Наверное, мало о каких учреждениях бродит столько анекдотов, сколько о детских театрах. Престарелые Герды, которым маленькие зрители подсказывают: «Тетенька! А дяденька Кай вон там спрятался!» Бесчисленные зайчики и лисички с грустными взрослыми физиономиями на детских утренниках...Но в нашей стране был детский театр, к которому не подходили ни слово «учреждение», ни стереотипы... С давней историей и великими именами, пропагандист национальной культуры, который хотя и до сих пор не имеет звания, но воспринимался как академический, как образец театрального искусства наравне с самыми знаменитыми театрами страны... Театр юного зрителя.
Почему я пишу «был»? Потому что на некоторое время этот театр словно ушел в тень, подзабылся публикой... А в кругах специалистов злорадно назывался «самым людоедским» в республике: там «съедались» режиссеры, актеры, авторы... Вместо театральных экспериментов из–за кулис доносилось эхо театральных склок — явлению сему, как известно, при малейшем попустительстве подвержены храмы искусства со времен Софокла и Эсхила.
Но вот за последний год Республиканский театр юного зрителя вновь притянул внимание и рядового зрителя, и театрала. Премьера за премьерой, гастроли, участие в общественной жизни страны... О ТЮЗе заговорили с интересом. Он виден везде — по телеканалам, в афишах метро... Для эксперимента попробуйте купить билеты на какой–нибудь его спектакль, особенно на новогодние... А нет билетиков!
Что же произошло? В октябре прошлого года в театр пришел новый директор Павел Иванович ПолЯков, до этого работавший в Театре белорусской драматургии. Может, он привел новую команду?
— Да нет, не сказал бы, — пожимает плечами Павел Иванович. — И до моего прихода здесь были профессионалы. Просто... им нужны были новые задачи. Да, я застал еще период, когда здесь вовсю писали «жалобные» письма то в Администрацию, то в госконтроль... Когда я узнал, что за год театр выпускал всего лишь 3 спектакля, ужаснулся. Это неправильно. От безделья, нереализованности творческие люди начинают погружаться не в свои дела, например, выяснять отношения с администрацией. Теперь все заняты в постановках, у каждого по две репетиции в день. И за полгода мы выпустили 5 спектаклей. Труппа не сильно изменилась — только пополнилась молодыми артистами. А вот с постановочной частью пришлось разбираться — от бухгалтерии до «столярки». Если я слышу: «Мы же 30 лет так делали, зачем делать иначе?» — я понимаю, что этот человек нам не подходит, он закрыт для информации. Методы, может быть, у меня были жесткие, но по–другому, я считаю, нельзя было.
— Среди премьер — «Мотылек» Гладилина, который почти что эпатировал публику уже самим выбором темы для детского театра.
— Выбором темы об армии? Но, согласитесь, такая история могла произойти в любой закрытой школе, спортивной команде, везде, где коллектив агрессивно пытается подмять под себя личность. Спектакль вызвал интерес. Актеры продемонстрировали класс... Но были еще и «Таямнiцы блакiтных азёр», из новой отечественной классики, «Бармалей», «Приключения Бибигона»... Восстановили спектакль «Полочанка» Алексея Дударева, по которому скучали и зрители, и актеры. Когда я пришел в театр, спектакль был в ужасном состоянии. И техническая сторона, и творческая... Теперь к Рождеству и Новому году готовим «Щелкунчика»...
— За репутацию театра голосует зритель купленными билетами...
— В прошлом месяце, например, публика заполнила наш зрительный зал почти на все 100 процентов. А еще год назад этот показатель еле достигал 60. К сожалению, планы доводятся даже храмам искусства... Так вот, за этот год мы эти планы уже перевыполнили. На Малую сцену на два–три месяца вперед нет билетов. А ведь впереди еще новогодние представления...
— Кстати, о «Щелкунчике»... Спектакль этот, по моему впечатлению, у нас ставили–переставили... Чем будет отличаться ваш «деревянный принц»?
— Подходом режиссера Натальи Башевой. Дело в том, что текст «Щелкунчика» переводился на русский не с немецкого оригинала, а с французского перевода Александра Дюма. Дюма, как известно, отличался бурной фантазией, поэтому с оригиналом получилась разница существенная. Даже Чайковский использовал перевод Дюма для либретто своего знаменитого балета. А в нашем спектакле Щелкунчик будет именно таким, каким его создал Гофман. Заведующая литературной частью театра Жанна Лашкевич проделала огромную работу — даже в программке будут интересные сведения. Что за город Нюрнберг, в котором происходят события, почему там появился орех Кракатук, почему Щелкунчик — рыцарь? Эта история, кстати, заинтересовала телевидение, и на основе нашего спектакля сейчас снимается небольшой фильм о рождественских и новогодних традициях. О них же расскажут детям на утреннике и педагоги... Сейчас мы возобновили педслужбу. Пригласили двух выпускниц университета культуры и искусств. Уже есть хорошие отзывы об их работе...
— А что с гастролями театра?
— Наши артисты всегда с удовольствием ездили по республике — особенно сейчас, когда горисполком подарил нам автобус. В этом году организовали обменные гастроли с Рязанским театром для детей и молодежи на Соборной и с Киевским академическим театром юного зрителя на Липках. Смогли всем коллективом съездить в Арабские Эмираты, откуда привезли приглашение на фестиваль, где раз в два года собираются арабские и европейские театры. Собираемся съездить в Баку... А на телевизионно–театральном фестивале «Ожившая сказка» в Москве мы получили приз за лучшую режиссуру.
— То есть у артистов появляется, так сказать, материальный стимул?
— Разумеется. То, что мы перевыполняем план, дает возможность поддерживать артистов. К сожалению, существует определенная планка — ведь у театра до сих пор нет звания ни академического, ни национального. А ведь мастерство наших артистов ничуть не ниже, чем в других театрах. У нас есть замечательные, уникальные личности, давно имеющие звание заслуженных, хотя достойны большего. Когда–то, помню, утверждали, что вот белорусский язык мешает... Стали бы играть на русском — всех бы затмили. На мой взгляд, было это мнение порядка «плохому танцору и ноги мешают»... Теперь уже такие «умники» замолчали. На опыте доказано, что проблема — не в языке. Все решает работа режиссера и тех же артистов.
— А экспериментировать театр собирается?
— Мы даже ввели понятие «экспериментальная сцена». Это не какое–то особое помещение — спектакль может состояться в фойе, в кабинете, на главной сцене. Честно говоря, экспериментальной сценой для театра юного зрителя скоро может оказаться любая сцена, на которой придется работать: в 2008 году в театре начнется реконструкция. Долгий–долгий ремонт, во время которого мы покинем родные стены и будем... пока не знаю где. И еще мне хотелось бы вернуть театру его подлинную историю. Теперь история театра исчисляется с послевоенного периода. Но у него есть и довоенная история, которая по непонятным причинам умалчивается. В 1931 году он возник как театр имени Крупской. У его истоков стоял легендарный режиссер Николай Ковязин.
— Что нового ожидать от театра?
— Теперь у нас два репертуарных приоритета — сказки и белорусская драматургия. В 2006 году на базе театра был проведен конкурс молодых драматургов. Нашлись очень неплохие пьесы.
— На Новый год планируется капустник?
— Конечно.
— И директор участвует?
— В качестве «героя»... Кстати, меня как–то довольно остро представили в ноябре на юбилейном капустнике... Можно было или обидеться, или отнестись с юмором. Я — сторонник второго подхода.
— А Дедом Морозом кто будет?
— Так у нас же работают главные Дед Мороз и Снегурочка страны! Юрась Жигамонт и Наталья Горбатенко. Именно они возглавят шествие Дедов Морозов, праздник в минской Ратуше... Теперь мы готовы к тому, чтобы делать лучшую «елку» страны: мы стали командой профессионалов.
Фото Александра РУЖЕЧКА, "СБ".
