Всем известно, что Беларусь находится в центре Европы. А это значит, помимо прочего, что и все европейские ветры как минимум касаются нас — и не только с точки зрения метеорологии, но и экономики, политики. В очередной раз вся Европа убедилась в этом, когда российский Президент Путин, прежде чем отправиться в Берлин и Париж, вначале прибыл с официальным визитом в Минск. Сопровождавший его в поездке министр Лавров объяснил данный политический маршрут максимально доходчиво: все это стратегические партнеры России и Беларусь среди них идет первой. Что не исключает, конечно, общих интересов, неспроста же и Александр Лукашенко выдвинул идею интеграции интеграций от Лиссабона до Владивостока. Это только один из ответов, которые готовит Беларусь на общие вызовы.
Затянувшийся глобальный экономический кризис выдвинул на повестку дня не только вопросы торговых взаимоотношений государств, и даже такие старые дилеммы, как протекционизм или открытость экономик, но и в принципе ставит вопрос: как дальше развиваться мировому хозяйству в условиях, когда Европа уже не развивается? ВВП Греции с 2007 года упал на 15%, Португалии, Испании — тоже, на нуле сегодня и Франция с Великобританией...
Слава богу, столь мрачные вопросы неуместны для Беларуси, но и у нас есть свои трудности. То есть перед нами тоже стоит вопрос: куда идти дальше? Но именно идти, а не стоять.
Кризис придумали не мы. Но он нас касается именно потому, что мы находимся в центре Европы. Это неизбежное следствие возросшей взаимозависимости. Сегодня уже около половины нашего экспорта продается в странах ЕС. Мы вообще–то экспортопроизводящая страна: чтобы жить хорошо, должны продавать на внешних рынках намного больше, чем можем купить сами. И, стало быть, мы будем делить с европейцами не только прибыли, но и риски.
Один из таких рисков очевиден: в Европе в связи с кризисом покупательная способность идет на спад. Конечно, у простых европейцев свои представления о благополучии, и они не очень–то хотят от них отказываться. А приходится: именно такую альтернативу поставили перед ними правоконсервативные правительства, 30 лет безраздельно правившие в европейском доме, а теперь заявляющие: «Затягивайте пояса, господа европейцы!»
Все это — следствие неолиберальной модели экономики, которую европейцы слепили с американской. А именно: все прибыли в экономике максимально приватизированы, а все риски — максимально социализированы. То есть, когда все хорошо и взбиваются «сливки», их собирает корпоративный и частный капитал, а когда начинаются неурядицы — за них уже расплачивается социум, т.е. обыкновенный массовый налогоплательщик. Отсюда крики об экономии, раздающиеся сверху от элит: в кризис, когда денег не хватает, они хотят сохранить свои капиталы, ради чего требуют растрясти государственную мошну. Естественно, в свою пользу — и ни в коем случае не в пользу социума. А такое можно проделать лишь при слабом государстве!
Суть белорусской модели принципиально иная — это как раз сильное государство. Сильное настолько, чтобы не дать эгоцентризму отдельных групп подавить интересы всего социума. В Беларуси не существует тупиковой дилеммы «рост экономики или экономия экономик». Сохранение экономического роста — и устранение любых препятствий на его пути! — единственное условие уверенного выхода из кризиса. Вот ответ Минска на вызовы кризисного «застоя».
Нетрудно заметить, что именно такая тенденция начинает возобладать среди трезвомыслящих политиков и экономистов во всем мире. Чтобы сохранить внутренний потенциал, говорят сегодня на форумах и «двадцатки», и «семерки», именно в условиях рецессии архиважно инвестировать в производство. Инвестировать, помогать, стимулировать! Открывать новые рынки. Или новые потребительские ниши. Таково новое прочтение «реалполитик» в XXI веке. Правда, в Беларуси это называется «реальной экономикой», но суть не в терминах. Как говорится, не важно, какого идеологического окраса кошка, важно, чтобы она ловила мышей.
