Когда говорят об «эпидемии наркомании» в мире, многие считают, что нас проблема не касается. Мы, дескать, с этим злом успешно боремся, а партии наркотиков, которые задерживают спецслужбы, — это в основном транзит из Афганистана в страны Евросоюза. Однако статистика говорит о другом: уровень наркомании у нас хоть и медленно, но все же растет из года в год. Как остановить распространение этого зла и что делать с теми, кто уже попал в зависимость? Эти и другие проблемы в конференц–зале «СБ» обсуждали директор РНПЦ психического здоровья профессор Сергей ИГУМНОВ, музыкант, лидер группы «Pomidor/Off», теле– и радиоведущий, шоумен Александр ПОМИДОРОВ, заместитель начальника управления по наркоконтролю и противодействию торговле людьми МВД Василий ЛОСИЧ, главный нарколог Министерства здравоохранения Сергей ОСИПЧИК и член общественного совета РОО «Матери против наркотиков» Елена ПИСАРЕНКО.
«СБ»: Число наркозависимых во всем мире, в том числе и в нашей стране, растет. Какими темпами?
С.Игумнов: У нас число людей, признанных наркозависимыми в болезненной форме, за последние десять лет выросло с 4.545 человек до 8.873. Практически в два раза. Но пока нет оснований говорить о какой–то эпидемии, геометрической прогрессии и так далее.
С.Осипчик: В Гродно при медуниверситете есть центр мониторинга за наркотиками и наркопотреблением. Согласно их прогнозу, до 2020 года рост состоящих на учете будет, но небольшой — 1 — 2 процента.
«СБ»: А как обстоят дела в других странах?
С.Осипчик: Вот смотрите, в Швеции 10 миллионов населения, у нас — чуть меньше. У них на учете 30 тысяч зависимых, у нас — около 13 тысяч. Но обычно число стоящих на учете примерно раз в 5 меньше количества потребляющих наркотики. Такое соотношение характерно для большинства стран мира.
«СБ»: Эти цифры говорят, скорее, о качестве выявления.
С.Игумнов: Безусловно, коэффициент латентности, «теневой» показатель, достаточно высок. Но он больше относится к потребителям канабиоидов и амфетаминов. А вот для потребителей инъекционных опиоидов этот коэффициент значительно ниже. Потому что человек, попавший в зависимость или, как говорят, вошедший в «систему», должен постоянно принимать свою «дозу».
«СБ»: С 1 января мы вступили в Единое экономическое пространство с Россией и Казахстаном. Какова ситуация там?
В.Лосич: Насколько прибавит нам проблем вступление в ЕЭП, мы уже начинаем ощущать на практике. Сегодня на долю Афганистана приходится 85 процентов от всех произведенных в мире опиатов. Есть два пути их распространения в Западную Европу: южный поток, через Балканы, и северный, через Россию. Когда у нас существовали таможенные барьеры, в чем–то предпочтительнее было южное направление наркотрафика. Сегодня есть основания полагать, что наркодилеры перестраиваются на северное. Последний рубеж — это Беларусь. Уже по последним данным нашей статистики, вырисовывается настораживающая динамика. В 2007 году было перекрыто 16 каналов поставок наркотиков, в 2008–м — 32, в 2009–м — 43, в 2010–м — 49, за 11 месяцев 2011 года — 37. Причем раньше было нехарактерно, чтобы через территорию Беларуси провозились большие партии наркотиков, скажем, 15 килограммов героина или 28. Но в последнее время такие выявлены. И хотя это все шло в Европу, часть могла остаться у нас в стране. А сейчас пошла еще новая беда — синтетические наркотики.
«СБ»: Так вроде «синтетика» уже пошла на спад?
В.Лосич: Опять появились новые виды. Мы периодически вносим их в списки запрещенных. Но пока вносим одни — на все исследования, экспертизы, обоснования, согласования и утверждения от Минздрава до Минюста уходит минимум три месяца, — уже появляются другие. И конца этому не видно. Поэтому мы предложили ввести понятие аналогов. Думаю, в начале этого года уже будет принят соответствующий декрет Президента.
«СБ»: Если ситуация ухудшается, значит, нужны какие–то дополнительные меры.
В.Лосич: Прежде всего мы продолжаем налаживать более тесное сотрудничество со специалистами тех стран, с которыми вступаем в союзные отношения. Я имею в виду ЕЭП, Евразийский союз и так далее. Более того, мы давно уже работаем с соответствующими службами Евросоюза и ряда других государств. Когда дело касается такой опасности, как нарко-трафик, никто не вспоминает о политических и прочих разногласиях. Конечно, будут нарабатываться какие–то новые подходы, новые формы, возможно, появятся новые организационные структуры. То, что борьба будет усиливаться, это однозначно.
«СБ»: Рост наркопотребления — это общемировая тенденция или особенность только нашего региона?
В.Лосич: Ни одно даже самое развитое государство не смогло решить эту проблему окончательно и бесповоротно. Даже в Швеции при довольно эффективной работе всех ведомств и служб, при развитой инфраструктуре, материальной обеспеченности отмечен такой рост. На мой взгляд, одна из причин в том, что в этой сфере вращаются очень и очень большие деньги. Годовой оборот наркодилеров в мире, по приблизительным подсчетам, — около 320 миллиардов долларов. Это сумма, соизмеримая с годовыми бюджетами крупных стран! Добавлю, что основная масса террористических организаций финансируется за счет наркотиков.
С.Осипчик: Почему растет наркопотребление? Взгляните на биологические предпосылки. Поведение, запрограммированное природой для выживания вида, всегда эмоционально окрашено в позитивные тона. Индивид получает при этом удовольствие, удовлетворение — будь то прием пищи, утоление жажды, секс, ухаживание за потомством. Так вот, психоактивное вещество, в частности наркотическое, по уровню доставляемого удовольствия в 10 раз (!) превышает все существующие биологические механизмы и источники. Человеку становится настолько хорошо, что он будет любым способом стремиться к повторению такого ощущения, как бы уходя от мира проблем. Это один момент. Другой — в том, что СМИ сегодня формируют общественное мнение в направлении потребительского, гедонистического отношения к миру. Дескать, каждый должен всегда стремиться к получению удовольствий. Нужно спешить наслаждаться, пока молодой. Знакомая фраза? Купи вещь и радуйся, смотри зрелище и наслаждайся. И незаметно для него самого в человеке формируется потребность в постоянных наслаждениях. А их отсутствие начинает восприниматься как страдание.
Е.Писаренко: Это то, что мы называем бездуховностью. Молодежь вообще потеряла всякий интерес к духовной сфере.
С.Осипчик: Не одни мы такие. Во всем мире отмечается такая тенденция.
В.Лосич: А раньше мы жили за «железным занавесом» и для нашей субкультуры было нехарактерно многое из того, что потом пришло извне. В том числе наркотики.
А.Помидоров: Не соглашусь с вами. К сожалению, наркотики присутствовали в обществе всегда. В том или ином виде. После войны основным источником наркосодержащих веществ были медучреждения. Достать морфин не было тогда большой сложностью. А начиная с 1989 года вообще пошел всплеск интереса к самодельным наркотикам. Их варили прямо на кухнях.
В.Лосич: Тогда масштабы были не такие, не было организованного системного наркотрафика. Я уже более 20 лет работаю в криминальной милиции и помню, как это все начиналось. Тогда в основном были связаны с наркотиками те, кто через криминальную среду мог пристраститься к ним. Особенно те, кто отбывал срок в Средней Азии.
А.Помидоров: Не надо забывать и то, какую роль сыграл Афганистан. Помню, будучи подростком, я сам впервые узнал, что такое гашиш, «план», «чарc», «травка» от отслуживших там. Но я точно помню и что в те времена отсидевшие сроки люди, а тем более «авторитеты» к наркотикам относились, наоборот, отрицательно.
С.Осипчик: Когда американцы выводили свои войска из Вьетнама, около половины военнослужащих США уже были в той или иной степени зависимыми от опиума. Понятно было, каких ждать последствий, когда такая волна наркоманов накроет общество. Поэтому соответствующие американские службы одновременно с выводом войск разворачивали по всей территории страны реабилитационные центры. И через год, как ожидалось, всплеска наркомании у них не произошло, люди смогли войти в свой микросоциум, в семью. Только 3 — 4 процента снова вернулись к употреблению наркотиков. Это все я говорю, чтобы показать, что если человек попадает в среду, где употребление наркотиков является чем–то доступным и нормальным, вероятность его вовлечения в зависимость очень высока. А если предложение ограничено или его нет вовсе, риск незначителен или его не будет вообще.
Е.Писаренко: Ваш пример очень органично вписывается в проблему: нужно или нет проводить тестирование молодежи на предмет выявления зависимости от наркотиков и алкоголя? Ведь чем раньше мы узнаем, тем больше сможем сделать.
С.Осипчик: По–моему, вводить тестирование абсолютно необходимо. Но нужно сначала на примере пилотного проекта оценить, все ли аспекты учтены. Пусть родители начнут беседовать с детьми, пусть проблему начнут широко обсуждать. А уже потом можно будет приступить к самому тестированию. Независимо от результатов оно поможет понять, насколько опасна наркомания для общества, и сформировать к ней нетерпимость. Да и сам факт огласки употребления наркотиков или алкоголя, наверное, может кого–то удержать от попытки первый раз попробовать зелье.
А.Помидоров: Как только вы упомянули о формировании нетерпимости, я сразу представил, как вокруг этого школьника возникает кордон отчужденности. И тут же его подхватывает другая среда, другая компания. Где к наркотикам относятся совершенно иначе... Все мы были подростками. У них ведь все окрашено или в черный цвет, или в белый. Полутонов там нет. Нужно учесть и другие негативные моменты. Например, кто–то может с гневом отвергнуть тестирование: мол, что, вы моего ребенка считаете наркоманом или алкоголиком?
С.Осипчик: Поскольку у молодого человека еще незрелая, несложившаяся психика, надо к нему применять нормативы, в том числе карательные, избирательно. С учетом особенностей личности, ситуации в семье...
Е.Писаренко: Понятно, что нужно предварительно проработать и правовую сторону вопроса, и медицинскую и подготовить общественное мнение.
«СБ»: А как проводить тестирование — добровольно или принудительно?
В.Лосич: В Швеции, например, за употребление наркотиков предусмотрена уголовная ответственность. Причем однозначно уголовная, без вариантов. Полицейский, задержав подозреваемого, дает предписание пройти освидетельствование. И попробуй только не пройди!
Е.Писаренко: Иногда, читая лекции о вреде наркотиков, я вижу, как некоторые очень негативно и даже агрессивно воспринимают и тему, и самого лектора. Такие только и ждут, чтобы найти какого–нибудь дурачка и вовлечь его в свой круг. Понятно, с какими целями. Будут потом беднягу снабжать наркотиками и зарабатывать на этом деньги. А вот если бы они знали, что их могут протестировать, так смело себя не вели бы и не посмели «вербовать» в этот порочный круг других. Кроме того, об этом сразу же узнают их родители, примут меры.
«СБ»: Вообще, есть ли разница между «легкими» и «тяжелыми» наркотиками? Почему наказание за хранение грамма марихуаны и грамма героина у нас практически одинаковое?
С.Игумнов: Если вещество признано наркотиком, то никаких внутренних градаций не должно быть.
«СБ»: По характеру воздействия они же совершенно разные.
С.Осипчик: А по результату — могиле — все одинаковые.
А.Помидоров: Говорят, что героин «цепляет» с первой–второй «дозы», здесь «подсадка» на физиологическом уровне. А марихуана и кокаин — в большей степени на уровне психологической зависимости. Или это просто легенда?
С.Осипчик: Конечно, легенда. Вопрос только в сроке наступления зависимости.
В.Лосич: Я тоже не вижу разницы между «какой–то там травкой» и героином. Разве что от героина можно дойти до финиша, условно говоря, за 5 лет, а от «травки» — за 10. Что касается одинаково строгой ответственности. Допустим, вы храните пистолет, а кто–то — автомат. Не значит же это, что за пистолет, убойная сила которого и дальность стрельбы меньшие, надо давать срок меньше?! И пистолет, и автомат — это оружие. Так и марихуана, которая признана особо опасным психотропным веществом во всем мире...
«СБ»: А почему тогда в Голландии разрешено ее курить?
С.Игумнов: В Голландии с этого года вступил в силу закон, направленный против кафе–шопов, куда толпами валили туристы. Теперь туда могут прийти только местные жители, предъявив удостоверение личности, а иностранцам дорога закрыта.
В.Лосич: Да, там в последнее время количество кафе–шопов сократили в разы. Кстати, по пути Голландии пытается идти и Чехия. А вот голландцы отчасти уже опомнились, да не знают, как вернуть назад старые порядки.
С.Осипчик: Сегодня огромные деньги вкладываются в маркетинг и продвижение «легких» наркотиков. Само выражение «легкие наркотики» — это уже часть пропаганды за их легализацию. И представьте себе, кто за этим стоит. И какие деньги стоят за ними.
А.Помидоров: Если там крутятся такие огромные деньги, почему бы государству не взять эти потоки под свой контроль?
В.Лосич: Вы понимаете, к чему призываете?
А.Помидоров: Если это обсуждение, давайте обсуждать все.
В.Лосич: Я высказал свое мнение — однозначно нет. У нас такие законы и такую точку зрения поддерживает подавляющее число граждан. Кого не устраивает — вот граница, вот Голландия, можете ехать. И не надо нескольким тысячам диктовать свою волю миллионам. Если кто не согласен, скажите мне, хотели бы вы, чтобы ваши дети курили марихуану?
«СБ»: Хороший вопрос...
В.Лосич: В том–то и дело, что никто бы не захотел даже, чтобы, к примеру, нянечка, в чьи руки вы отдаете своих деток в детском садике, курила марихуану.
А.Помидоров: Если разобраться, большой разницы между обкуренной нянечкой и пьяным трудовиком я не вижу.
В.Лосич: А я вижу. Она в том, что пьяному трудовику в отличие от обкуренной голландской няни грозит привлечение к ответственности. И он будет наказан. А вы хотите, чтобы за «травку» не наказывали.
А.Помидоров: Я абсолютно не против наказания. Я просто рассуждаю...
С.Осипчик: Творческие люди, видимо, не совсем понимают, что они во многом формируют общественное мнение.
В.Лосич: Сейчас, кстати, находится на рассмотрении предложение о введении административной ответственности за пропаганду наркотиков в той или иной форме.
«СБ»: Не так давно, в советские времена, алкоголь тоже был признан сильнодействующим наркотическим веществом. Интересно, сравним ли вред от употребления алкоголя и, к примеру, марихуаны?
С.Игумнов: Курение марихуаны вызывает большую дискоординацию, чем 100 граммов алкоголя. И после алкоголя не возникает такого желания выпить еще, как после выкуренной сигареты с марихуаной покурить снова. То есть нет привыкания. Кроме того, из–за марихуаны могут случаться приступы канабиоидного психоза. Есть данные, что она может провоцировать и латентную шизофрению.
С.Осипчик: В то же время вред от алкоголя несопоставим даже с тем, который мы имеем сегодня от употребления наркотиков.
Е.Писаренко: Вы говорите, что вред от алкоголя больше?
С.Осипчик: Да, общественный и экономический ущерб от употребления алкоголя выше значительно.
С.Игумнов: А смертность непосредственно от алкоголя в мире занимает среди всех причин 3 — 4–е место. Как ни странно, и в Швеции тоже.
С.Осипчик: Мне кажется, рано или поздно мы придем к необходимости принятия шведской модели потребления алкоголя. То, что алкоголь, несмотря на его опасность и ущерб, наносимый обществу, пока еще в открытой продаже, — это, уверяю вас, временное явление.
Е.Писаренко: Я считаю, что алкоголь во многом сам является причиной потребления наркотиков. Потому что под влиянием спиртного человек становится совершенно другой личностью. У вас, Александр, в творческой среде есть знакомые, которые курят «травку» или колются?
А.Помидоров: На данный момент практически нет. Либо люди смогли завязать вчистую, включая алкоголь, либо лежат в земле.
В.Лосич: Между прочим, если у кого–то есть такие знакомые, которые употребляют наркотики, а следовательно, и хранят их, угощают других (а это не что иное, как сбыт), но вы о них не сообщаете, то можете нести уголовную ответственность. За недонесение о совершении тяжкого преступления.
А.Помидоров: И все же, если у нас основная тяжесть ответственности за преступления и утрату здоровья лежит на алкоголе, может быть, стоило бы снять элемент запретности с некоторых других веществ? Сделать их доступными, но, скажем, по очень высокой цене. Мне кажется, для молодежи отчасти притягательна запретность наркотического плода.
В.Лосич: А если так поступить и в отношении оружия? Получится, если у меня много денег, я могу купить автомат и ходить с ним по улице?
А.Помидоров: Хорошо, давайте тогда введем в законодательство статью о вовлечении в пьянство и уголовное наказание за это. А не какой–то там штраф. Где логика?
Е.Писаренко: Закон такой принят, он действует, и его надо не обсуждать, а исполнять.
В.Лосич: Наше законодательство, в принципе, достаточно гибкое и универсальное. Есть даже такой момент, что если у вас обнаружили наркотик, но в очень малом количестве, условно 0,002 грамма, может быть принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела, причем на законных основаниях, исходя из всех обстоятельств.
Е.Писаренко: И у нас не привлекают за употребление...
«СБ»: А за хранение?
Е.Писаренко: Привлекают. А как иначе, если каждый зависимый вольно или невольно вовлекает других?
«СБ»: Разве все, кто потребляет, торгуют?
Е.Писаренко: А где он возьмет деньги себе на «дозу»? Он заинтересован в том, чтобы кто–то рядом тоже потреблял, чтобы можно было часть наркотиков перепродавать.
В.Лосич: Мне приходилось благодаря Интерполу знакомиться с особенностями законодательства стран Евросоюза: там законы намного жестче, чем у нас. И самое важное, там никто не пытается оценивать, насколько они справедливы или нет. Если полицейский сказал, ни у кого даже мысли не возникает оспорить его решение. А в 22 государствах мира за наркотики — вообще смертная казнь. В прошлом году, например, в Китае к ней приговорили примерно 2 тысячи человек.
Е.Писаренко: Я считаю, это очень мудро, что у нас наказание за такой вид преступлений не самое жесткое. Мы, «Матери против наркотиков», стремимся, чтобы человек, который попался на этом зелье, но не торговал им, а только потреблял, имел альтернативу: или тюрьма, или реабилитационный центр. Василий Михайлович больше об этом знает, его ведомство уже подготовило такое предложение.
В.Лосич: Оно прошло согласование со всеми заинтересованными министерствами и ведомствами. И везде мы нашли понимание и поддержку. Сейчас это предложение прорабатывается на уровне законопроекта... Ведь на международном уровне принято считать, что наркоман — это прежде всего больной человек. И потому нужно всеми силами пытаться вернуть его в социум.
Е.Писаренко: Давайте, кстати, поговорим о том, что сделано в нашей стране в плане работы с наркозависимыми, в плане реабилитации, какая помощь им оказывается, какие работают программы, какие появились новые формы и методы.
С.Игумнов: Любой человек на условиях полной анонимности может сегодня обратиться к наркологу, рассказать о своих проблемах. И в случае появления «синдрома отмены» госпитализироваться.
«СБ»: И его никто наказывать не будет?
С.Осипчик: Никто. На учет обратившихся при этом не ставят. В каждом областном диспансере можно получить консультативную помощь. И, если нужно, медикаментозное лечение.
Е.Писаренко: Но эта услуга платная и достаточно дорогая.
А.Помидоров: Если человек сделал выбор и пришел за помощью, поверьте, здесь уже деньги — не самое главное. Жизнь никакими деньгами не измеряется.
«СБ»: А какие специалисты работают с такими пациентами?
С.Осипчик: Нарколог, психолог, психотерапевт, социальный работник...
Е.Писаренко: И так называемый равный консультант.
С.Осипчик: Да, это человек, который раньше сам потреблял наркотики и теперь передает свой опыт отказа от них.
Е.Писаренко: Сейчас открыто 5 таких новых центров по всей стране. Там используются двенадцатишаговые программы, которые в мире считаются одним из самых важных достижений человечества в прошлом столетии. Потому что именно благодаря такой программе вышли в устойчивую ремиссию миллионы людей. Они не употребляют алкоголь и наркотики даже по 20 лет и дольше. Хотя я бы сказала, что человек, продержавшийся без наркотиков 3, 13, 33 дня — это самое сложное время, — более приветствуется, чем тот, кто обходится без них уже третий десяток лет.
С.Игумнов: В РНПЦ психического здоровья заведует отделением наркологической реабилитации один из пионеров движения анонимных алкоголиков и наркоманов в нашей стране Владимир Владимирович Иванов. У него есть авторская программа «Ковчег», официально зарегистрированная Минздравом как лечебный метод. Она построена на принципах так называемой миннесотской модели, которая считается наиболее эффективной при лечении зависимостей.
С.Осипчик: В областных центрах при наркологических диспансерах действуют общественные организации. Это я говорю о внестационарной реабилитации. Скажем, раз или два в неделю человек приходит туда и общается, например, с психологами. Со временем формируется определенный круг пациентов, которые отказались от потребления алкоголя или наркотиков. Они поддерживают друг друга психологически, советами. С ними беседует психолог или психотерапевт. И в конце концов среди этих людей возникает свой, уже совершенно другой круг интересов.
Е.Писаренко: Складывается прекрасная традиция у государственных центров реабилитации, у христианских и других общественных центров, которые работают с таким контингентом. Они этих людей, можно сказать, опекают. Такие центры есть в Барановичах, Мозыре, многих других городах. И государство идет нам навстречу. Православная церковь выделила для этих целей интернат в деревне Сосновка, рядом с Жировичами. Вопрос только один: как простимулировать человека на лечение?
«СБ»: И что вы предлагаете?
Е.Писаренко: Работа будет иметь успех только тогда, когда семья станет помогать зависимому встать на путь излечения. Но сколько же семей, где родственники фактически всему попустительствуют многие годы...
С.Осипчик: Есть даже термин такой — «созависимые». Это особое поведение близких, которое способствует развитию зависимости. Бывают даже случаи, когда у сына–наркомана ломка, а мать садится в такси и едет покупать ему «дозу». И делает это в полной уверенности, что помогает.
Е.Писаренко: Но обычно родители пытаются всеми силами отделиться от таких детей, потому что те их постоянно терроризируют. А куда его отселять, если он здесь прописан, стало быть, имеет все права на жилплощадь? Сам он не желает никуда уходить, ему и здесь хорошо. Он живет, так сказать, в раю, превращая жизнь окружающих в ад. И, кроме как отправить его в ЛТП, нет другого способа хотя бы на время избавиться от этого кошмара. Вот где у нас огромная дыра в законодательстве!
«СБ»: Воспитывать детей правильно умеют далеко не все родители. Многие считают, что состоятельная семья — значит, благополучная.
С.Осипчик: Ко мне как–то обратился отец, у которого сын получил уже второй условный срок за продажу наркотика. Я поинтересовался, а как они жили в семье, как воспитывали детей. Он ответил, что сам построил один дом дочери, другой — сыну, третий вот строит для продажи. Старался зарабатывать, обеспечивать семью, времени на воспитание не оставалось. Я ему сказал тогда: если вы завели двоих детей, то основное внимание должны отдавать им. Ты лучше не построй лишний дом, а сходи с ребенком на рыбалку. Общайся с ним каждый день. А так все, что ты для него зарабатывал, он на что тратил?
Е.Писаренко: Кто по–настоящему любит своих детей, кто действительно хочет им помочь, тот начнет выполнять «Двенадцатишаговую программу мудрой, строгой родительской любви», которая помогает жить трезвой жизнью. А вообще, правильное отношение общества к наркомании позволит решить очень многие проблемы. Часто мы говорим, что бывших наркоманов не бывает. Это не так. Людей, порвавших с наркотическим прошлым и обретших трезвую нормальную жизнь, родивших детей, становится все больше и больше. Я бы хотела обратиться ко всем попавшим в беду: не сидите и не молчите, ищите помощь. Не опускайте руки, если узнали, что ваш ребенок — наркоман или алкоголик. Обращайтесь к врачам, в общественные организации, и мы вам поможем.
