Нежный возраст

Такой счастливой и непосредственной можно быть, наверное, только в 16 лет. Обо всех людях, которые ее окружают, Маша Возба говорит не иначе как о «самых замечательных» и «безумно интересных». Вся ее речь — концентрация такого неподдельного восторга, что рядом с Марией любые аргументы о несовершенстве мира становятся несостоятельны. При этом ее роли в кино и на сцене выстроены на довольно драматичных, даже трагичных детских судьбах, но эти героини всегда побеждают обстоятельства. Не в последнюю очередь благодаря ей, Маше Возбе, актрисе с весьма солидным списком сыгранных ролей, несмотря на ее нежный возраст.

9 марта Первый канал запустил в эфир наисвежайший проект «Беларусьфильма» — картину Александра Ефремова «Рифмуется с любовью», где Маша сыграла главную роль девочки, больной лейкозом.

— Я знаю, что готовый фильм ты увидела одной из первых...

— Такие фильмы обязательно надо делать. Показывать, что из самых сложных ситуаций можно выбраться. К тому же это правда: лейкоз — еще не смертный приговор.

— А ты представляла кого–то конкретно, когда готовила свою роль?

— Мы снимали в детском онкологическом центре, где каждый день все происходило по–настоящему. Первые дни я приходила домой и плакала, не могла спать по ночам. Там ведь даже больничный запах не такой, как в других больницах. Мне было очень–очень страшно... А потом в какой–то момент я поняла: зачем вот этим детям, у которых еще есть надежда выздороветь, мое сочувствие? Наоборот, надо общаться с ними с радостью!

— В этом фильме ты снялась с двумя звездами российского кино — Анной Ковальчук и Александром Дьяченко...

— Ковальчук очень женственная, с ней так интересно поговорить! А с моим кинопапой мы вообще крепко сдружились. Я ему рассказывала о своей группе, в которой пою, а он давал мне ценные советы, вспоминал всякие истории. Дядя Саша хорошо знает Чичерину, ребят из «Би–2», а я сама их всех люблю безумно... Он в первый съемочный день ко мне прямо так и подошел: «Дочка? Будешь дочкой!» Хотя под опеку меня всегда берет Лера Арланова. Она уже во втором фильме мою маму играет — ну и я привыкла к ней, как к маме...

— А кто твои родные родители?

— Папа — замечательный программист, а мама — очень хороший парикмахер, окончила Рижскую академию парикмахерских искусств.

— То есть, кроме тебя, в семье никто не поет, не танцует?

— Ну да. Актрисой я стала вообще очень забавно. Мне было 11 лет, когда подружка однажды предложила: «Маш, пойдем в воскресную школу, там подарки классные раздают». Как позже выяснилось, при этой церкви была еще и театральная студия, которую вела Лариса Николаевна Горцева, заслуженная артистка Беларуси. Видимо, Лариса Николаевна что–то во мне увидела — и привела в ТЮЗ, к Андрею Федоровичу Андросику, которого я считаю не только своим учителем, это вообще самый близкий мне человек. Говорят вот, что у каждого человека есть своя половинка. Ее можно найти в любви, в дружбе, а я нашла ее в учителе... Хотя поначалу Андрей Федорович не думал, что я смогу сыграть Поллианну. Я же постоянно была такая веселая, шальная, а это очень глубокая роль. Пока однажды он не увидел меня в слезах — у меня тогда сбежали обе собаки (к счастью, потом вернулись — видимо, просто решили погулять) и он убедился, что я тоже могу плакать... У меня теперь часто спрашивают, о какой роли я мечтаю. Больше всего мне бы хотелось стать года на 3 помладше, вернуться назад, чтобы еще поиграть Поллианну. Хотя потом у меня была главная роль в «Дунечке», я снялась в сериалах «Цвет любви», «Призвание», сейчас вот — у Хотиненко в «1612», все равно очень жалею, что переросла свой спектакль в ТЮЗе...

— В школе ты чувствуешь на себе внимание?

— В моей 27–й театральной школе и без меня хватает талантов. Например, мой одноклассник Ванечка Латушко в мастерстве меня в два счета обставит...

— А ты могла бы сняться в рекламе?

— Запросто. Не вижу в этом ничего плохого. Главное — не сидеть дома, потому что это ужасно скучно. Мне же постоянно надо куда–то девать свою энергию. Если нет репетиций — могу стихи писать, песни, мультики на компьютере делать...

— Значит, куда пойти после школы ты уже решила?

— Думаю, это очевидно. Многие говорят — поступай в Москве: мол, в Минске у актера не те перспективы. А я почему–то не люблю Москву... И потом, если в тебе на самом деле что–то есть, думаю, и здесь пробьешься. Если судьба позволит мне стать актрисой, преданной театру...

— Все–таки театру, не кино?

— Я получаю огромное удовольствие и на съемочной площадке, и на сцене, но театр все–таки роднее. Заходишь в костюмерную, ощущаешь этот запах... А когда чувствуешь реакцию живой публики, это вообще словами не передать. Например, когда в финале я шла к авансцене якобы уже после аварии. У Андросика был замысел, чтобы зал считал мои шаги. Мы думали, что у нас этого не получится. И вот я иду, считаю — и прислушиваюсь: получается! У меня наворачиваются слезы... А потом я сижу на камушке и мысленно, вся в слезах и соплях, разговариваю с Андреем Федоровичем. «Спасибо, что вы жили», — говорю ему. И уже не для зрителя плачу... Вот за все это я и люблю театр.

— И что ты собираешься репетировать дальше?

— Пока ничего. Надо же школу как–то заканчивать, чтобы на второй год в 10–м классе не оставили. Это, конечно, шутка, но все–таки надо стараться, потому что школу я забросила сильно. Педагоги относятся ко мне с пониманием, хотя я не всегда оправдываю их доверие. От этого мне бывает стыдно...