Во время моего проживания и несения природоохранной службы в одном из горных поселков Талды-Курганской области Казахстана пришлось мне однажды исполнять обязанности ночного табунщика на удаленном пастбище. Было это зимой, в период моего вынужденного безделья, вызванного сильной заснеженностью подведомственной мне территории.
— Сергей Дмитриевич, — обратился ко мне директор местного совхоза, — каскыры, то есть волки, совсем одолели. Помоги посторожить табун. Ведь у тебя и табельный автомат есть, и полуавтоматическое ружье с мощными боеприпасами, а у наших табунщиков только добитые одностволки и патроны с мелкой дробью.
Я согласился. Не бесплатно, конечно. Подписали договор, и вскоре мы с табунщиком Нурланом были уже на конеферме, откуда предстояло перегнать табун на ночное пастбище. С собой я взял весь свой арсенал, даже табельный пистолет и ракетницы с запасом патронов.
Мы выпустили лошадей из конюшен и погнали их через узкое угрюмое ущелье в ту долину, где нам предстояло провести ночь. И когда мы прибыли туда, моему удивлению не было предела, так как снега там не было вообще.
Табун разбрелся по долине, а мы решили окружить его со всех сторон. Мне достался участок, откуда волчьи стаи нападали чаще всего.
Вскоре стемнело. Вечер был настолько тихим и безветренным, что было слышно даже попискивание каких-то птичек, несмотря на небольшой шум, издаваемый пасущимся табуном.
К стволу своего ружья я прикрепил хомутиком фонарик кустарного производства с маленьким рефлектором, дающий тонкий луч света на большое расстояние. Подрегулировал его под точный прицел и стал ждать. Рожок автомата был снаряжен патронами с трассирующими пулями, благодаря которым стрельба ночью и даже днем очень эффективна. Ночь была не слишком темной, и видны были даже спокойно пасущиеся неподалеку лошади. Только выход из моего ущелья просматривался хуже. Нурлан и Тулеген (еще один табунщик) находились от меня в разных сторонах, метрах в ста каждый. И вдруг со стороны Тулегена донесся зловещий волчий вой, после которого табун мгновенно сбился в кучу, а по его сторонам остались могучие и злые, храпящие от ярости жеребцы.
Вдруг Тулеген выстрелил вверх из ракетницы, и когда яркий свет ее заряда озарил местность, раздался ружейный выстрел, а после него торжествующий крик:
— А, каскыр, шайтан, попал я в тебя!
Через несколько мгновений новый выстрел и вопль табунщика:
— Готов!
В том, что хищники больше не сунутся с его стороны, можно было не сомневаться. А может, вообще не отважатся напасть в эту ночь на лошадей?
Но голод, наглость и безнаказанность до сего времени помогли им преодолеть неожиданный страх. Минут через сорок после приятного для нас происшествия мой жеребец медленно повернулся в сторону ущелья, тихо всхрапнул и наклонил свою точеную голову ко мне. Наверняка он прекрасно понимал, что я неспроста оказался в этой долине со своим мощным вооружением.
Я ласково погладил его по щеке и тихонько промолвил:
— Я понял тебя, мой дорогой товарищ, и можешь не сомневаться — встречу твоих извечных врагов, как подобает.
А когда он вскоре ударил о землю копытом, понял: звери рядом. Давно зная о том, что эти хищники не боятся света фонарей и автомобильных фар, я включил фонарь на ружье и повел его лучом по ущелью и его склонам и метрах в тридцати от нас обнаружил большую волчью стаю. Ее выдали вспыхнувшие от яркого света глаза. Мгновенно вскинув к плечу ружье, дважды ударил картечью по стае, и, когда волки бросились убегать по низу ущелья, почти неприцельно выпустил по ним оставшиеся в ружейном магазине три заряда. Жеребец во время стрельбы стоял, как окаменевший, но, как только стрельба прекратилась, со злым храпом бросился к тому месту, где была обнаружена волчья стая. Уже далеко в стороне от того места, куда ударила картечь, он настиг раненого волка и ударами передних копыт мгновенно прикончил его. Я до сих пор твердо уверен в том, что, не будь этот прекрасный жеребец таким умным и отважным, раненый зверь ушел бы от нас. А когда мы с ним отправились по ущелью, обнаружили еще одного убитого волка.
Таким образом, первая же ночь принесла неслыханный результат. Мы убили пять хищников, хотя я и тороплю события. Ночь еще не окончилась. И рассвет не начался. А когда он пришел, мы обнаружили в этом же ущелье еще одного мертвого волка.
Не повезло одному Нурлану. Но он так искренне радовался нашей победе, что даже прослезился от счастья.
Следующая ночь прошла относительно спокойно. Волки только угрожающе выли со всех сторон. Но к табуну ни один из них приблизиться не осмеливался. В третью ночь Нурлан находился, по его просьбе, у выхода «моего» ущелья в долину, надеясь на то, что звери обязательно придут. И придут, как он предполагал, снова с этого фланга. Я же на сей раз находился на том месте, где он стоял в первую ночь.
И волки пришли. Но пришли именно через то ущелье, которое он ранее охранял. Они долго выли вокруг. Кружили.
Явились звери далеко за полночь, когда мы уже и не ожидали их. После продолжительного вечернего воя было долгое затишье. И снова первым их обнаружил мой славный жеребец. Он опять повернул голову ко мне и топнул ногой. Я начал шарить тонким лучом своего фонаря по ущелью и его склонам. Но вблизи никого не обнаружил. Но как только провел им дальше, метрах в ста сверкнули глаза большой стаи. Я выключил фонарь и включил его минуты через две. Они на месте. И жеребец ведет себя спокойно, видимо, понимая, что из ружья на таком расстоянии я стрелять не стану. Выключил фонарь и включил его через пять минут. Волки на прежнем месте. Их мучил голод, но они не отваживались напасть после того страшного для них вечера.
И я решил ударить по ним из своего автомата.
Сняв фонарь с ружья, я взял его поудобнее в левую руку, прицелился и ударил длиннейшей очередью по сверкающим глазам и чуть виднеющимся волчьим силуэтам.
И когда грохот автомата расколол безмятежную тишину ночного ущелья, а огненные трассы пуль накрыли волчью стаю, звери мгновенно исчезли. Полагая, что автомат произвел большое опустошение среди них, я пришпорил жеребца, и мы мигом оказались в том месте, где буквально секунды назад находились хищники. Но увидели только одного убитого волка, и это было большим разочарованием.
Подъехали Нурлан с Тулегеном и, увидев, что я сильно расстроен, стали утешать тем, что на таком расстоянии стрельба по волкам, находящимся среди нагромождений скальных обломков, малоэффективна. Хорошо еще, что хоть одного убил. На том я и успокоился.
Когда рассвело и подошло время гнать табун к конюшне, Тулеген вдруг попросил меня дать ему автомат, с которым он умеет очень хорошо обращаться, для того, чтобы поискать волков по следам. Может, и подранков обнаружит. Там же зайдет в одно место, где много горных козлов, или тау-тэке по-казахски. А поскольку они там живут, значит, волки наверняка наведаются туда, после трех неудачных и трагических ночей для них.
Я согласился с удовольствием и даже рад был тому, что этот прекрасный человек хоть немного скрасит свою жизнь на горной конеферме.
— А мой жеребец, — сказал он, — пусть с вами уходит. Я не хочу оставлять его одного в долине. Хоть и сильный он, и злой — против большой стаи каскыров не устоит.
Отсутствовал Тулеген почти четыре часа, и, когда мы уже стали волноваться, он вдруг появился счастливый, гордый и радостный, с двумя волчьими шкурами на плечах и полным, тяжелым вещмешком.
— А в вещмешке у тебя что, еще один каскыр, наверное? — пошутил я.
— Нет, Сергей, там мясо тэка! — торжественно объявил он.
— Так у нас же лицензии нет на его отстрел.
— А я и не стрелял тэка. Он сам убился, когда с утеса прыгнул с большой высоты, куда его каскыры загнали.
— Ты не обижайся, Тулеген, но я сильно сомневаюсь в том, что тэк прыгнул со скалы и разбился.
— Я правду говорю, Сергей. Когда я по хребту подошел к тому месту, каскыры старались согнать его с утеса, а после моего одиночного выстрела для пристрелки они бросились в разные стороны. Я перевел автомат на очередь и сумел убить еще одного. А тэк прыгнул в пропасть на другую сторону и убился. Не сердись на меня. Я же не думал, что он в пропасть прыгнет, а если б и думал, все равно стрелял бы, — честно сознался Тулеген. — Я сильно каскыров ненавижу.
Всю неделю после этого волки только тоскливо и зловеще выли вокруг долины, но на нападение не отважились, слишком уж большой урон они понесли. Для острастки мы постреливали из ракетниц вверх, и волки оставили этот табун в покое.
Директор совхоза не только щедро отблагодарил нас материально, но и по моей настоятельной просьбе и совету приобрел за двух баранов в Сары-Озекском гарнизоне две ракетницы с большим запасом патронов для них. Получили табунщики наконец и хорошие двуствольные ружья с запасом патронов, снаряженных крупной картечью.
