Никому не верьте!

Как уже сообщала «СБ», на прошлой неделе трехкратная олимпийская чемпионка Сиднея–2000 американка Мэрион Джонс призналась в употреблении допинга.

Американцы, будучи нацией изобретателей, предпринимателей и сторонников циничного и материального взгляда на жизнь, иногда просто поражают своей способностью к сотворению себе кумиров. Не говоря уже о по–детски наивном отношении к ним.

Можно лишь посочувствовать тем любителям спорта в США, для которых скандальные признания легкоатлетки Мэрион Джонс в употреблении допинга явились чем–то неожиданным. Как говорят и у нас, и у них, нет дыма без огня, а в случае с Джонс дым валит вовсю уже более семи лет. И все же в Штатах окончательное подтверждение нечистой игры знаменитой спортсменки многих шокировало. Ну просто как ребенка, только что узнавшего, что Хрюша — не настоящий говорящий поросенок, а кусок тряпки, насаженный на чью–то взрослую руку. Какой кошмар!

Как бы то ни было, а самая явная из всех тайн всемирной войны с запрещенными препаратами наконец–то официально обнародована. Правда, Жак Рогге (простой бельгийский бог Олимпа) и Дик Паунд (простой канадский вождь борцов с допингом) утверждают, что легче им от этого не стало. Широкой американской публике тоже.

Но для начала обратимся к краткому содержанию предыдущих серий.

Мэрион Джонс, смею надеяться, не нуждается в представлениях. Пять медалей на Олимпиаде в Сиднее говорят сами за себя. Длинноногая калифорнийка выиграла две спринтерские дистанции, помогла сборной США взять медали в обеих эстафетах и на десерт получила «бронзу» в прыжках в длину. Ее называли главной героиней Игр–2000. Однако уже тогда феноменальные результаты темнокожей красавицы вызывали у отдельных наименее впечатлительных наблюдателей кое–какие сомнения. Точнее, не сами факты побед (Джонс была фаворитом в спринте, чемпионкой мира–1997 и 1999), а то, что творилось вокруг Мэрион.

А творился вокруг нее, в частности, тогдашний муж — здоровенный толкатель ядра по имени Си–Джей Хантер. Его, беднягу, поймали на «химии» прямо в Сиднее, причем поймали так, что дальше некуда. В организме Си–Джея, который и так был парень хоть куда (под два центнера весом, дай ему Бог здоровья), нашли дозу анаболика нандролона, в тысячу раз превышающую допустимую норму. Кстати, завалил Хантер не один и не два, а четыре теста — один за другим.

После таких результатов придумывать стандартные в таких случаях оправдания («Купил в аптеке не ту аскорбинку», «Враги подсыпали в манную кашу» и т.п.) было бы просто смешно, и карьера Хантера рухнула — на глазах у всего мира. И как раз в это время его сексапильная жена собирала медали, улыбалась на пресс–конференциях, говорила правильные слова в поддержку мужа и всем своим видом показывала, что мысль о причастности к чему–то подобному ее самой может прийти в голову только законченному параноику.

После чего в профилактических целях развелась с несчастным, всемирно оплеванным толкателем — от греха подальше. От запятнанного мужа Мэрион убежала так резво, что догнала самого быстрого в мире мужчину — тогдашнего рекордсмена мира на стометровке Тима Монтгомери. Звездная парочка зажила припеваючи, родила сына и спокойно готовилась к Афинам–2004, но тут (аккурат четыре года назад, осенью 2003–го) грянул скандал с подпольной лабораторией BALCO и ее суперстероидом THG. Как выяснилось, основатель BALCO — гениальный допингмейстер Виктор Конте — имел весьма тесные связи и с Джонс, и с обоими ее мужчинами. Как результат — Монтгомери «погорел» на этом скандале одним из первых и лишился своих рекордов и своей карьеры.

Такое вот страшное невезение было у Мэрион с мужьями и бой–фрэндами. А тут еще и бывшенький, толкатель чертов, возьми и заяви прессе, что Мэрион «химичила» вместе с ним и прекрасно знала, что делает. Адвокаты Джонс тогда выставили Хантера ревнивым мужем и хроническим лжецом, еще раз напомнили о том, что Мэрион ни разу в жизни не провалила ни одного допинг–теста, и дело кое–как было замято.

Труднее вышло с Конте, который слова Хантера подтвердил и сказал, что лично поставлял Джонс допинг и гормоны роста и сам наблюдал, как она втыкает в себя шприцы со всей этой красотой в номере калифорнийского мотеля. Мэрион подала на Конте в суд за клевету, и поскольку вещественных доказательств его словам не было, это дело тоже развития не получило.

Сама Джонс дала показания ведущим дело BALCO федеральным агентам, в ходе которых заявила, в частности, что никогда, никогда, ни при каких обстоятельствах не принимала допинг. Это же она повторила и широкой публике. Однако в дальнейшем спортивные результаты Мэрион стали резко ухудшаться, и в итоге она поехала в Афины соревноваться только в прыжке в длину и эстафете. Вернулась без медалей. Но верить ей Америка продолжала. Видимо, потому, что очень хотела.

И вот — финальный акт. На прошлой неделе, 5 октября, выйдя из зала суда, где она только что признала себя виновной в даче ложных показаний федеральным агентам, Джонс публично созналась в том, что все эти годы систематически и бессовестно врала.

— С огромным стыдом я стою перед вами и говорю, что предала ваше доверие, — сказала, прослезившись, Мэрион своим поклонникам.

— Ну атас! И кому же теперь верить?! — охнула Америка, уже давно не надеющаяся на такие, казалось бы, проверенные ответы, как «Президенту!», «Маме!» и «Телерекламе!». И вот рухнул последний хрустальный замок души...

Призналась Джонс, кстати, не из–за мук совести, а потому, что ФБР удалось прижать ее по совсем другому уголовному делу. Мэрион — видимо, не слишком об этом задумываясь, — была пассивной соучастницей махинации по «отмыванию» денег, которой заправлял в свое время Монтгомери. У агентов нашлись доказательства того, что Джонс давала им ложные показания по этому делу, после чего ей пришлось сознаться уже во всем. Потому что чистосердечное признание, как говорил майор Пронин... ну и так далее.

Вот, пожалуй, и все о том, что было. А что будет дальше? О том, что будет с Джонс, можно строить предположения с известной долей уверенности. Ей грозит максимум шесть месяцев тюремного заключения, которое могут заменить условным сроком или домашним арестом. Карьера спортсменки, естественно, завершена. Ее медали, скорее всего, будут отобраны, что, кстати, чревато некоторыми осложнениями.

Так, например, «золото» Сиднея на 100–метровке придется передать гречанке Катерине Тану, которая четыре года спустя, в Афинах, сама оказалась замешанной в громкой допинговой истории. Вот уж дилемма так дилемма — не позавидуешь Рогге. Зато великая и нестареющая ямайско–словенская бегунья Мерлин Отти получит еще одну «бронзу», а это не может не радовать.

Мне вообще вся эта история менее чем за год до Олимпиады больше всего напоминает какой–нибудь большой религиозный пост перед праздником. Душевное очищение и все такое прочее. Четыре года назад Америка прошла точно такую же процедуру во время скандала BALCO и уехала из Афин с более чем сотней медалей и без допинговых провалов. Может быть, и сейчас американцы решили вышибить клин клином — ударить по «химикам» показательным четвертованием одного из них, сказать, что так будет с каждым... Только вот сработает ли? Ведь если история Джонс чему и учит, так это тому, что бороться с допингом почти невозможно. Прошла же она, шельма, все тогдашние тесты, этого у нее не отнять...

Слава Маламуд, «СЭ».