Плотность информационного потока сегодня столь велика, что, очевидно, не для одного потребителя информации основной проблемой становится даже не то, как все это переварить, а кому верить. Объективность информации — это ведь вопрос не только государственной политики, информационных войн, манипулирования сознанием и прочими известными процессами. Это вопрос глубоко личный, поскольку имеет отношение к каждому человеку, задумывающемуся о том, что ему «скармливают» ежедневно медиахолдинги. И здесь важно определить некоторые акценты.
Первый из них: объективность в чистом виде — миф, с которым чем быстрее потребитель информации расстанется, тем лучше. Это связано не только с чьей–то целенаправленной политикой, пониманием источников финансирования и проч. Это связано со спецификой гуманитарного знания вообще, где объективность — идеал, но никак не практика. Журналистика — «человеческая, слишком человеческая» сфера деятельности и потому ждать от нее откровений, по степени объективности близких машиностроению или химическим реакциям, нет смысла: этого нет и никогда не будет.
Второй акцент: не надо думать, что чем больше каналов информации — тем выше степень объективности. То есть демократическая практика самовыражения, связанная с возможностью высказывать альтернативные точки зрения, всем хороша, но она не дает никаких гарантий объективности. Грубо говоря, обманывать могут все, различия будут лишь в форме подачи материала, степени ангажированности, уровне культуры и интеллектуальных изысков. Что, конечно, вовсе не исключает нахождения своего канала информации, который соответствует личным пристрастиям, мировоззренческому и политическому выбору.
Иногда говорят: есть, существует критерий, согласно которому степень объективности подачи информации резко повышается. Это слоган «каждый пишет то, во что верит». Хороший, красивый слоган. Вот только где гарантии того, что твоя вера чем–то лучше моей, и где критерии, на основании которых можно отличить одну правду от другой? Возможно, выходом здесь будет критичность мышления, желание, совсем по Декарту, сомневаться во всем, кроме возможностей разума. Между тем критики как раз у нас хватает, полистаем газеты и журналы, интернет–ресурсы, критическое мышление зашкаливает, а вот с объективностью вновь непонятно.
Скажут: все решает личность автора, его ответственность за то слово, которое срывается с его уст. Конечно, есть авторы, которым доверяют всегда. Вот во время войны так доверяли И.Эренбургу (из газет, в которых были опубликованы статьи Ильи, запрещалось крутить самокрутки). Многие доверяли слову выдающихся журналистов–международников советской эпохи: М.Стуруа, С.Кондрашову, недавно ушедшему из жизни В.Зорину. Хотя сам В.Зорин называл себя «солдатом «холодной войны», а какая у солдата может быть объективность? Приказали «стрелять», надо «стрелять». То есть личность самого крупного автора «встроена» в систему приоритетов, господствующую в данной стране в данное время, и идти против этой системы фактически невозможно.
И все же есть критерии объективности, которые — при всей спорности предмета размышлений — могут быть восприняты. Таких критериев два: совесть автора и требования профессионального цеха. Профессиональное признание, в частности, означает, что твое собственное видение той или иной проблемы выходит за узкие границы личных пристрастий. Профессиональное признание означает, что коллеги понимают ту высокую цену, которую автор может заплатить за «простой» текст — это и жанр журналистских расследований, и репортажи из «горячих точек», и высказывание «не по шерсти», вызывающее недовольство сильных мира сего.
Важен и тон повествования. Нынче в ряде случаев популярен снобизм ироничного характера: образованные юноши, вооруженные знанием новых технологий, рассказывают немного свысока о том, что правильно, а что нет. Но предпочтительнее всегда не ирония, а боль. И государственная идеология — если она настоящая, а не придуманная — не может быть ироничной, она должна быть искренней.
Меньше всего хочется рассуждать об этических категориях — это ведь дело выбора каждого, любые нравоучения здесь будут выглядеть просто глупыми. Конечно, даже великие журналисты переступали черту. Кто–то писал за вождя великолепный текст и потом, сидя дома, наблюдал, как тому же вождю вручали премию за литературные достоинства не им написанных книг. Кто–то промолчал тогда, когда «все горело» и надо было бы громко сказать, да вот слаб человек. Но кто сам без греха, пусть первый бросит камень. И все же при всем цинизме эпохи (да разве только нынешней) не оставляет чувство, что ресурсы объективности живут в нас самих, осталось их просто реализовать хотя бы в той или иной степени.
Советская Белоруссия № 99 (24981). Пятница, 27 мая 2016
