— За последние годы в УИС сделаны серьезные шаги вперед. При этом читаешь порой интернет и диву даешься: как хорошо люди, не выпускающие из рук компьютерной мышки, «осведомлены» о происходящем по ту сторону забора.
— Мы этому тоже удивляемся. Как правило, такая информация процентов на 95 — 98 неверна. Я так понимаю: если уж писать, то объективно и быть компетентным в освещаемой теме. Как мне видится, сделано многое, прежде всего для улучшения быта в местах лишения свободы. В том числе для людей с ограниченными физическими возможностями. Отремонтированы почти все ИУОТ, приведена в порядок большая часть следственных изоляторов (остались брестский и бобруйский). В планах — строительство детского воспитательного центра на базе бобруйской воспитательной колонии. Также запущены социальные лифты: когда осужденных возвращают в общество постепенно за счет смягчения наказания, изменения режима содержания, трудоустройства. То есть у человека, если он сам того пожелает, есть все шансы выйти на свободу раньше и подготовиться к ней. Взять ИК–22: в прошлом месяце двоих осужденных, которые содержались здесь за незаконный оборот наркотиков, перевели в исправительное учреждение открытого типа. В целом же только за первое полугодие 2017–го институты досрочного освобождения применены к 457 гражданам.
— Почему осужденные по наркостатье изолированы от других категорий? — интересовались журналисты.
— Сейчас те, кто осуждены по статье 328, содержатся в ИК–22 и ИК–13. Также для этой категории в колонию перепрофилируем новополоцкий ЛТП (связано это лишь с имеющимся перелимитом (на 100 человек) осужденных по статье 328). Собрав их в месте, с ними проще работать и лечить их. В «Волчьих норах», допустим, от наркозависимости лечатся 10 процентов осужденных. Кстати, всего в учреждениях УИС — 7.070 наркоманов, из них в колониях — чуть более 5 тысяч, в следственных изоляторах — 1.125, на «химии» — 706, в ЛТП — около 70 человек.
В целом, по оценке в том числе Минздрава, в медчастях ДИН созданы условия для оказания помощи. У нас работают терапевты, психиатры–наркологи, стоматологи, неврологи, фтизиатры, дерматологи, в женских колониях — акушеры–гинекологи. Все остальные виды специализированной медпомощи оказывают врачи Минздрава. К слову, в следующем году хотим открыть республиканскую больницу для осужденных. Особое внимание уделяем диагностике и лечению туберкулеза, в большинстве случаев исправляя ошибки пациентов, не пожелавших заняться своим здоровьем еще на свободе.
— Позвольте вопрос, касающийся громкого дела о крупнейшей в стране наркосети. Если не ошибаюсь, главный фигурант Константин Вилюга был определен в ИК–22?
— Да, он уже больше недели находится в колонии. Сейчас распределен в один из отрядов. Поначалу со стороны осужденного были нарушения (были они и в СИЗО), человек упорно не принимал требования режима. Теперь соблюдает их, как и все. Трудится на производстве. В другом отряде содержится еще один фигурант по этому делу, они не пересекаются. Кстати, в ИК–22 — довольно перспективное производственное предприятие: здесь делают мебель, поддоны для стройматериалов, бетонные конструкции для забора и прочее. Все востребовано. В ИУОТ № 52, которое вы тоже посетили, люди работают в разных организациях. В прошлом году, кстати, многие из этих граждан, освободившись, получили жилье и остались там работать, создали семьи. Помочь человеку в трудоустройстве — основная цель ресоциализации. И мы планируем и дальше создавать рабочие места, одно из направлений — сельское хозяйство. Кроме того, осужденные также получают у нас рабочие специальности, дистанционно учатся в вузах — такая возможность есть почти в каждом учреждении пенитенциарной системы. Особым спросом пользуется менеджмент. Одна девушка недавно получила диплом магистра.
Прозвучал и такой вопрос: «Почему вы не можете наладить эффективного общения с движением «матери 328?»
— Мы общаемся регулярно. Вы же понимаете, просьбы и претензии бывают разными. Допустим, нас просили организовать дистанционное обучение — пожалуйста. Говорили, что нужны дополнительные телефоны — мы их устанавливаем. Ежедневно в департамент приходят десятки писем, в основном с просьбами о переводе, направлении в другую колонию, применении более мягкого наказания или условно–досрочного освобождения. По каждому обращению проводится проверка, вопрос рассматривается всесторонне и объективно.
— Удается ли переломить стереотип, сложившийся у близких осужденных: мол, подобные вопросы и хорошее расположение к «сидельцам» можно решить, подкупив сотрудника?
— По крайней мере, мы стараемся убедить людей в обратном. Во–первых, человек в колонии в любом случае получит то, что ему полагается. Во–вторых, для дающих и берущих такая конфиденциальная «сделка» ничем хорошим не заканчивается. За подобное возбуждаются уголовные дела, отдельные наши бывшие коллеги сидят в местах лишения свободы. Это твердая позиция департамента.
— Слышала, в одной из колоний шьют новую форму для наших юных хоккеистов?
— Она уже пошита, в ИК–4. Для этого было куплено дополнительное оборудование. Форма презентована и утверждена. 30 августа отдаем 50 комплектов в опытную носку детско–юношеской спортшколе «Динамо». Затем, выслушав предложения и замечания, внесем коррективы и запустим новую продукцию в массовое производство. Клюшки, которые также выпускают наши осужденные, пока делаем, используя российские заготовки. Сейчас ведем переговоры, чтобы производить клюшки своими силами и тем самым удешевить их.
gladkaya@sb.by
