Об этом «Советская Белоруссия» писала 7 апреля 1961 года

Журналистам по роду профессии часто приходится быть футурологами. Высказывать прогнозы на будущее. А какой из прогнозистов не хотел бы знать, как «слово наше отзовется»?!

Ровно 45 лет назад наша газета под рубрикой «Ваше мнение, читатель?» развернула полемику по вроде очень простому вопросу: нужны ли столице в частности и всем городам республики так называемые толкучки — своеобразные мини–рынки, где простой народ прикладным путем производил элементарный товарообмен. 4 марта в качестве затравки для дискуссии было опубликовано письмо читателя Гончарика, жившего в тогдашнем Первом Полиграфическом переулке, рядом с которым и располагалась тогдашняя минская толкучка. В нем автор высказывал категорический протест против существования в городе «пристанища спекулянтов, тунеядцев, людей, не желающих честно трудиться».

А через месяц газета отвела почти половину четвертой полосы под поступившие отклики. Вот некоторые из них.

«Этот рынок — лазейка для спекулянтов. Они продают здесь части от мотоциклов, велосипедов, радиоприемников, кожи. Всем ясно, откуда эти товары. Их вынесли под полой, пользуясь плохой охраной, с фабрик и заводов. Толкучку надо закрыть, а если она и останется, то органы милиции должны запретить продажу новых деталей, частей от машин, товаров фабричного производства».

«Я видел, как спекулянт продавал новый ковер. Просил он за него 90 рублей, а цена магазинная — 60. Продаст такой три ковра в неделю — зачем ему работать? Вот почему в магазинах из–за спекулянтов зачастую трудно достать ковер. Они расхватывают их, а потом сбывают, наживаясь на этом. Видимо, с такими паразитическими элементами у нас не ведется достаточно активная борьба, а следовало бы закрыть все каналы для наживы».

«Мы, жители 3–го Полиграфического переулка, улицы Якуба Коласа и других близлежащих улиц присоединяемся к требованию т. Гончарика закрыть «толкучку». Из–за нее мы не можем в воскресенье как следует отдохнуть, лишены возможности поехать на рынок за овощами или в центральную часть города за необходимыми продуктами, так как транспорт перегружен до отказа».

Справедливости ради надо сказать: поскольку в стране наступила хрущевская оттепель, были опубликованы и голоса в защиту самодеятельно–народного торжища, носящего официальный статус промтоварного рынка. Но, как водится, робкие и остающиеся в меньшинстве. Большинству читателей торгующие там спекулянты и даже продающие свой самодельный товар кустари–артельщики были не по душе. Общий настрой читательских писем — ликвидировать стихийный рынок как пережиток прошлого.

Понять возмущение народных масс можно: направленное на купцов–продавцов, оно, по сути, затрагивало весьма серьезную экономическую проблему — товарного дефицита. Ведь только в условиях нехватки товаров массового спроса возникает возможность нажиться на их перепродаже. Будь всего в избытке — никто не потащил бы на горбу за семь верст тяжеленный ковер, толкая им в переполненном трамвае обозленных пассажиров, только затем, чтобы получить «прибавочную стоимость». А добавьте к этому неравенство доступа: не каждый гражданин СССР, даже при наличии денег, этот самый ковер или мотоцикл имел возможность приобрести — недаром же в обиходную речь прочно вошли такие слова, как «блат» и «достать».

Так что по воскресным дням огромный людской поток направлялся в сторону торжища: большинство в поисках нужного товара, отсутствующего в магазине.

Вот как вспоминает об этом главный архивист Национального архива Геннадий Баркун.

— Меня впервые взяла на толкучку старшая сестра Нина — она работала нянечкой в детском саду. Толчея была страшная. Прямо на подступах к рынку сидели в колясочках инвалиды: кто с товаром, а кто просил милостыню. А купить там можно было все: гвозди, обувь, одежду...

Критические стрелы, направленные в спекулянтов, время от времени достигали цели — и толкучки во всех городах СССР закрывали. На радость политикам и журналистам, обещавшим, что с рудиментом прошлого в светлом будущем будет окончательно покончено.

Но закрытые в одних местах, они, как феникс, возрождались по другим адресам. Пережили, курилки, своих ошибшихся в прогнозах могильщиков–футурологов.

И сегодня, оказываясь в торговых рядах замечательно обустроенного рынка в Ждановичах, я люблю заходить на уцелевший скол бессмертной минской толкучки — туда, где прямо на земле лежат товары полувековой давности. Старые фотоаппараты, радиолы, книги, ковры. Многие из этих вещей из прошлого уже называются раритетами.