Репортеры «СОЮЗа» прогулялись по городу, о котором мечтали герои «Золотого теленка»

Существует поверье: чтобы разбогатеть, надо потереть цепочку от часов на животе бобра...

Самуилович «прописался» на пешеходной улице Социалистической. На «Социалке», как рассказывают местные жители, «издавна селились самые богатые горожане. Оттого ее первую «одели» в брусчатку. Сюда шли вроде как по хозяйским делам, на рынок. А на деле — на других посмотреть, себя показать. У бобруйчан прирожденное чувство юмора.

Здешние анекдоты давно ушли в народ: «Извините, а где вы шили костюм? — В Париже. — Это далеко от Бобруйска? — Две тысячи километров. — Надо же, такая глушь, а как шьют!» Кстати, только бобруйчане могут подсказать туристу, как от них доехать до Парижа, Лондона или Барселоны. В городе даже указатель есть, в какую сторону двигаться и каков километраж.

Многие улочки — Муравьевская, Инвалидная... — давно сменили имена. Но особого бобруйского обаяния не утратили. Они увековечены уроженцами города. Писателем, режиссером и сценаристом, в прошлом — гражданским мужем Татьяны Самойловой Соломоном Шульманом в книге «Променад по Социалке». Абрамом Рабкиным, жившим в Питере, — в картинах. На одной из них — Инвалидная. «Не потому, что тут сплошь инвалиды, — втолковывают мне бобруйчане, — а названа в честь ветеранов войны 1812 года». И после паузы, напустив важный вид, добавляют: «С французского «инвалид» — ветеран, заслуженный человек». О родной Инвалидной так написал Эфраим Севела (в миру Ефим Драбкин): «Каждая улица имеет начало и конец... Но если другие начинаются где–нибудь, скажем, в поле и кончаются где–нибудь, скажем, возле леса, то наша — извините! — ничего похожего... Потому что вы имеете дело с Инвалидной, где, если верить моей маме, все не так, как у людей».

К слову, это по сценарию Севелы снята комедия «Крепкий орешек» с Румянцевой и Соломиным. Сейчас фильм по его повести снимает Павел Чухрай. Севелы уже нет на этом свете. Но Бобруйск его любит и помнит. Начальник управления идеологической работы, культуры и по делам молодежи горисполкома Николай Балюк ведет меня к кинотеатру «Товарищ»: «Тут установим ему памятник. Ведь у каждого человека есть своя Инвалидная улица. Но не каждый сумеет написать о ней так, как Севела».

Дом на улице Интернациональной, в прошлом Присутственной, — один из самых приметных и красивых в городе. Им гордятся, к нему водят туристов. Деревянный, в стиле модерн, декорированный двухэтажными башнями с шатрами, круглой мансардой — этот памятник архитектуры включен в Государственный список историко–культурных ценностей Беларуси. Незадолго до революции хозяйка сдала его в аренду полицейской управе и уехала в Питер к сыну. В 1918–м сюда заселился Бобруйский ревком, о чем гласит надпись на табличке. Уже в наше время была районная библиотека. Но недавно съехала — дом признали аварийным. Впрочем, власти обещают его отремонтировать.

Зданий, которых не увидишь в других городах, в Бобруйске немало. Потому как этот город, цитирует мне прохожий своего земляка–писателя Леонида Коваля, «жить не мог без ярких, многоцветных декораций». И заговорщицки добавляет: «А вы таки знаете, что у нас есть свой Порт–Артур?» Оказалось, это дом. По одной из легенд еще до революции некий Артур содержал тут постоялый двор и притон. Отсюда и название.

Гордятся бобруйчане и тем, что их город «пропечатан» в «Золотом теленке»: «При слове «Бобруйск» собрание болезненно застонало. Все соглашались ехать в Бобруйск хоть сейчас. Бобруйск считался прекрасным, высококультурным местом». И отправляют гостей к ресторану «Чырвоная вежа». Табличка с цитатой из Ильфа и Петрова и бронзовый Шура Балаганов встречают у входа. А наверху вежи — башенные куранты. Угадайте, в котором часу они звонят? В 7.40 вечера. Потому как «7.40» — самая узнаваемая еврейская мелодия.

В биографии Бобруйска есть и трагические страницы. Одна из них связана с крепостью. Ее, сыгравшую заметную роль в войне 1812 года, император Николай I считал одной из лучших в Европе. Во время Великой Отечественной тут были концлагеря. За годы войны погибли около 40 тысяч солдат и мирных жителей. В советское время здесь размещались воинские части, позже крепость использовали как декорации для фильмов. Ныне это несколько разбросанных по огромной территории полуразрушенных зданий. На спасение одного из главных памятников истории Бобруйска, хранящего немало тайн (говорят, отсюда ведет множество подземных ходов), нужны огромные деньги.

Недавно на территории крепости открыли мемориал «Жертвам фашизма». А несколько лет назад на «Социалке» — первую в стране Аллею праведников. На камне — имена бобруйчан, которые, рискуя жизнью, укрывали во время войны евреев. Воистину: «Спасший одну душу спасает целый мир»...

Среди объектов, которые показывают туристам экскурсоводы, — «Бобруйск–Арена», Свято–Георгиевский храм, или Белая церковь, музей... Но лично у меня город всегда будет ассоциироваться с бобрами. А уж их, побродив по городу, я встретила немало. Деревянные во дворах, металлические на заборах, плюшевые и фарфоровые в магазинах, еще один франт, вальяжно развалившийся в сквере на лавочке. «Сколько всего?» — интересуюсь у начальника городской и районной инспекции природных ресурсов и охраны окружающей среды Дмитрия Деменковца.

— На въездах в город — не меньше семи.

Это он о памятниках. А живых зверьков в районе — более 400 особей. В 20–30–е годы во всей Беларуси бобров было меньше 300. Животных стали охранять, специально для них создали Березинский заповедник, и к концу 60–х численность бобров выросла до 35 тысяч. Для многих регионов эти работящие зверьки стали большой проблемой: выводят из строя дамбы, подрывают автодороги, случалось даже нападали на людей. Лет шесть–семь назад бобров было более 80 тысяч. Сейчас же в Беларуси, по подсчетам ученых, их около 65 тысяч. И это нормально.

Сегодня в Бобруйске проживают около 220 тысяч человек, город является побратимом района Сокольники Москвы. В Сокольниках есть «Бобруйский дворик» и бронзовая скульптура бобра.

olgak53@mail.ru

Советская Белоруссия № 193 (24823). Четверг, 8 октября 2015