В Национальном академическом драматическом театре им. М.Горького состоялась премьера спектакля «Лев зимой» по пьесе американского драматурга Джеймса Голдмана в постановке режиссера Валентины Ереньковой. Премьера показалась достойным поводом для полемики на более широкую тему «Нужны ли сегодня зрителю исторические спектакли?». Валентина Еренькова уверена: в исторической теме можно отыскать ответы на вопросы дня сегодняшнего, так как она позволяет выставить высокую профессиональную планку, дает возможность совершенно по–иному раскрыться актеру. Ее оппонент — известный режиссер Сергей Куликовский, предпочитающий работать на площадках Минска, Витебска, Томска и с современной пьесой, и с классикой яркими, эффектными мазками, напротив, считает, что исторический спектакль отжил свое, за костюмами часто прячут отсутствие смыслов, а жанру самое место в музее.
Вернуть вкус к слову
— В 90–е годы театр переживал очень сложный кризис и фактически стал выживать за счет того, что привлекал зрителя комедийной драматургией и музыкальными спектаклями, — мысленно возвращается к тем непростым временам Валентина Еренькова. — Тогда редко кто позволял себе полотна. И за эти 20 лет зритель переориентировался на другое восприятие. Жанр трагедии и исторической драмы постепенно был задвинут на задний план. Но без него серьезный академический репертуарный театр существовать, на мой взгляд, не может. Именно на этом материале формируется мировоззрение и режиссера, и актеров. Мы все вместе растем, взрослеем, набираемся мудрости и опыта — сценического, интеллектуального, житейского.
— Действие пьесы разворачивается в средневековой Англии. Все–таки это так далеко от дня сегодняшнего.
— Я считаю, люди и в XI веке, и в XXI совершают одни и те же ошибки. История, как ни странно, нас ничему не учит. Как разрушали то, что было создано кем–то до нас, так и разрушаем. В спектакле «Лев зимой» историческая правда соседствует с художественным вымыслом. Фигуры и персонажи пьесы действительно существовали и сыграли ключевую роль в истории Англии XI — XII веков. Король Англии Генрих II совершил великое — создал Английскую империю. Со своей супругой Элеонорой Аквитанской, которую он безумно любил и с которой постоянно воевал, прожил в супружестве 31 год. Находился в противостоянии со своими сыновьями, претендовавшими на трон. Суровая фактура, суровые характеры.
Мне кажется, сейчас самое время напомнить об ответственности за тех, кто рядом с нами, — наших близких, детей. В какой–то момент становления, выстраивая карьеру и судьбу, забываем о них, не замечаем, что плоды нашей любви вдруг повзрослели и говорят порой неприятные вещи. Обязательно нужна такая тема! Чувствую снова какой–то виток раздражительности в обществе, алчности. Чувствую и боюсь этого.
— Побывав на репетиции, увидел, как вы просчитываете движение актеров буквально по миллиметру. Сложно существовать в таком жестком режиссерском каркасе?
— Сам материал чрезвычайно организует. И по–другому нельзя. Пьеса написана сложным языком риторики и метафоры. Любая фальшь сразу выползает наружу. Актеры не играют королевских особ, а вскрывают характеры и причины поступков, опираясь на историю. От них требуется максимальное погружение в профессию: видеть, слышать, находиться в партнерстве, не тянуть одеяло на себя, грамотно обращаться со словом. Вести свой персонаж к результату через это слово. Сейчас оно, кстати, стало второстепенным. На первый план вышли тело, вокал, пластика, танцы. Они доминируют над умением владеть словом и диалогом. За всей легкостью, изяществом комедии дель арте или стилистикой буффонады старая добрая школа стала понемногу забываться. Не хочу, чтобы это пропадало.
Время штампов
— Самое страшное в театре — это когда от происходящего на сцене скучно и появляется чувство, что потратил время зря, — рассуждает вслух режиссер Сергей Куликовский. — В театр приходишь либо смеяться, либо плакать. Попыткой коллег взяться за подобный материал восхищаюсь, но, не говоря о плюсах и минусах конкретно этой постановки, выскажу мнение: подобный жанр таит в себе немало опасностей.
— Каких именно?
— Расцвет его пришелся на дореволюционный период, когда были настоящая «Александринка» в Санкт–Петербурге, настоящий Малый театр в Москве. Вот тогда действительно все получалось. Тогда и текст актеры произносили по–особому, и отношение к театру было другим. Это все осталось в истории. Надо ли возвращаться к подобному сегодня? Не знаю. Лично мне этот жанр скучен.
— А как же зрелищность, костюмы, воссоздание эпохи? Неужели этого недостаточно?
— Когда–то Станиславский написал: «Мне нужна жизнь человеческого духа на сцене». Если ее нет, можно использовать хоть 30 костюмов — и ничего не произойдет. Нужны ли полная историческая достоверность, воссоздание эпохи на современной сцене? Это большой вопрос. Посмотрите, что делают литовцы: они ставят стилизованные постановки, не стремясь искусственно воссоздавать время, не привязываются к деталям. Они существуют на уровне образов, метафор, недоговоренностей. Точно и не скажешь, в какую эпоху происходит действие, потому что волею фантазии постановщика оно оторвано от времени.
Полная историческая достоверность — это немножко другое искусство. Для этого есть, например, музеи этнографии. А театр — искусство живое, ему такая документальность не требуется.
— А может, наши актеры уже не в состоянии «вытянуть» высокую трагедию, драму, потому что отвыкли от нее?
— К сожалению, некая растренированность присутствует, и я часто сталкиваюсь с ней в работе. Коммерческая комедия неизбежно «пропитывает» актера определенным количеством штампов. И на самом деле не важно, сколько их — 8 или 18, результат один: актер привыкает к ним и перестает работать. А зачем, если зритель все равно смеется и реагирует? Поэтому, мне кажется, нужно от этой закостенелости, штампованности избавляться. Выход не в следовании канону или по фигуре сшитому камзолу, а все–таки в ярком синтезе, который был бы созвучен времени.
