Ночной гость

Великие мира сего, как и все прочие, не вечны. Другое дело, что их жизнь порой наполнена событиями, где реальность смешивается с легендами. Именно так было с императрицей Анной Иоанновной – младшей дочерью Ивана, родного брата Петра I…  

Великие мира сего, как и все прочие, не вечны. Другое дело, что их жизнь порой наполнена событиями, где реальность смешивается с легендами. Именно так было с императрицей Анной Иоанновной – младшей дочерью Ивана, родного брата Петра I…

Анна сменила на престоле Петра II. Точнее, ее подсадили на трон князья Долгорукие. Они рвались к власти, но не могли нарушить уклад государственный, традиции, заложенные еще во времена Владимира Мономаха. Им требовалась марионетка. А Петр II для этой роли не подходил. К четырнадцати годам он был так развращен своей теткой Елизаветой Петровной, что его современник (родственник Франца Лефорта) писал своим знакомым за границу: «…юный император занимается только тем, что целыми днями и ночами рыскает по улицам с Елизаветой, которой и самой – всего семнадцать, посещает камер-юнкера Долгорукого, белошвеек, поваров и еще… бог знает кого… Мне известно помещение, примыкающее к бильярдной, где для него приберегают запретные забавы. Сейчас он увлекся некоей красоткой, бывшей прежде у Меншикова-младшего (тоже Александра) и сделал ей подарок в 50 тысяч рублей. Ложится спать не раньше семи утра. Беспрерывные попойки и оргии деформировали его характер, он стал вспыльчивым, капризным, жестоким и упрямым». 

Характеристика убийственная. Старая российская аристократия его ненавидела и вынашивала определенные планы. 

4 января 1728 года Петр II принял скипетр самодержца, 25 февраля возвратил Москве статус столицы. Тогда же сослал все семейство Меншиковых в Березов не без умысла овладеть их богатством. Поживиться было чем, а любовники и любовницы требовали немалых расходов. 

Александр Данилович сумел кое-что поднакопить. После ареста у Меншиковых конфисковали четыре миллиона рублей, шесть городов, 90 тысяч душ крестьян. Кроме того, в банках Амстердама и Лондона у этого креза обнаружилось еще 9 миллионов рублей, две тонны золота и кое-что по «мелочи». Например, свыше 100 пудов фарфора и серебра. 

«Желтый дьявол» соблазнил и Долгоруких, такой добычи они упустить не могли. 19 января 1730 года намечалась свадьба Петра II, который раньше обещал руку и сердце Марии Меншиковой (дочери фаворита), но потом передумал и сослал ее вместе с отцом и братом (кстати, своим лучшим другом). Так или иначе, но за несколько дней до венчания то ли юный царь сам простудился, то ли его «простудили»… 

У гроба стояли братья Алексей, Василий и Михаил Долгорукие, еще несколько знатных лиц… Они и порешили назначить похороны на 11 февраля. После этого заперлись в потайной комнате и составили заговор, остановив свой выбор на кандидатуре Анны Иоанновны, разумеется, ничего не подозревавшей о надвигавшихся событиях. 

Она, побывавшая замужем всего два месяца за Курляндским герцогом Фридрихом-Вильгельмом, уже длительное время весело вдовствовала под Ригой, в Митаве. Наезжала в Петербург и село Измайловское, недалеко от Москвы. Курляндские рыцари обучили Анну верховой езде, меткой стрельбе. Даже возили на свирепые охоты в Беловежье. 

Долгорукие обставили процесс переворота по всем классическим правилам, если только у этих процессов существуют такие правила. Они составили Верховный тайный совет из самих себя, а потом от имени сената и синода заявили, что дети Екатерины I, к коим относился и Петр II, вообще престола недостойны, поскольку «зачаты в грехе и блуде». А князь Дмитрий Голицын от себя добавлял: мол, самый достойный претендент — Анна Иоанновна. Верховный тайный совет быстренько состряпал просьбу-ультиматум для нее (впоследствии эта бумага обошлась им дорого). В документе указывалось, что Анне Иоанновне надлежит править империей вкупе с Верховным тайным советом, под его опекой. Без ведома нового органа власти не начинать войны и не заключать мира, передать ему в подчинение императорскую гвардию, госдоходы на себя не тратить, дворян без суда не казнить, замуж не выходить. Словом, условия выставили кабальные, тиранов с такими «полномочиями» мир не знал со дня сотворения. 

В Митаву отправили Василия Долгорукого, который хотя и торопился, но маршрут избрал наиболее приемлемый для вьюжной и морозной погоды. Из Москвы через Смоленск проследовал в Минск, затем в Вильно и далее – в Ригу. 

Иным путем воспользовался еще один человек – придворный лис, бывший любовник Екатерины I граф Карл Левенвальде, у которого в Митаве жил брат: он снарядил своего гонца из доверенных придворных, который верхами, уморив насмерть несколько выносливых коней, проскакал из Белокаменной через Витебск, Псков и Новгород и прибыл к месту назначения на сутки раньше Долгорукого. Таким образом, Анна Иоанновна уже все знала, чувствовала, что и ей готовят «простуду», но виду не подала. Ей снарядили царский поезд, и в канун похорон своего предшественника объявилась в Первопрестольной. Невесту Петра II, Екатерину Долгорукую, распорядилась к могиле не подпускать, а заговорщикам указала место в общей толпе… Еще через две недели она нанесла своим «благодетелям» решающий удар. 

25 февраля 1730 года, в день коронования, приняв присягу в Успенском соборе, Анна Иоанновна, как бы теперь сказали, дала торжественный обед по случаю вхождения во власть, на который пригласила большое количество гвардейских офицеров, тогдашнюю элиту из князей, баронов, графов... За трапезой царица подозвала к себе гонца Василия Долгорукого, крепко ухватила его своей мощной рукой за сизый нос: 

— Василий Лукич, чей это портрет? – указала на стену, где были помещены изображения самодержцев прошлого. 

— Узнаю, государыня, это царь Иоанн Васильевич Грозный. 

— Ну так знай (вспоминали очевидцы), что я хоть и баба, но такая же буду, как он. Вы, дураки, в Тайном совете собрались водить меня за нос, да прежде я вас провела… 

На следующий день совет был распущен, и члены его отправились кто в северную ссылку, а кто и на плаху… 

Правление Анны Иоанновны не ознаменовалось заметными историческими событиями. Вставала в семь утра. Отправлялась на пешие или конные прогулки, играла в карты, разбирала свары и драки среди дворни. Была неравнодушна к гадалкам, знахаркам, приживалкам, каликам перехожим, шутам, колдунам. Одному из них повелела отрубить голову за то, что предсказал ей неминуемую смерть, которую принесет один из «друзей». 

В светелках царицы возле окон всегда стояли заряженные ружья. Она практиковалась на галках, голубях и воронах. Нередко и на холопах. 

Внутренними государственными делами занимался при Анне Бирон, выходец из древнего французского рода Биренов, чей дворец и поныне «жив-здоров» в Париже (в нем находится музей Родена), внешними – Остерман, армией – фельдмаршал Миних, успешно воевавший и сумевший возвести на польский престол Августа III. Они же по ее прихоти исполняли обязанности фаворитов. Миниха выделяла, обронив однажды, что он и в постели «добрый воин». Были и другие любовники. Целая плеяда. Один из них – Алексей Шубин, который сыграл в судьбе Анны Иоанновны странную, можно сказать, мистическую роль… 

Дипкурьер гвардейский офицер граф Шепелев однажды, возвращаясь из-за границы, остановился на короткий отдых в Могилеве. Там, в кругу дворян, за пирушкой, обратил внимание на молодого, красивого и сложенного, как Аполлон, молодого человека. Зная, что ветреная Елизавета Петровна «коллекционирует» таких молодцев, и понимая, что воз с венгерским вином в подарок для нее надо было кому-то охранять, Шепелев увез с собой Алексея Шубича, фамилию которого потом перетолмачили на Шубина. При дворе новичку присвоили офицерский чин,  определили в дворцовую охрану, разрешили перевезти в Москву многочисленную родню. Ей выделили имения в Рязанской и Тульской губерниях, а «имением» Шубича-Шубина на некоторое время стала комната рядом с опочивальней царицы. Но и любвеобильная Елизавета Петровна не упустила своего. Фавориту пришлось работать «на два фронта». Узнав про это, Анна Иоанновна попросту сослала своего краткосрочного любимца на Камчатку, что того смертельно обидело. 

Вскоре государыня нашла себе утешение в других гвардейцах, а Елизавета попыталась через колдуний навести на родственницу порчу. 

4 октября 1740 года Анне Иоанновне нездоровилось. Сыграв с дежурными офицерами в карты, как всегда, около полуночи она отправилась отдыхать, приказав поплотнее занавесить окна тяжелыми темно-малиновыми портьерами: «Сквозняки кругом, а меня что-то знобит». 

Исполнив повеление, один из офицеров задремал возле камина, в котором тихо потрескивали поленья, второй – отправился проверять посты. 

В два часа пополуночи дремлющий гвардеец, почувствовав на лице легкое дуновение ветра, открыл глаза. От колеблющейся портьеры неслышно шел на него высокий, еще не старый бледнолицый человек в черном одеянии. Он совершенно не обращал внимания на офицера, осматривая стены и стараясь попасть мимо него к двери, за которой спала императрица. На тревожный оклик, кто он такой и что ему надобно, ночной гость не отреагировал. Он словно парил в пространстве, не касаясь пола. Офицер поднял тревогу. Сбежалась дворцовая охрана. Незнакомец всех привел в оторопь. Граф Артемий Волынский бросился в опочивальню к Анне Иоанновне с докладом о происходящем. Через некоторое время императрица, запахнувшись в халат, вышла в залу. Ночной гость и хозяйка дворца долго смотрели в глаза друг другу. Наконец, ночной гость повернулся и медленно растворился прямо в стене, будто невидимкой просочился сквозь нее. Императрица спокойно сказала собравшимся по тревоге гвардейцам: «Это смерть моя приходила, ее Шубин принес. Прав был колдун». 

Она скончалась ровно через три дня. 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter