Какие тайны хранит территория бывшего лагеря военнопленных в минском микрорайоне Масюковщина

Отгремели салюты, утопают в цветах памятники воинам, сражавшимся за победу. Букет из четырех красных гвоздик появился в эти дни и на крыльце жилого дома № 71 по улице Лынькова в минском микрорайоне Масюковщина. О том, что во времена Великой Отечественной войны в этом здании располагалось хирургическое отделение лазарета лагеря военнопленных Шталаг-352, знают разве что местные старожилы. Они даже не удивляются, когда в жаркие летние дни в комнатах пахнет хлоркой и карболкой – здание буквально пропитано войной.

За сострадание – расстрел

Вооружившись немецкой картой Минска и окрестностей военных лет, вместе с краеведом и писателем Владимиром Зеньковичем отправляемся исследовать территорию бывшего Лесного лагеря – крупнейшего отделения Шталага-352. Он был создан в августе 1941 года. Фронт уходил на восток, завоеванных гитлеровцами рубежей становилось все больше, военнопленные исчислялись миллионами. На оккупированных территориях в спешном порядке для них начали обустраивать лагеря.

Масюковщина (а тогда это была деревня) отлично для этого подходила: в 200 метрах – железная дорога, по которой сюда доставляли узников. На перроне их встречала охрана, вооруженная автоматами и дубинками. Тех, кто мешкал при выходе из вагона, расстреливали на месте.

Когда прибывал очередной состав, местные выстраивались вдоль дороги, чтобы украдкой подкормить пленных: кто давал горбушку хлеба, кто-то – печеную картошку. Однако позже любые проявления сострадания карались расстрелом – лагерная охрана запретила приближаться к узникам.


Владимир останавливается напротив дома № 51 по улице Лынькова:

– Судя по аэрофотосъемке, недалеко отсюда находился главный вход на территорию шталага. Как-то в архивах я нашел фото парадной арки из красного кирпича, на которой красовалась надпись Lipptor, что в переводе с немецкого означает «ворота Липпа». Они были названы в честь начальника комендатуры лагеря Липпа, отличавшегося особой жестокостью. В книге Раисы Андреевны Черноглазовой «Шталаг-352 – лагерь смерти» читал, что любимым занятием охраны была стрельба из винтовок и автоматов по движущимся мишеням, в роли которых выступали военнопленные. А еще захватчики любили делать ставки на собак: чья загрызет человека быстрее. Фантазия гитлеровцев не знала границ: однажды они объявили, что освободят всех, кто сможет раздобыть гражданскую одежду. Доверчивые узники бросились к забору – стали просить у местных брюки и рубашки. Но вместо возможности вернуться домой получили по пуле в сердце – их обвинили в подготовке к побегу.

Спали на полу, ели из шапок

Первых пленных размещали в бараках, которые стояли здесь еще до войны. Но вскоре места перестало хватать, началась стройка. За время существования лагеря было возведено 41 здание. Хотя зданиями их можно назвать с натяжкой: зачастую у них не имелось ни крыши, ни пола. Несмотря на то, что времянки были рассчитаны на 60–70 человек, в них загоняли по 400–500, приводит Владимир ужасающие подробности лагерного быта:

– Те, кому не удалось приспособить под тарелку консервную банку или старый котелок, пытались есть похлебку из пригоршней или шапок. Горячая, плохо пахнущая баланда тут же выливалась на землю, обжигая руки и ноги. Кроме двух кружек супа, сваренного из гнилой промерзлой картошки, заключенным полагалось 80–100 граммов так называемого эрзац-хлеба, в состав которого, помимо пшеницы, входили рожь, картофельный порошок и опилки.

Большинство лагерных построек были деревянными, поэтому не сохранились. Уцелели лишь несколько. Одно из них – хирургическое отделение лагерного лазарета, куда свозили пациентов с переломами и ранениями. Лечили их врачи из числа советских военнопленных.

Евгений Николаевич живет в доме, где когда-то был госпиталь, более полувека:

– Видел в интернете фотографию 1942 года: у первого подъезда нашей трехэтажки стоят лагерные офицеры.

Лагерь военнопленных? Нет, не слышали

Зима 1941–1942 годов стала самой страшной в истории шталага. Из-за вспыхнувшей эпидемии тифа гитлеровцы перестали посещать бараки. В этот период в лагере находились десятки тысяч узников, и почти всем им было не суждено пережить зиму. Санитары из числа военнопленных свозили трупы в братскую могилу и складывали, как поленницу, словно дрова. Закапывали их только по весне.

Главная дорога лагеря ведет нас ко второму сохранившемуся зданию шталага – инфекционному отделению лазарета: сейчас постройка заброшена. Как правило, сюда поступали пациенты, зараженные тифом, дизентерией, туберкулезом – верными спутниками голода, холода и антисанитарии. В воспоминаниях тех, кому чудом удалось выжить, Владимир читал, что медикаментов не хватало и врачи вынуждены были прибегать к народной медицине, например, дезинфицировать раны настоем еловой или сосновой хвои:

– Питание тоже было скудным. Иногда фашисты проявляли щедрость и спускали на шнурке со второго этажа на первый котелок с едой. 

Рядом с корпусом лазарета встречаем двух парней. Владимир и Евгений даже не догадывались, что здание с заколоченными окнами имеет такую богатую историю:

– Лагерь военнопленных? К сожалению, не слышали. Странно, что здесь нет ни памятника, ни даже таблички. Может, установка знака остановила бы «граффитистов», которые исписали весь фасад. Насколько мы знаем, недалеко отсюда, на улице Тимирязева, есть мемориал, возведенный на месте массового захоронения. Наверное, там и лежат жертвы этого шталага.

Действительно, надпись на мемориале, который упомянули ребята, гласит: «Тут у 1941–44 гг. нямецка-фашысцкiмi захопнiкамi растраляна и замучана 80 000 ваеннапалонных Савецкай Армii i мiрных грамадзян». Имена всех неизвестны. В 1944 году списки с фамилиями более 10 000 узников обнаружили во время раскопок вблизи госпиталя. Позднее их имена внесли в Книгу памяти Шталага-352. Владимир указывает на ротонду, которую в 1960-х годах возвели на месте массовых захоронений:

– Раньше здесь хранился оригинал книги, но ротонду взламывали, вырывали страницы. Так что со временем рукописный экземпляр заменили на гранитный.

odubrovsk@sb.by

Фото автора.