радиоактивных элементов, густо посыпавших нашу землю после памятного 26 апреля 1986 года. Ну а поскольку случится все это, увы, уже не при нашей жизни, единственное, что мы можем оставить потомкам – материальные объекты, отстроенные на израненной, но на произвол судьбы не брошенной земле. И память. Обычную человеческую память. О том, как все это было. О том, как сотни тысяч людей со всего тогда еще большого Союза не посыпали покорно головы радиоактивным пеплом, а сделали все мыслимое и немыслимое, чтобы остатки злосчастного реактора не рванули на всю мощь. В том числе и о тех, кто был, скажем так, во втором эшелоне, но без чьих усилий не смогли бы нормально делать свою работу бойцы переднего края. Их ведь нужно было и накормить, и напоить, да желательно чистыми продуктами. А кто тогда, когда предприниматели как класс еще не зарождались, мог это сделать, кроме родной потребительской кооперации.
Татьяне Кондратенко, нынешнему заместителю председателя правления Ветковского райпо по кадрам, накануне Чернобыля было за двадцать, свою карьеру в потребкооперации она начинала экономистом Светиловичского сельпо.
— Скажу вам честно, и не считайте это местечковым патриотизмом, но краше нашей Ветковщины в Беларуси мало уголков найдется. Леса, поля, перелески, где, как поэт говорил, краски неярки и звуки нерезки. Чистейшие реки, озера. Рыбалка, охота, грибы. Воздух такой, что хоть ты его на хлеб мажь и ешь. Большие, свыше тысячи жителей, деревни. В наших Светиловичах, например, где к 1986 году проживало 2200 человек, были своя больница, молочная кухня, комбинат бытового обслуживания, на полную мощность работали молочный и крахмальный заводы, планировалось строительство второй школы и детского садика, целого молодежного городка.
Люди были не только уверены в завтрашнем дне, но и стремились к достойной жизни. Работали на производстве, держали немалые подсобные хозяйства – в порядке вещей считалось помочь городским детям в строительстве кооперативной квартиры, покупке машины. Добротные вещи, товары бытового назначения, пусть и довольно дорогие, с прилавков потребкооперации уходили влет. Тогда, напомню, времена были другие, товарный голод, дефицит имели место быть и мы, кооператоры, крутились как могли, чтобы обеспечить все наши торговые точки нужным ассортиментом товаров. Работы было много – обслуживали ведь без малого сорок тысяч человек, которые проживали в районе, строили планы на будущее. Только вот жизнь планы эти так откорректировала, что люди до сих пор в себя прийти не могут, — с горечью говорит Татьяна Григорьевна.
Это сегодня мы знаем, что в апреле 1986 года Ветковскому району досталась «ударная» доза радиации, а тогда… Сплошные слухи: что-то где-то взорвалось, каким-то боком это касается и района. И не только потому что в Гомеле пассажиры чуть ли не штурмом берут поезда. Наконец и в районе появились медицинские бригады, начался массовый отъезд женщин и детей в оздоровительные лагеря. Появились военные, которые начали дезактивацию зараженных территорий.
— Кто-то, в том числе и наши продавцы, уезжает, кто-то приезжает, а мы работаем. Наша задача – накормить и напоить людей. Чистыми продуктами, которые массовым потоком пошли в райпо – молочные, мясные, овощи, фрукты, минеральная вода и даже такое по тем временам чудо, как морская капуста. Это было, скажем так, очень непривычно и даже дико – вот они, яблоки, в своем саду, клубника на грядке, а есть их не могли. Молоко пить – тоже. Помню, какое горе было у моих родителей, когда на следующее лето я свела с их двора корову-кормилицу, — вспоминает прошлое моя собеседница.
Надежда на то, что все само собой образуется, а радиация рассосется сама собой, покинули ветковчан уже в 1988 году, когда началось первое массовое отселение людей. Процесс хоть и растянулся по времени на добрых семь лет, тем не менее сокрушительно ударил по району. Обезлюдели, попав в зону отселения, Бартоломеевка, Сивинка, Речки, Акшинка, Гаристы и еще пятьдесят три деревни, от которых сегодня остались одни названия. Обезлюдел весь район – сегодня здесь проживает девятнадцать с половиной тысяч человек.
Что касается потерь самой потребкооперации, то они, если говорить прямо, невосполнимы. Ведь если до аварии в тогдашнем райпотребсоюзе насчитывалось 133 магазина, то в сегодняшнем райпо их всего 50, с 1140 до 473 человек уменьшилось за это время и количество самих работающих.
— Каждый из закрытых 83 магазинов вполне мог бы давать в месяц 6—7 миллионов рублей товарооборота. Зная это, нетрудно подсчитать, сколько мы недополучили за все годы. И это только те потери, которые видны невооруженным глазом, — говорит председатель правления Ветковского райпо Ирина Загреба. – Рана эта незаживающая, но нам с ней жить. И думать не о прошлом, а о будущем, работать и на день сегодняшний, и на перспективу. С этой задачей наш коллектив справляется неплохо. Если говорить о производственных показателях, то прошлый год мы закончили с прибылью, перевыполнили прогнозные показатели по росту товарооборота и так далее. Самое же главное, мы видим, что наши усилия, наша работа нужны людям. Государство очень многое сделало для того, чтобы жизнь людей здесь нормализовалась – строятся агрогородки, вводятся объекты социального и медицинского назначения. И мы, кооператоры, в этот процесс интегрированы полностью.
