Новый год в партизанском лесу

...Хорошо помню начало этого дня - последнего в 1943 году. На рассвете все три отряда нашей кавалерийской бригады имени Сталина спешно были стянуты в Красную Слободу нынешнего Солигорского района. Осенью 43-го оттуда был окончательно выбит немецкий гарнизон, она стала центром довольно обширной партизанской зоны.

Командиры говорят: "Бригада возвращается в лесной лагерь - на базу". Гадали: уж не задумал ли наш лихой комбриг Василий Тихомиров где-то "долбануть немцев по-крупному?" Но по колонне несется шепот: "Едем праздновать Новый год!"

...Знакомые заставы и секреты позади. Землянки наши промерзли: растапливаем подернутые инеем печурки - и в баню. После уж, отпарившись, бегу в санчасть повидаться с санитаркой Аней Красноперко - узнать последние новости. Ведь Аня - член редколлегии бригадной газеты "Тихомировец". Её в бригаде любили все - она писала стихи! По нашему общему разумению, стихи "что надо" - боевые, партизанские. Многие из них стали песнями. Много лет еще на послевоенных партизанских встречах звучала наша "бригадная":

Так вспомним, товарищ, про Лапичи, Тальку

И в Якшицах бой грозовой,

Когда мы сражались, врага не боялись,

Нас вел Тихомиров-герой.

...Из своего похода-самоволки нес я замечательную новость: вечером в клубе будет концерт самодеятельности. И танцы! Правда, командир известил, что я назначен в "праздничный караул". Мне доверена самая "глухая" смена: с двух до четырех ночи. Доверие я оценил. Со вздохом.

Предновогодний обед был обычным - партизанским. Одно блюдо - и первое, и второе. Густое варево из картошки, капусты, свеклы и прочих овощей. Для сытости - крупа или мучная подболтка. В предновогоднем партизанском котле попадалось даже мясо. К вареву выдавался приличный ломоть хлеба. И еще одна небольшая деталь: тот предновогодний наш стол прошел "на сухую". Великолепно помню, что ни у кого из бойцов 2-го взвода не оказалось для такого случая даже крошечной "граммульки".

Наш партизанский клуб - внушительное сооружение. Бревенчатый дом, приросший к косогору, на две трети сидел в земле. Прежде он принадлежал какому-то полицейскому чину, бежавшему к новым хозяевам. Дом разобрали и по бревнам перевезли в лагерь. Из него собирались сделать газоубежище, а потом использовали под клуб. В тот вечер народу в него набилось до отказа - многие толпились у входа. Сначала комиссар бригады зачитал доклад об обстановке на фронтах: Красная Армия уже ступила на белорусскую землю. Мы шептались - мечтали, что еще какой-то месяц и страна будет освобождена. Понадобился не месяц - мучительных полгода. Но это - потом. А сейчас - концерт. Начала Аня Красноперко. Она прочла новые свои стихи, посвященные значительному событию в бригадной жизни: разгрому крупного отряда полиции Старобинского гарнизона. Аня декламировала, а мы видели тот бой, своих боевых товарищей. Уверен, что партизанская наша поэтесса Аня Красноперко, даже став известной белорусской журналисткой и писательницей, не имела такого творческого успеха, какой выпал ей в тот новогодний вечер.

А дальше был концерт. Все номера бригадной самодеятельности мы знали наизусть. И даже заказывали любимые своим артистам. Общепризнанный плясун-чечеточник, командир хозвзвода Артамонов по прозвищу "Борода" исполнил свой коронный ритмический вальс. А на бис - цыганочку с выходом! Струнный оркестр - скрипка, мандолина, гитара, балалайка - исполнил все наши заказы. "Первой скрипкой" в нем была на самом деле не скрипка, а мандолина, на которой виртуозно играл разведчик Костя Смоляк. Сколько же в нашем отряде было талантов! Повариха Ольга Савицкая и медсестра Марта Яковенко и боец Дуся Варыгина пели романсы. Но с особым нетерпением мы ждали "Кабардинку". Ее обязательно исполнял осетин Гашаев - отчаянно смелый боец. Он танцевал так же, как и воевал, - неистово, задорно. Танец начинался тихой молитвой. Потом он, не спеша, делал первые круги по сцене. И вот уже наш "кабардинец", сверкая кинжалами, с криками "ас-са!", лихо несется по сцене. Вихрь танца обрывался резким прыжком на колени и воздетыми к небу руками. Помню, ждали мы в тот вечер и выступления комбрига - он замечательно пел и аккомпанировал себе на баяне. Особенно душевно затягивал "Когда я на почте служил ямщиком". Но на сцене в тот вечер он так и не появился.

А после концерта были танцы. Тут уж настоящее соревнование - женщин-то в отряде было немного. А вот кавалеров - хоть отбавляй. Буквально на полсекунды опередил я, шестнадцатилетний юнец, товарища - статного командира. Пригласил бойкую смешливую смуглянку Женю Вишневу. Она тактично не отказала - пошла со мной.

Встречи Нового года я так и не дождался. Пришлось покинуть клуб до полуночи - перед дежурством надо было хоть немного поспать. Это был первый мой караул в начинающемся военном году. Много их потом было - впереди ведь полтора года войны. Но тот душевный вечер - почти такой, как до войны, долго потом согревал надеждой: если Новый год встретили так, значит, и жизнь изменится, война закончится.

А наутро мы услышали привычную команду: "Седлать!" Снова возвращались в Красную Слободу. Уже в пути нагнало нас важное известие: нашему комбригу присвоено звание Героя Советского Союза! Достойно, значит, бригада наша воюет!

Леонид БУЛАТ, Минск.

P.S. Работая над этими строками, обзвонил я своих друзей-товарищей, бывших партизан-тихомировцев. Их теперь уж совсем мало осталось. Помогли мне друзья восстановить все детали того далекого теплого вечера. Огромная им признательность.