Письмо в редакцию

Во время Великой Отечественной войны осиповичская деревня Косьё не была сожжена. Может, потому, что размещенная на крутом берегу Березины, она была небезопасна для партизан — в случае блокады вода преграждала путь к отступлению. По этой причине и фашисты не сильно ее беспокоили, разместив здесь лазарет какой–то бобруйской части и выдворив жильцов в погреба и бани.


«Першае ўзрушэнне i гнеў немцаў мы ўбачылi ў самым пачатку вайны, калi снайперы (мо акружэнцы?) абстралялi iх матацыклетную калону, што рухалася ў суседнюю вёску Асяродак (Осередок был сожжен фашистами в июне 1941 года. — В.Х.). Пабiтых немцаў было шмат. Iх хавалi перад царквой. Праўда, ў царкве ўжо нiхто не малiўся, яна была разрабавана i ператворана перад вайной у малочны пункт, — вспоминает баба Аня (Анна Хохлова 1935 г. р.). — Могiлкi абгарадзiлi, у час вайны прыязджалi нават нейкiя жанчыны даглядаць iх. Як паб’юць немцаў, дык вязуць сюды.

У канцы вайны мы убачылi i другое ўзрушэнне немцаў. Усё адбылося раптоўна. З–пад Бабруйска пад вечар прыбыла iх нейкая пабiтая часць. Процьма параненых. Ужо ў прыцемках iх размяркоўвалi каго куды, заклалi ўсю царкву, суседнюю хату, i далей — па iншых дамах i вакол iх. Каманды, гул матораў, прадчуванне бяды. Мы баялiся нос высунуць.

Ноччу, як пазней высветлiлася, паступiў загад: цяжкапараненых знесцi ў царкву i ў суседнюю з ёй хату. Каля 5 гадзiн ранку вяскоўцы ўбачылi, што царква i гэта хата палыхаюць! Немцы падпалiлi сваiх цяжкапараненых, папярэдне аблiўшы iх бензiнам. З вогнiшча неслiся крыкi, потым пацягнула смуродам... Частка ж працягнула адступленне».

После войны никто не осмелился на месте этого пожарища что–то строить, оно так и стоит посреди деревни, нависая пустынным оком над Березиной.


«Але ж ведаеце, ну, гэтых вот выкапалi, прыязджаў наш маёр, нейкi немец, перапахавалi пад Бабруйскам. А што да спаленых, дык яны i зараз там у пяску перамешаныя. I нiхто не ведае, што рабiць», — заключает собеседница. В деревне появились новые жильцы, дачники, копают на пожарище песок. Каждому не объяснишь, что здесь случилось, в то же время мемориализовать место вроде оснований нет.

«Мы параiлiся з сястрой Нiнай, не па–хрысцiянскi атрымлiваецца. Хочацца адрадзiць царкву, ўсталявалi крыж... Хай чытачы нас рассудзяць», — закончила баба Аня.

Желая найти подтверждение рассказанному, я направился в ближайшую библиотеку в деревню Красное. Библиотекарь Наталья Михайловна Борозна, прекрасный специалист и краевед, не только подтвердила случившееся, но в продолжение поведала свою семейную историю того памятного дня:

«Васьковiчы, сям’я маёй мамы, таксама жылi ў Кассi. З яе слоў я ведаю, што ў нашай хаце кватаравалi немцы, а бабуля i яе трое дзяцей тулiлiся ў склепе. У той чэрвеньскi дзень 1944 года ў iх хаце немцы таксама паклалi цяжкапараненых. Пакуты iх былi жудаснымi, вызначыць было цяжка, хто жывы, хто мёртвы. Пад ранiцу усiх iх перанеслi ў будынак царквы... Каб немцы палiлi сваiх — такое, вiдаць, толькi тут i здарылася».

После войны бабушка Натальи Михайловны сама поднимала детей (дед погиб на войне). Дошло и до ремонта дома, замены пола (он был старый и зимой из–за щелей холодный). Когда подняли половицы, то обнаружили фотографию немецкой девочки. Видимо, зная свою обреченность, один из раненых в тот день затолкал ее в щель между половицами. На что он надеялся — трудно сказать.

О находке никому не сообщали, это могло быть истолковано превратно со всеми вытекающими последствиями. От бабушки снимок перешел матери Натальи Михайловны, а затем — к ней. Сегодня снимок не несет прежней идеологической нагрузки, он лишь звено от прошлого к настоящему, но и сегодня у его хранительницы нет ясного ответа на вопрос, как к нему относиться.

«Тут спрацоўвае нешта жаночае, мацярынскае. У войнаў няма маралi. Iх вар’яцтва супярэчыць чалавечай iснасцi. У чым было вiнаватае гэта нямецкае дзiця? Захоўваючы здымак, мая мацi сэрцам разумела гэтую дзяўчынку, вiдаць, сваю равеснiцу, чый бацька, як i бацька маёй мацi, не вярнуўся з вайны. У iх лёсах было шмат падабенства. Пэўна, калi б яны сустрэлiся, iм было б пра што пагутарыць. Але мамы ўжо няма ў жывых...».

Наталья Михайловна надеется, что изображенная на снимке девочка отыщется, даст о себе знать. Возможно, в Германии живы ее родственники, которых Н.Борозна была бы рада принять в своем доме в белорусской деревне Красное.

Войны заканчиваются. И чем скорее это происходит, тем больше у людей шансов вновь стать людьми.

Виктор ХУРСИК.

Минск.