«Сквозняки» эпох и национальный иммунитет
— Павел Михайлович, раз наша встреча посвящена Октябрьской революции, давайте схематично пройдем по этому периоду. Что для белорусов означал 1917 год?
— Осенью 1917-го в Беларуси, как и во всей Российской империи, резко углубился социально-экономический кризис, ухудшилось материальное положение населения. Работали лишь те отрасли промышленности, которые обслуживали нужды фронта. Пришло в упадок сельское хозяйство, обострился дефицит топлива, сырья и продовольствия. Значительно углубился и политический кризис: леворадикальные силы стремились к «доведению революции до конца», правые — к установлению диктатуры, центристы же были очень слабыми и разрозненными. Власти теряли доверие народа, поэтому самыми влиятельными стали революционно-демократические партии большевиков, меньшевиков и эсеров. Особенно возросло влияние большевиков: это была единственная партия, решительно выступившая против Временного правительства.
25 октября (7 ноября по новому стилю) в Петрограде прошло вооруженное восстание рабочих и крестьян. В тот же день исполком Минского Совета объявил о переходе власти в свои руки. Но установление советской власти в Беларуси проходило сложно: сказывалось противостояние между Советами рабочих и солдатских депутатов и антибольшевистскими силами в Минске (Комитет спасения революции), Могилеве (Ставка Верховного Главнокомандующего), Витебске, Гомеле. Однако благодаря поддержке солдат, рабочих и крестьян Советы во главе с большевиками одержали победу.
— В советские времена с темой Октября все было предельно понятно. Марксизм-ленинизм был главенствующим, революция — Великой Октябрьской, сакральным истоком формирования советского государства. Сегодня однозначной трактовки тех событий нет, да и любые революции как таковые — это еще и боль, страдания и лишения для миллионов…
— Возникает большая сложность в подаче этого материала, в его восприятии. Очень важно показать не только преемственность белорусского исторического развития, но и явные достижения процесса становления белорусской нации и нашей государственности. В фондовых коллекциях музея многие материалы подтверждают, что даже в тот непростой период у нас развивалась культура, пусть зачастую и в идеологическом ракурсе. Когда наши сотрудники готовили научную концепцию для новой экспозиции, тематико-экспозиционные планы, то освещали этот материал уже в нынешнем — практическом и художественном — аспекте, постоянно оперируя понятием «исторические сквозняки». То есть моменты общественного непонимания: куда пойдет дальше страна, каким будет ее путь развития, какой будет ее, выражаясь сегодняшним языком, «дорожная карта». Поэтому при формировании экспозиций, связанных со столь сложными историческими событиями, мы обязательно консультируемся с учеными Института истории Национальной академии наук Беларуси, высших учебных заведений. И все экспонаты так или иначе подтверждают главное — веру жителей Беларуси в лучшее будущее. Именно эта вера позволила белорусам в дальнейшем, несмотря на сложные исторические пертурбации, сохранить свой национальный иммунитет.
— Надо полагать, революционный период 1917 года — как раз из числа наиболее «сквозняковых». К 100-летию тех событий «НГ» уже писала про незавидное положение в белорусских городах, о бронепоезде командира-большевика Пролыгина на минском вокзале. Но основные революционные события проходили в Петрограде и Москве. Оставила ли Октябрьская революция материальный след у нас?
— Разумеется, и не малый. Среди наших коллекций огромное количество документов, листовок, воззваний, обращений, датируемых 1917 годом. Есть членские билеты РСДРП и РКСМ, примечательные брошюры: «Наставление для ударных частей», «Русским товарищам», «Инструкция милиционерам», множество иных. А также огромное количество вещей революционного года: солдатские ранцы и фляги, печати Вилейского отделения оказания помощи, Минского уездного исполкома, начальника Минской уездной милиции и другое. Хранится масса бытовых предметов того времени — подсвечники, сосуды, купюры с необычными номиналами 40 и 250 рублей, телефоны, пишущая машинка, подвесная керосиновая лампа, чернильные приборы. Есть даже чернильница Пантелеймона Лепешинского — профессионального революционера, уроженца Могилевщины, одного из ближайших соратников Ленина, не раз общавшегося с вождем мирового пролетариата и игравшего с ним в шахматы. А в 1903 году он готовил II съезд РСДРП…
— …Который, как известно, прошел в Брюсселе и Лондоне. Но именно в Минске проходил I съезд РСДРП, считающийся предтечей будущей КПСС. Его «Манифест» и решения, напечатанные позже в бобруйской подпольной типографии, были восприняты революционными социал-демократами как документы исторической важности и получили одобрение Ленина. То есть в Минске располагается еще и самый объемный из революционных «экспонатов»?
— Дом-музей I съезда РСДРП — не просто один из наших филиалов, это еще и один из самых старых музеев Минска, открытый в далеком 1923 году. В нем представлена экспозиция не только по истории съезда, но и губернского
Минска на рубеже XIX и ХХ веков. И хотя само здание в годы Великой Отечественной было сожжено, а затем отстроено заново, ряд экспонатов там поистине бесценен. Например, зеркало и два металлических подсвечника, принадлежавших хозяину этого дома, а также более чем столетнее фортепиано немецкой фирмы L. Schmidt. В мировую сокровищницу истории домик железнодорожника Румянцева вошел, конечно же, как место проведения I съезда РСДРП. Именно поэтому он сегодня обязательный объект посещения как для многочисленных делегаций из Китая, так и для социал-демократов из России, Швеции и других стран. Минский домик посещал Леонид Брежнев, а также лидеры дружественных стран и партий: Фидель Кастро, Иосип Броз Тито, Вильгельм Пик, Хо Ши Мин, Антонин Новотный, Эдвард Герек, Тодор Живков.
Коллекции из закрытых фондов может увидеть каждый
— Национальный исторический музей и его филиалы, насколько я знаю, располагают высокохудожественными ценностями, иллюстрирующими в том числе и революционную эпоху 1917 года.— Есть стереотип: если музей исторический, особое внимание на произведения художественного искусства он не обращает. Это не так: у нас очень большая коллекция изобразительного искусства, более 800 единиц. Это живопись, графика, которые отражают картину событий того времени. Причем некоторые предметы попадали в фонды интересным образом. Одна из сотрудниц нашего музея в то время спасенные из храма иконы хранила в амбаре под зерном.
— А много ли в музее того, что иллюстрирует 1917 год, но что показывать широкой публике в советские времена считалось нецелесообразным?
— Очень много. Хотя бывало и так, что во время учета, инвентаризации некоторые коллекции попросту списывались и уничтожались. Но в нашем музее большинство таких вещей старались сохранить, пусть и в закрытых фондах, у нас сегодня во многих коллекциях музея есть предметы, касающиеся событий 1917 года. Среди них — антибольшевистские листовки, газеты, издания, агитационные брошюры, предметы быта, мемориальные вещи, которые в советское время по понятным причинам не экспонировались. Имеется и огромная коллекция фотографий, только на основе которой можно реконструировать и воссоздавать события определенной эпохи. Коллекция эта, кстати, постоянно пополняется — мы стараемся следить за аукционами, работаем с частными коллекционерами.
И это порой приводит к неожиданным открытиям. Несколько лет назад в результате кропотливой и почти детективной истории к нам в музей попала редчайшая коллекция стеклянных негативов первой половины ХХ века, которые сделал удивительный фотограф Савва Сивко 1888 года рождения, странствовавший по деревням Новогрудчины с самодельным экраном и фотоаппаратом, привезенным из Германии. 582 негатива частный коллекционер обнаружил и приобрел на «Вернисаже» в московском Измайлово. Разматывая клубок событий, наши специалисты вышли на имя Сивко и на чердаке дома нашли еще более 400 стекол, а также двухметровый экран, восстановленный нашим реставратором музея за счет средств гранта Президента Республики Беларусь деятелям культуры. Подобных раритетов в мире практически не осталось, известен был всего один такой экран — в Польше. В результате собрание Национального исторического музея пополнилось уникальным суперархивом — 1028 негативами на стекле постановочного и репортажного плана.
Примечательной оказалась и личность самого фотографа-документалиста. В годы Первой мировой войны Савва Сивко воевал, попал в плен и 7 лет провел в Германии, где и научился фотографировать. С точки зрения исторической объективности его работы примечательны тем, что они неидеологизированы. Пришли белые — он фотографировал белых, пришли красные — красных. На его снимках есть и партизаны, и немецко-фашистские оккупанты. Сивко был известным в деревенских кругах фотографом, и все хотели получить от него карточку. Увидеть эти уникальнейшие работы все желающие смогли в декабре 2018 года на нашей выставке «Савва Сивко. Фотограф Любчанского края». Вторая выставка прошла в начале нынешнего года. А буквально на днях, в ноябре, будет издан каталог, основанный на историческом наследии этого фотографа.
— Побывав с вашего разрешения в хранилищах Национального исторического музея, я обратил внимание на огромное количество исторических ценностей, имеющих явное художественное значение, — плакаты, картины, графические листы, которые были бы вполне уместны, скажем, и в Национальном художественном музее. В то же время именно в Национальном художественном музее довелось как-то увидеть реплику Большой императорской короны Российской империи 1762—1917 годов, которая скорее уместна была бы в залах Национального исторического музея. Понятно, что многие музейные вещи находятся на стыке исторических и художественных ценностей. Как находите с Национальным художественным музеем компромисс?
— Вопрос взаимодействия музеев весьма актуальный во всем мире. С Национальным художественным мы стараемся максимально адекватно сотрудничать, ведь фонды обоих учреждений чрезвычайно богатые и по многим направлениям пересекаются. Например, 14 ноября приглашаем всех на выставку уникальной коллекции Дондукова-Корсакова — это как раз совместный проект НИМ и НХМ, причем большинство предметов живописи, фарфора, стекла, эмали, майолики публика увидит впервые. Я всегда выступаю за дипломатию, поэтому мы без проблем предоставляем свои музейные предметы коллегам на временные выставки и в стране, и за рубежом. Хотя и адекватная музейная зависть, конечно, тоже бывает.
Сложнее с процессом реституции. Мы ведем переговоры с рядом зарубежных учреждений, в которых после Великой Отечественной войны оказались многие наши ценности, — это исторические музеи России, Швеции, Германии, Израиля, есть наши предметы и в петербургском Эрмитаже. Обычно заканчивается все тем, что зарубежные музеи готовы предоставить доступ к этим экспонатам, позволить их изучать, делать копии. Однако законодательства этих стран не позволяют передавать их.
Без прошлого нет будущего
— Историю не прочь поделить порой и политики. А то и монополизировать или попросту переписать ее в угоду конъюнктуре. Мы видим, какие баталии возникают порой на конференциях историков, в периодической печати и особенно в интернете. Наверное, тем существеннее становится значимость исторических музеев — не только как просветительских центров, но и как надежных материальных исторических свидетельств?— Мы всех и всегда зовем в наш музей. И прежде всего потому, что такие посещения позволяют сохранить историческую память. На основании материальных предметов мы восстанавливаем тот объективный и многогранный путь, который прошел белорусский народ. Огромные фонды музея не просто позволяют воссоздать историю, они свидетельствуют об уникальной белорусской культуре, о выдающихся наших деятелях. При этом мы стараемся разрушить целый ряд вредных стереотипов. Во-первых, стереотип о том, что в Беларуси «ничего не сохранилось, все вывезено за границу», — неправда! Во-вторых, до сих пор встречается стереотип о том, что белорусы — исключительно крестьянская культура и все, чем они могут гордиться, — это этнография, народные промыслы и ремесла. Не спорю, у нас действительно шикарная коллекция национальных костюмов и произведений декоративно-прикладного искусства. Но в то же время у нас есть и множество предметов, рассказывающих о шляхетской Беларуси, есть коллекции магнатских династий, огромная коллекция рукописных книг. Иными словами, все у нас есть. Мы — белорусы, и у нас мощное историко-культурное достояние. Более того, за счет своих деятелей и их бессмертных произведений мы не раз обогащали и другие страны. Нам есть чем гордиться — и мы намерены всегда доказывать это. Приходите в Национальный исторический музей и убедитесь в этом сами.
Военные потериosipov@sb.by
Перед оккупацией Минска исторический музей не успели эвакуировать — и он разделил трагическую судьбу белорусского народа. В Германию и Австрию были вывезены практически все его ценности, включая 19 старинных пушек (16 из них — с несвижского сбора).
