Мiнск, Выдавец А.М.Янушкевiч, 2018.
Гэта ўжо другая кнiга нарысаў па гiсторыi беларускай цэнзуры вядомага даследчыка Аляксандра Гужалоўскага, якая разглядае перыяд 1943 — 1991 гг. Неверагодна цiкава зазiрнуць за кулiсы лiтаратурнага жыцця з дапамогай соцень дакументаў i фактаў. Напрыклад, як у вынiку рэдактарскай апрацоўкi змянiўся фiнал аповесцi Васiля Быкава «Пастка», а другую яго аповесць «Праклятая вышыня» ў часопiсе «Новый мир» перайменавалi ў «Атака з ходу». Пiсьменнiк скардзiўся ў лiсце Еўдакii Лось: «Адзiн мой расказ забракавалi, бо ён толькi на 75% агiтка, вiдаць, забракуюць i другi, у якiм гераiня домработнiца, а зусiм не даярка i не механiзатарка». У 1946 годзе выкiнулi са зборнiка апавяданне Янкi Брыля «Выгодная хатка» як «iдэалiзуючае бога i ўсхваляючае маленькую хатку, супрацьпастаўляючы яе вялiкiм прасторным дамам». Нават прызнаны класiк Цётка не ўмяшчалася ў iдэалагiчныя рамкi: быў затрыманы ўжо гатовы тыраж кнiжкi вершаў i апавяданняў «Для маленькiх». У 1951–м не дазволены да набору па палiтычных меркаваннях верш для дзяцей Якуба Коласа «Журба рака», а з паэмы «Новая зямля», з апiсання сялянскай кухнi, змусiлi выкраслiць радкi: «А масла! Не! Сказаць баюся, у час пайкоў i суяты дражнiць пустыя жываты». Дарэчы, у 1953 годзе была забаронена нават народная песня «Бела, бела бярозка да кучарава». Аповесць Уладзiмiра Караткевiча «Сiвая легенда» папракалi ў тым, што аўтар «не раскрывае сутнасцi сялянскага паўстання», набор кнiгi «Леанiды не вернуцца на зямлю» быў рассыпаны з–за наяўнасцi «абстрактнага гуманiзму». Пiмена Панчанку ў страфе «Мы вечна спяшылi: мы балоты ўсе асушылi, i рэкi малыя асушкаю той задушылi» змусiлi замянiць апошнiя радкi на «спрадвечныя багны каналамi ўсюды прашылi». Смешна, сумна, трагiчна... Але факты з гiсторыi не выкраслiш.
Издательство «Иностранка», 2018.
Рассказав о годах детства, проведенных на Корфу, Даррелл наградил остров нескончаемым потоком туристов, жаждущих самим увидеть, как дремлет Корфу, «мерцая в знойной дымке, словно акварель: серо–зеленая листва олив, темные кипарисы, разноцветные скалы у берега и спокойное море, опаловое, синее, нефритовое». В повести действуют реальные персонажи: мать Джеральда, его братья Ларри и Лесли, сестра Марго... Семейство переезжает в Грецию, спасаясь от неблагоприятного климата. «Я взял с собой в путешествие только то, что могло скрасить длинную, скучную дорогу: четыре книги по зоологии, сачок для бабочек, собаку и банку из–под варенья, набитую гусеницами, которые в любой момент могли превратиться в куколок». Джеральду Дарреллу, подобно Франциску Ассизскому, было свойственно такое же великое восприятие всего сущего — «сестра моя ласточка», «брат мой червяк»... Мы вместе с ним видим прекрасную златоглазку и гнездо паука, и как «кругленькие, симпатичные божьи коровки переползали со стебля на стебель и поедали анемичных тлей». Каждое живое существо превращается в уморительного персонажа. Голубь Квазимодо, танцующий под марши и вальсы, черепаха Ахиллес с серьезной морщинистой мордочкой, уховертка, откладывающая яйца в своем гнезде. «Человеческие» персонажи под стать: все как на подбор эксцентричны, начиная с богемных гостей старшего брата Ларри до горбатого учителя, сочиняющего истории о своих подвигах. Кстати, упомянутый старший брат — это известный английский писатель–интеллектуал Лоуренс Даррелл. Не зря, когда дружное семейство покидало волшебный остров, «на маленькой карточке, в графе «Описание пассажиров», аккуратным крупным почерком было выведено: «Передвижной цирк и штат служащих».
Ведущая рубрики Людмила Рублевская
