Сегодня в интернет перебирается все: дружеские разговоры и вражеские разборки, бизнес, учеба, литература. Вместе с произведениями в виртуальное пространство перешла и критика. А может, возникла ее новая модификация? Насколько я помню из школьного курса биологии, когда–то рыбы и прочие гады морские, выбравшись на сушу, мутировали во всяких ящеров, отрастили лапы... Интернет–среда — это тоже не заводь толстого журнала. Что произошло там с критикой в привычном смысле слова и что происходит с автором, который попадает в сеть? О критике, литературе и интернете рассуждают главный редактор журнала «Маладосць» Светлана Денисова, доцент кафедры литературно–художественной критики Института журналистики БГУ Оксана Безлепкина и я, писатель–обозреватель Людмила Рублевская.
О.Безлепкина: Я веду в газете «Звязда» рубрику о книжных новинках. И поняла, что критика утратила влияние на литературный процесс, расшевелить который можно только разгромной рецензией.
Л.Рублевская: Смысл критики — пробуждать самостоятельное мышление, желание читать самому... И хорошо, что ни один литературовед сегодня не является последней инстанцией. Ибо мы уже проходили «централизованное мнение».
О.Безлепкина: Но отсутствие критики приводит к разгулу непрофессионализма. Видела множество книг, подготовленных спустя рукава: халтура на уровне авторов, редакторов или издательства. В прежние времена, пусть хотя бы после негативной оценки, сотрудники издательств все же «включали мозг».
С.Денисова: Я сравниваю литературную критику с ферментом, позволяющим читателю переварить и усвоить текст.
Л.Рублевская: Почему–то наибольший критический огонь вызывают действительно неплохие книжки. На графоманию не обращают внимания, и она плодится совершенно безнаказанно.
О.Безлепкина: Не обращать внимания не получится: графомана вы узнаете по апломбу, самоуверенности и агрессивному требованию критического отклика. За хорошим автором рецензенты во все времена стояли в очередь. А графоман не успокаивается и пытается административно повлиять на критика. На нашу кафедру приходят такие и требуют, чтобы мы написали о них. Некоторые из коллег от них прячутся, не отвечают на звонки. Я говорю в таких случаях гостям просто: «Вы действительно хотите, чтобы я написала все, что думаю о вашей книге?»
Л.Рублевская: Трудно объяснить автору, что критик не обязан хвалить его книгу.
О.Безлепкина: Говорить литератору, что он пишет плохо, надо лет в восемнадцать. Потому что в двадцать у него уже авторитетов не будет. Помните, как на «Лiтаратурным прадмесцi» мы критиковали некоторых молодых авторов? И когда через 5 — 10 лет их поделки все–таки появляются в книгах, я считаю, мы имеем право на «праведный гнев». И не надо говорить, что задушили на корню талант.
Л.Рублевская: Категорически не согласна. Многие в восемнадцать начинают одинаково, а потом кто–то вдруг творчески вырастает, а тот, на кого возлагали надежды, профукивает свой дар и остается с одной публикацией. В конце концов, все не могут стать классиками, белорусской литературе нужны просто те, кто будет ее пропагандировать.
О.Безлепкина: Я не могу благодарить графоманов за такую пропаганду и даже не хочу их жалеть.
С.Денисова: Оставив несчастным одного человека, нельзя сделать счастливыми всех. Для меня психологическая загадка — почему литературная критика рассматривается как замечания не в адрес творения, а персонально автора.
Л.Рублевская: Беда нашего критического пространства в том, что оно очень узко. На высказанное мнение не появляется десять иных. В России автор может сам организовать для себя уничижительную рецензию, чтобы появился повод у других критиков броситься на его защиту. Ведь авторов, которые, как доллар, нравятся всем, нет. Толстой, например, не терпел прозу Достоевского...
С.Денисова: Это нормально — так же, как выбор сорта чая. У каждого должно быть право на свой вкус в литературе.
Л.Рублевская: И не нужно требовать, чтобы все были профессиональными читателями. Согласимся, что объективного мнения быть не может. Особенно это касается интернет–пространства, где все завязано на давно известных способах манипулирования массовым сознанием. Чего человек более всего боится? Показаться смешным и некомпетентным. И если кто–то отзывается в блоге о чужом произведении: «Это полное дерьмо!» — тут же идут комменты: «Да, я давно это знал!» Если написать: «Это супер! Не для средних умов!» — сразу начинают поддакивать, типа поняли...
С.Денисова: Узнав, что в книге все плохо, те, у кого все же есть мозги, задумаются: «Да за что ж так автора клюют? А дай–ка я сам посмотрю...» Другое дело, что умный человек не будет попусту оставлять свои комментарии, тем более не станет делать это под ником.
О.Безлепкина: Из–за того что у нас нет оппонентов, мы лишены права на субъективность, менее травматичную для автора, и вынуждены «добивать» писателя литературоведческим инструментарием.
С.Денисова: Объясните мне тогда, почему, если что–то справедливо критикуется, это чаще всего вызывает смертельную обиду?
Л.Рублевская: Да потому что все — живые люди, а творческие к тому же очень ранимы.
С.Денисова: Человек своей обидой расписывается в собственной несостоятельности.
Л.Рублевская: И Тургенев смертельно обижался на критиков, и Пушкин...
С.Денисова: Да, но вспомните, как Адам Мальдис написал отрицательный отзыв на произведения молодого Владимира Короткевича. И Короткевич захотел со своим критиком познакомиться, а потом всю жизнь дружил с ним.
О.Безлепкина: Очень мудрый поступок — подружиться с критиком, чтобы больше не нападал!
Л.Рублевская: Проще всего напечатать текст средний, который не вызовет возмущения.
С.Денисова: Это со стороны проще. А для редактора означает поступиться принципами. Критики должны быть, и чем больше, тем лучше. Дело все в том, как на замечания реагируют.
Л.Рублевская: Реагируют все одинаково. Хвалят — приятно, ругают — обидно. Другое дело, во что потом выливается эта реакция, плохо — если в письма, доносы, угрозы.
О.Безлепкина: Потому сегодня критика и свелась к аннотированию и ни на что не влияет.
С.Денисова: Я не согласна с тем, что она ни на что не влияет.
О.Безлепкина: Приведите пример обратного.
С.Денисова: Мы готовим к печати статью Валентины Локун на «Дзiкi луг» Андрея Федоренко. Тому, кто будет читать эту статью, обязательно захочется прочитать Федоренко.
О.Безлепкина: Помню, как на тот же «Дзiкi луг» появилась рецензия с аргументацией уровня «аўтар не ўразiў...». Нужно признать, что и среди критиков есть графоманы.
С.Денисова: И это еще раз подтверждает — критики должно быть как можно больше!
О.Безлепкина: Но какой она должна быть, чтобы ее начали читать? В своем блоге я прячу рецензии под кат и даю провокационные названия. Например, «Пионер пишет как пенсионер» — в печатном СМИ я не могу себе такого позволить.
Л.Рублевская: Самое верное средство быстро сделать себе имя в сети — раскритиковать кого–то. Ведь тебе за это ничего не будет, а читателей блога станет больше.
О.Безлепкина: Анонимность — уже в прошлом, сейчас в нашей тусовке все знают, кто под каким ником прячется.
С.Денисова: Может быть, вы и знаете всех, а вот я — нет.
Л.Рублевская: Затроллить, довести до нервного срыва могут любого.
О.Безлепкина: Если человек давно пользуется интернетом, он понимает, где можно отшутиться и как реагировать на тот или иной «снаряд»... Безусловно, приятнее писать положительную рецензию на хорошую книгу. Но бывает, долг обязывает раскритиковать неудачную книгу захваленного автора. И в таком случае рецензент вызывает «огонь на себя»: разозленные и обиженные «анонимы» в сети советуют ему вообще не писать о литературе. И что? Начинать всерьез обдумывать подобное предложение?..
С.Денисова: В десятом номере «Маладосцi» есть фраза о том, что «пакрыўдзiцца» — значит увидеть свою кривизну. Обида возникает в ответ на истину, которую не может принять сознание. Это причина «выпрастацца». Значит, стать простым, не гордым. Как говорил Чаадаев, в чувстве гораздо больше разума, чем в разуме чувства.
О.Безлепкина: Есть хорошая книжка о дрессировке дельфинов. Любое животное во время дрессировки можно наказывать, а дельфинов — только хвалить, иначе они уплывут в глубь бассейна. Критик, таким образом, тоже может манипулировать литературным процессом, но я не умею «дрессировать дельфинов». Будучи студенткой, я написала две книги — художественную и научную. И на вторую откликов читателей и критиков было гораздо больше: тоже в каком–то смысле «дрессировка дельфина». У критика такая же миссия, как и у писателя. И он должен влиять на литературный процесс, даже если делать это приходится в интернете.
С.Денисова: Многие вышли на просторы сети не для того, чтобы на что–то повлиять, а для того, чтобы показать себя. Но если писать критическую статью так, чтобы никого не обидеть... Не знаю... На это просто жаль времени.
