Я всегда восхищался и продолжаю восторгаться певицей Ириной Понаровской. Ее сильным теплым голосом, вокальным мастерством и красотой с какой–то особой женской манкостью. Ее большие глаза излучают внутренний свет, а чувственный рот и полные, как у негритянки, губы (в старой советской комедии — «сексапил номер четыре») заставляют неотрывно любоваться ею.
Однажды летом в Сочи, где мы, «Верасы», гастролировали, я решился познакомиться с Понаровской поближе. И с этой целью, купив огромный букет роз, благо цветы тогда не были предметом роскоши, а всем доступным символом красоты и любви, отправился на концерт Ирины.
Понаровская тогда выступала с джаз–оркестром Олега Лундстрема в парке «Ривьера». После концертной программы и зрительской овации я с букетом наперевес решительно направился за кулисы навстречу судьбе. Но на сцене наткнулся на гитариста оркестра. И тут начался разговор двух фанатов–гитаристов об инструментах, который закончился только в час ночи.
Так Ирина не узнала о моих чувствах!
Столкнулись мы лицом к лицу немного позже, на одном из телевизионных гала–концертов в «Останкино». Там собрались все звезды советской эстрады, в том числе и Понаровская.
Интересно было видеть, как внимательно наблюдает Пугачева за выступлением Ирины, а та — за выступлением Аллы. Они смотрели друг за другом неотрывно, словно боясь пропустить новый малейший жест или движение подруги–соперницы.
А в перерывах между съемками все согласно фундаментальному закону эстрады — место артиста — в буфете — отправлялись в телевизионное кафе. Там я оказался за одним столиком с Ириной. Мы пили кофе, и только я собрался признаться в своей симпатии, как в зал вошла Пугачева вся в черном, величественно продефилировала сквозь зал, ни на кого не глядя. И лишь на выходе обернулась и сказала: «Ба, Ирочка! А я тебя и не заметила!» От такого неожиданного обращения у Понаровской расплескался кофе, и она не нашлась что ответить. Еще бы, ведь подразумевалось: ты такая серая мышка, что тебя и не видно.
Но зато при следующей нашей встрече Ирина выглядела безупречно. А было это опять же в «Останкино», на сеансе прямой телевизионной связи с космонавтами «Союза–13» Петром Климуком и Валентином Лебедевым, которые в тот момент были на околоземной орбите. На Понаровской был сногсшибательный полосатый комбинезон, плотно обтягивающий потрясающую фигуру. Удобно устроившись в кресле, полусидя, полулежа, Ирина напоминала нежащуюся на солнце тигрицу. И тут начался сеанс прямой связи. На экране мониторов появились кабина космического корабля и улыбающиеся космонавты Климук и Лебедев, парящие в невесомости. Они поздоровались с нами из космоса. А Ирина своим ответным приветствием их ошеломила: «Соколики вы мои, как вам там одним, скучно? Вот было бы хорошо, если б я была с вами...» Космонавты смутились от некоторой двусмысленности и не нашлись что ответить.
Далее нашего земляка Климука и его коллегу приветствовали мы, ансамбль «Верасы», — пели им знаменитую «Малиновку».
Они были очень довольны и вышли из зоны связи с улыбками на лицах.
Когда–то у Ирины был темнокожий муж Вейланд Родд — дитя Всемирного фестиваля молодежи в Москве в 1957 году. В 90–е он прислал мне рекламный ролик своей программы, чтобы я организовал ему концерт в шоу «Парадиз» в Минске. Но публике долго пришлось объяснять, что Родд — это муж Понаровской, и концерт не состоялся. Всем было ясно, кто из них в семье главный. Потом Ирина и Родд с шумом разбежались.
P.S. В московской тусовке певиц в то время темнокожий муж был модной «фишкой». Помнится, Алена Свиридова тоже узаконила отношения с артистом, имевшим африканские корни. Тот брак распался. И вообще эта мода быстро прошла. Почему? Я не знаю, я всего лишь музыкальный эксперт...
