В прошлом декабре во Дворце Республики состоялась церемония награждения победителей конкурса «Национальная музыкальная премия в области эстрадного искусства», который был учрежден в 2011 году. Вроде уже и немало с того времени воды утекло, не одна новая композиция зазвучала в теле- и радиоэфире, а в творческой среде все продолжают вспоминать то мероприятие. «Родителям» премии — Министерству культуры и ЗАО «Столичное телевидение» — до сих пор приходится оправдываться за, по мнению некоторых, допущенные ляпы. Правда, и слова благодарности в адрес организаторов поступать продолжают. Не успеем оглянуться, как в первый месяц зимы снова возникнут споры вокруг музыкальных итогов уходящего 2012-го. А «СБ» решила поставить финальную точку в дискуссиях о минувшем событии и попыталась заглянуть вперед, собрав в конференц–зале редакции заинтересованных в светлом будущем отечественной популярной музыки людей. В разговоре приняли участие: директор продюсерского центра ЗАО «Столичное телевидение» Анастасия ГУЗЕЛЬ-ГАНИЕВА, исполнительный продюсер продюсерского цента ЗАО «Столичное телевидение» Светлана СТАРИЧЕНОК, генеральный директор радиостанции «Пилот-FM» Анатолий ЧЕПИКОВ, продюсер и поэт-песенник Владимир КУБЫШКИН и лидер группы OneHellThing Иван ВАБИЩЕВИЧ (Дядя Ваня).
Один против всех
«СБ»: Хотя предание уже и не так свежо, хотелось бы услышать ваше мнение о впервые проведенной в нашей стране Национальной музыкальной премии в области эстрадного искусства.
В.Кубышкин: Сложилось впечатление, что ее результаты обрадовали всех здесь присутствующих. Кроме меня. Но дело не в итогах, а в системе вообще. Например, я не понимаю, по какому принципу сформировали отборочную комиссию и экспертный совет, определявших соответственно номинантов и победителей. Я не говорю, что там и там были одни только дилетанты и свадебные генералы. Но это были люди, совершенно не разбиравшиеся в современной музыке.
А.Гузель-Ганиева: Виктор Бабарикин — художественный руководитель и главный дирижер Президентского оркестра, входивший в жюри, тоже не понимает сегодняшнюю музыку?
В.Кубышкин: Он — замечательный представитель академического жанра. А как премия называется? Если бы существовала номинация «Лучший оркестр академического направления», тогда бы Виктор Бабарикин мог вполне аргументированно высказать свое мнение. А я бы как раз молчал. Нельзя разбираться во всем. Повторю: в этом жюри не было людей, способных объективно оценивать современную музыку.
А.Гузель-Ганиева: И Анатолий Иванович Ярмоленко?
В.Кубышкин: Яркий представитель белорусской эстрады 70–х. Я, безусловно, уважаю Анатолия Ивановича за то, что он сделал и делает. Но, побойтесь бога, — музыку для молодых должны писать молодые.
А.Чепиков: Национальной премией награждаются не только молодые, а все те, кто в ушедшем году сделал что–то значимое.
В.Кубышкин: Хорошо. В 2011–м я со своими артистами записал 7 новых песен, но почему–то ни одна из них не была даже номинирована. Как так?! Да потому что никто из членов комиссии и совета их не слышал. Мне говорят: «Володенька, так вы уже в прошлом году получили премию». Что за подход такой ущербный? Что за раздача слонов в порядке очередности? Чтобы всем досталось, чтобы никому обидно не было? И при чем тут тогда Национальная премия?
А.Чепиков: Вы утверждаете, что вам именно так ответили?
В.Кубышкин: Утверждаю.
А.Чепиков: У нас был список артистов, в который входили и ваши исполнители, мы слушали и их песни, а потом выбирали номинантов. А то, о чем вы говорите, не более чем слухи.
В.Кубышкин: Слышу голос чиновника, члена компетентного жюри.
А.Гузель-Ганиева: Самое главное, что Национальная премия появилась — главная музыкальная награда страны. Да, у нее есть плюсы и минусы и мы будем ее развивать в организационном плане. Будем уходить от так называемых советских рамок, двигаться в сторону коммерциализации. Делать премию с соответствующим пафосом — ковровыми дорожками и прочим.
А.Чепиков: У нас нет столько артистов, чтобы ходить по этим дорожкам.
В.Кубышкин: Им еще и не в чем ходить по ним — они берут одежду напрокат для таких случаев.
А.Гузель-Ганиева: Я сама слышала от молодых исполнителей, что теперь у них есть дополнительный стимул совершенствовать свое мастерство, есть к чему стремиться. И не случайно премия была номинирована на Гран–при «Телевершины» как главный музыкальный телепроект года.
В.Кубышкин: Чтобы меньше было споров, можете вообще не рассматривать моих артистов. У нас с Аней Шаркуновой грамот всевозможных предостаточно. И мотивация нашего участия была совершенно другая.
А.Чепиков: А кого вы могли бы рекомендовать в члены жюри?
В.Кубышкин: Продюсеров, саундмейкеров. Музыкальных редакторов FM–радио, но — коммерческих. Почему? Потому что они в первую очередь заботятся о рентабельности, когда от количества слушателей зависит количество рекламы. Поэтому музред максимально мотивирован на то, чтобы аудитория его станции была большой. Соответственно он должен постоянно отслеживать хит–парады. И именно он знает современную музыку и может проводить параллели между существующими в Европе и мире тенденциями и тем, я извиняюсь...
А.Чепиков: ...шлаком?
В.Кубышкин: Это не я сказал, а вы сказали... И тем потоком «экспериментов» в музыкальной области, которые производятся у нас и выдаются за национальный продукт.
А.Гузель-Ганиева: В 2011 году, прежде чем сформировалась отборочная комиссия, мы разослали запросы на все радиостанции страны. И все они предоставили нам свои рейтинги. Еще мы получили данные продаж альбомов артистов от издающих компаний. Также были сделаны запросы по гастрольным турам — сколько их было у исполнителей, в каких городах артисты выступали. И к нам от каждого ДК поступили официальные документы. В них указывалось все — вплоть до количества зрителей в зале и отмененных концертов.
А.Чепиков: Мы знали даже, какие сборы были — сколько продалось билетов, их стоимость.
А.Гузель-Ганиева: То есть мы имели на руках и зрительскую оценку всех исполнителей. А вы нам предлагаете, чтобы мы руководствовались только мнением музредакторов, продюсеров и саундмейкеров?
В.Кубышкин: Тогда кто здесь мне объяснит, что такое хорошая песня? И что такое — быть лучшим певцом? Каковы критерии? Вот Леша Хлестов в прошлом году был лучшим, а в 2012–м, предположим, не будет. Как это понимать? Он что — разучится петь, голос потеряет? Если бы оценка была объективной, то и в позапрошлом, и в 2011–м, и в последующих годах победителями стали бы одни и те же артисты. Что вы боитесь признать. Вам нужно количество, а я, в отличие от вас, борюсь за качество.
С.Стариченок: Хлестов два года подряд получал премию — сначала от канала СТВ, теперь — Национальную.
В.Кубышкин: В разных номинациях. И потом, вы что, в оперном театре? Как определить лучший мужской вокал?! Вы оценивали способность правильно брать ноты, диапазон голоса, тембр? Какими критериями вы руководствовались?
А.Гузель-Ганиева: Споры у нас действительно были. В этом году мы предполагаем внести коррективы в названия номинаций, выбирать лучшую певицу, лучшего певца...
С.Стариченок: Может быть, выделим некоторые направления в популярной музыке в отдельные номинации — рок, фолк и так далее.
А.Гузель-Ганиева: Дело в том, что жанр «эстрада», который фигурирует в названии премии, в его привычном понимании не имеет ничего общего с теми стилями, в которых работают некоторые музыканты, победившие в конкурсе. Возможно, что–то придется делать и с этим словом и придумать какое–то дополнительное, краткое название самой премии.
И.Вабищевич: В жюри, кстати, можно попробовать привлечь и какую–то независимую фокус–группу или музыкальных критиков извне, никогда не слышавших наших исполнителей. Хотя и тому жюри я полностью верил. Просто в его состав стоит ввести кого–то не из белорусской музыкальной кухни, кто не находился бы под влиянием сложившихся стереотипов, под впечатлением заслуг того или иного артиста.
А.Чепиков: В России в 90–х годах была некая музыкальная премия — крупная, победители в которой определялись очень просто. Работникам фабрик, заводов, студентам раздавались купоны, они их заполняли и бросали в специальные ящики. Выборка была достаточно большая. Помню, первое место заняла Алла Пугачева, второе — «Ласковый май», а третье — «Наутилус помпилиус». Было бы правильным, если бы, кроме мнения жюри, учитывалось мнение населения. Что–то вроде народного голосования. Ведь, в конце концов, музыка существует для слушателей. Они дадут оценку каждому певцу и каждой песне без всякой личной заинтересованности. И если народ будет участвовать в голосовании, это будет действительно Национальная премия. А государство пусть позаботится о том, чтобы красиво отснять мероприятие, предоставить красивый зал.
Но и при сложившейся ситуации больших вопросов к жюри у меня нет. Я знаком со многими журналистами, помогавшими продвигать проекты Кубышкина, в том числе и входившими в состав предварительной комиссии премии. Он их нанимал на работу, значит, считал, что они разбираются в музыке. Той отборочной комиссии, в которой были и музыкальные журналисты, и представители Министерства культуры, музредакторы и программные директора радиостанций, я абсолютно доверяю. Эти люди находятся каждый день в постоянном контакте с артистами. Удивил лишь лауреат спецпремии «Приз зрительских симпатий» — Ирина Видова.
И.Вабищевич: И не только вас одного — всех, наверное.
А.Чепиков: Я знаю, что такое интернет–голосование и как там легко все накрутить — в любую сторону. В позапрошлом году из–за этого сняли с Музыкальной премии СТВ группу Litesound. И я не думаю, что она в том виновата. Скорее всего, кто–то из поклонников стал накручивать ей голоса.
А.Гузель-Ганиева: Что касается «Приза зрительских симпатий» прошлого года, то интернет–голосование было — выбирали десятку лучших из всех номинантов, а далее слушатели голосовали телефонными звонками в программе «Утро. Студия хорошего настроения».
А.Чепиков: Люди все на работе, на учебе, в офисах, а вы проводите опрос... Победитель в этой номинации должен выбираться только через sms — в течение недели, месяца. И никаких бесплатных сообщений! Пусть рублем голосуют, вот это действительно будут симпатии.
И.Вабищевич: А деньги пусть пойдут на счет какого–нибудь детского дома.
В.Кубышкин: Или в призовой фонд. Что такое 3 миллиона рублей в качестве денежного поощрения победителя? Мало. А надо 30 миллионов! Тогда такая премия была бы действительно стимулом. А так артисты борются за грамоты. Инну Афанасьеву 3 миллионами мотивировать никак нельзя.
«СБ»: Тем не менее все равно нужно поздравить Ирину Видову, раз ее поклонники организовались и принесли ей победу. Владимир Кубышкин уже затронул тему критериев. Еще что–то добавите?
В.Кубышкин: Идея сама классная. И я на все здесь реагирую эмоционально не оттого, что нам премий не досталось, а потому, что после конкурса мне 150 писем пришло от простых граждан. И в каждом был недоуменный вопрос: почему так произошло, кто эти люди? И что мне им было ответить? По каким критериям выбрали победителя в той номинации, по каким в другой? Я не знаю. Потому что критериев просто нет. Значит, остается вкусовщина.
На мой взгляд, нужно собрать оргкомитет из компетентных людей и выработать понятные для всех четкие критерии отбора и награждения по каждой номинации. И тогда жюри просто останется следовать им при определении победителя. И еще, мне кажется, что номинаций слишком много — у меня как обывателя это вызывает улыбку. Видимо, их специально столько учреждают, чтобы никто из артистов не расстроился, не получив хоть чего–то.
Если телеканал СТВ и Министерство культуры мне доверят войти в состав разработчиков системы, я с великим удовольствием приму их предложение. И в таком случае, чтобы исключить всякие кривотолки о моей личной заинтересованности, мы можем с Аней Шаркуновой вообще не участвовать в премии.
Все за одну
«СБ»: Ивану Вабищевичу, одному из соискателей наград, есть что сказать критического?
И.Вабищевич: Мне, с одной стороны, было приятно, что я в дуэте с Topless претендовал на специальную номинацию «Лучший дуэт». Но, на мой взгляд, в 2011 году у меня были песни поярче, чем та, с которой я участвовал в конкурсе. Скажем, композиция «Зачистка». Но она стала саундтреком на канале ОНТ, что, как мне кажется, в той или иной степени повлияло на выбор жюри — поскольку одним из учредителей Национальной премии является СТВ.
А.Чепиков: Тем не менее «Зачистка» номинировалась.
А.Гузель-Ганиева: У Национальной музыкальной была предшественница — Музыкальная премия СТВ — наш проект. Я не исключаю, что какие–то элементы межканальной борьбы при обсуждении кандидатов могли присутствовать. Но и тогда все делалось открыто и честно. Однако после того как премия изменила свое название, получила иной, государственный статус, о подковерных течениях речи вообще не может идти!
«СБ»: Некоторые номинанты говорили, что их не уведомляли о включении в число претендентов.
А.Гузель-Ганиева: Неправда.
В.Кубышкин: А я считаю, что так и должно быть. Это ущербная практика, когда артистам предлагают самим номинироваться: мол, пишите письма, предлагайтесь и так далее. Делать им больше нечего. Они работают на сцене. Вы жюри, вы и номинируйте.
А.Гузель-Ганиева: Мы на СТВ давали анонс, что тогда–то состоится конкурс соискателей на премию. И звонили претендентам — сообщали о предстоящем мероприятии. Не хотите участвовать — не надо.
В.Кубышкин: И это правильно? Нужно было делать так. Позвонить, например, Дяде Ване и сказать: «Дядя Ваня, по нашим данным, ваша такая–то песня очень популярна и мы хотим предложить вам номинировать ее на премию». А не: «Дядя Ваня, мы тут решили провести премию. Хотите поучаствовать? Пишите прошение, а мы рассмотрим».
С.Стариченок: Ну не так все было! Звонили и говорили, если хотите участвовать — пожалуйста. Но помните, прием заявок до такого–то числа.
А.Гузель-Ганиева: Им что, трудно ее принести?
В.Кубышкин: Артист не должен стоять в очереди. Вот, будьте добры, изучите рынок, соберите данные и сами решите, что действительно популярно и кто заслужил. А потом приглашайте исполнителей на их праздник. А не спрашивайте — может, у кого–то новая песенка есть? А на белорусском языке? А дуэта нет, а то у нас недобор? Это же ваша работа, если вы хотите объективности.
«СБ»: Если премия национальная, подводящая итоги года в нашей популярной музыке, то могут ли в номинанты попасть артисты — граждане Беларуси, которые работают в основном за пределами нашей страны? Дмитрий Колдун, Руслан Алехно?..
В.Кубышкин: Нет, конечно. Они — артисты российской эстрады.
А.Гузель-Ганиева: И этот вопрос будет обсуждаться.
И.Вабищевич: А как быть, если я, допустим, в 2010 году впервые спел песню, а записал ее и выпустил в эфир только в 2011–м? Могу ли ее заявить как новую?
А.Гузель-Ганиева: Пойте ее где угодно и когда угодно. Но участвовать с ней в Национальной премии можете только тогда, когда она станет известна широкой публике: либо композиция вышла в альбоме, либо ротируется в эфире, или на нее снят клип.
«СБ»: Возрастные рамки в категории «Лучший юный исполнитель» вводиться будут?
А.Гузель-Ганиева: Мы будем их корректировать.
«СБ»: Поговорим о церемонии награждения?
И.Вабищевич: Она стала интереснее, смотрибельнее. И было весело! Никто никому не перегрызал глотки, как это может показаться, послушав сегодняшний наш спор.
В.Кубышкин: Победа в номинации «Лучшая песня года» — праздник авторов, а не исполнителей. И за дипломом должны выходить не певцы, а композиторы и поэты.
«СБ»: Можно ли отнести к проколам то, что заранее предупрежденные об успехе люди в зале с другими претендентами не сидели, а ждали своего выхода на сцену за кулисами? Во всяком случае, для их конкурентов интрига потерялась.
А.Гузель-Ганиева: Церемония снималась телевидением. И на такой шаг мы пошли из–за экономии времени. Вероятно, мы и допустили ошибку, но выдержит ли зритель пятичасовое шоу?
«СБ»: Понимая все сложности, связанные с особенностью телесъемки, может, пусть хоть поют исполнители вживую — при инструментальной фонограмме?
И.Вабищевич: Правильно!
А.Гузель-Ганиева: Я согласна, что уровню такого мероприятия, как Национальная музыкальная премия, более всего соответствует требование живого исполнения — многие так и работали.
И.Вабищевич: Если артисты не могут хорошо и ровно петь живьем, то на премии им делать нечего. Кое–кто тогда сам откажется принимать участие в мероприятии на таких условиях.
«СБ»: Хотя Владимира и настораживает большое количество номинаций — 21, такая как «Лучший спецпроект» не помешала бы. Необычная презентация, крупный фестиваль...
А.Гузель-Ганиева: Почему бы и нет?
В.Кубышкин: А на телеканале есть оргкомитет, менеджер, уже занимающийся подготовкой премии? Эту работу надо вести весь год.
А.Гузель-Ганиева: На СТВ существует продюсерский центр, исполнительным продюсером которого вот уже много лет является Светлана Стариченок. Она постоянно мониторит новые песни, видеоклипы. Артисты, когда их выпускают, сразу же ей звонят. У нее на столе целая гора дисков. Не верите? Приходите, покажем.
В.Кубышкин: Верю. Но Национальная премия — профессиональная. Вы тратите время на прослушивание самодеятельности, а надо чарты на радио и в интернете изучать — там реальная картина.
И.Вабищевич: А я тогда какое отношение имею к профессиональным артистам? У меня нет соответствующего образования.
В.Кубышкин: Вы зарабатываете творчеством на жизнь — значит, профессионал. А что касается образования, так у нас половина артистов тоже не имеют его, но музыка — основной источник их заработка. Хотя можно задаться вопросом: а какого черта люди на белорусской эстраде без специального образования завоевывают национальные премии? Чему учат наши музыкальные вузы?
И.Вабищевич: Таланту не учат, он с дипломом не появляется.
В.Кубышкин: Не должна все–таки продюсер Светлана прослушивать горы дисков непонятно кого.
А.Гузель-Ганиева: Должна. Мы принимаем все заявки. И дело жюри потом вынести по ним свое решение.
В.Кубышкин: Национальная премия — не «Минута славы». Если человеку повезло спеть одну хорошую песню, это еще не значит, что он — артист эстрады.
А.Гузель-Ганиева: Но если композиция звучит целый год из каждого утюга, почему ее нельзя допустить на конкурс?
В.Кубышкин: В какой номинации — «Артист одной песни»? Вы не понимаете значения слова «артист».
А.Гузель-Ганиева: В «Открытии года», «Прорыве года». Именно там начинающие могут попробовать свои силы.
В.Кубышкин: В том–то и дело — для начинающих есть другие конкурсы. А это — Национальная премия!
«СБ»: Давайте подведем черту. Самым уместным в финале будет такой вопрос: нужна ли нашей стране Национальная музыкальная премия?
И.Вабищевич: Конечно!
В.Кубышкин: Сама идея премии замечательная. Только реализация пока хромает. Главное теперь — сделать правильные выводы
А.Гузель-Ганиева: По итогам премии был выпущен диск.
В.Кубышкин: Диск, CD? Мой ребенок может спросить, что за штучка такая из прошлого? Сувенирная продукция.
А.Гузель-Ганиева: Да, сувенирная продукция, которая продается в музыкальных магазинах и не только. Каждый желающий может послушать лучшие песни 2011 года, и это хорошо! Мы посчитали, что должна быть такая сборка композиций победителей. А ваш ребенок, Владимир, может «скачать» их в интернете.
В.Кубышкин: Понятно — проект состоялся, вот результат. Нет, я не против.
А.Гузель-Ганиева: Я считаю, что мероприятие прошло на достаточно высоком уровне, что многие и признали. Это не был какой–то междусобойчик, а премия со статусом Национальная, и получать ее для артистов престижно.
В.Кубышкин: Такая премия давно была нужна.
Компетентное мнение
Первый заместитель министра культуры Владимир Карачевский:
— Мы сделали все, что могли. И Министерство культуры не собирается ни перед кем оправдываться за то, как была организована и проведена Национальная музыкальная премия в области эстрадного искусства. Конечно, были ошибки, были и недовольные. Но некоторые забывают, что это — первая премия, а значит — огрехи неизбежны. Будем их исправлять. К нашим заслугам хочу отнести то, что мы привлекли внимание большого числа людей к этой сфере искусства. Никто не остался равнодушным — ни зрители, ни участники, даже те из них, кто почему–то посчитал себя пострадавшей стороной. Мы готовы к сотрудничеству со всеми — приходите, предлагайте, обязательно прислушаемся к компетентному мнению.
Уже сейчас могу сказать, что премию ожидают перемены. Скорее всего, изменится ее название. Пересмотрим количество номинаций. Оба жюри, видимо, будут формироваться по несколько иным принципам. Увеличится призовой фонд. Мы движемся дальше, и я верю, что Национальной музыкальной уготовлена долгая жизнь!
