В глухих уголках не тронутой человеком дикой природы звери и птицы настолько доверчивы, что создается впечатление, что они приручены. Особенно много таких уголков в юго-восточной части дельты Волги. Раздробившись на многие десятки и сотни русел, проток и узелков, создав в густых, труднодоступных дебрях камышей, кустарников и деревьев бесчисленные острова, природа сама позаботилась о сохранении диких животных, спрятав подальше от человеческих глаз даже крупные озера-лиманы.
И вот однажды, во время одной, довольно длительной осенней командировки в этот таинственный древний край, я не спеша плыл на катере «Прогресс» в сторону Каспийского моря. Часто переходя из одной протоки в другую, которые то сжимались до ширины в несколько метров среди темных, обрывистых берегов со свисающими с них в темную воду змееподобными корнями деревьев, то неожиданно распахивались перед катером большими светлыми плесами, покрытыми зарослями белых и желтых кувшинок, из которых поспешно убегали к берегу лысухи и султанские курочки, взлетали стайки кряковых уток и чирков.
Неожиданно с левой стороны передо мной появилась широкая и длинная поляна, вся заросшая ежевичником, из которого с треском и звонкими криками взлетели несколько великолепных красавцев фазанов. А метрах в восьмидесяти от меня с поляны в воздух поднялись, неуклюже взмахивая большими крыльями множество серых, белых и красных цапель и небольшая стая гусей. Совершив над местом взлета круг, птицы направили свой полет в сторону высокой стены камыша, возвышавшейся над поляной метрах в ста от берега, и, перелетев через нее, опустились вниз.
Крайне заинтересованный, я причалил свое плавсредство к уютной бухточке пологого песчаного берега, подтянув его повыше. рюкзак с продуктами — жареной рыбой, хлебом, помидорами и пакетом с вяленой воблой в закрытом кармане — одел плечевыми лямками под уключины металлического весла и накрыл его палаткой, страхуясь таким образом от серых ворон-воровок, сидевших среди больших черных бакланов на ветках сухих деревьев правого берега.
Выйдя на поляну и продвигаясь по зарослям ежевичника, я срывал на ходу крупные спелые ягоды, но не направился к стене камыша, за которой скрылись гуси и цапли, а пошел туда, откуда они взлетели, и сразу увидел длинное, узкое озеро, перепаханное дикими кабанами, добывающими из мягкой илистой почвы вкуснейшие плоды водяного растения чилима. При моем приближении с озера взлетели еще несколько цапель и уток, также скрывшихся за камышовой стеной. А вслед за ними и я отправился к предполагаемому лиману.
Тихо преодолев камышовую преграду и осторожно выглянув, я увидел обширный лиман, покрытый зарослями цветущих кувшинок и лотосов, а среди этого сказочного изобилия ярких цветов — такое количество всевозможных водоплавающих, что у меня даже дух захватило, хотя нечто подобное я уже встречал на балхашских разливах.
Почти вся моя жизнь прошла в тесном общении с природой, и нахождение в этом безмятежном птичьем царстве было наивысшим счастьем. Для меня даже время остановилось…
Но вот в нескольких десятках метров от меня, с левой стороны водоема, камыши с шумом распахнулись, и на берег выбежал большой табун кабанов под предводительством огромного рыже-седого вепря.
Их появление никого не удивило и не напугало, поскольку для птичьего сообщества эти звери не представляли никакой угрозы, особенно если соблюдать дистанцию.
…Не принюхиваясь и не задерживаясь на берегу, взрослые кабаны, поросята и подсвинки сразу забежали в воду и принялись шумно выдергивать из ила пучки чилима с гроздьями рогатых, но необыкновенно вкусных орехов. Отфыркиваясь от стекающей по их длинным мордам воды и грязи, они смачно чавкали и близоруко при этом щурились.
Табун медленно продвигался в мою сторону, и когда нас разделяло расстояние не более чем пятнадцать метров, со стороны катера раздался резкий, металлический грохот, от звуков которого секачи оглушительно ухнули и в одно мгновение весь табун стремительно исчез в густых дебрях.
Птицы на звук практически не отреагировали. А вот на меня происшествие подействовало почти так же, как и на кабанов. Я ринулся к катеру, опасаясь того, что его пытаются угнать лихие люди, оставив меня на этом далеком острове на очень длительное время в роли Робинзона Крузо. И только когда катер оказался в поле моего зрения и людей возле него я не увидел, я перешел на медленный, крадущийся шаг, так как рассмотрел все же, что под бортом катера кто-то копошится. А подойдя еще ближе, распознал наконец виновника шума и нашей с кабанами паники.
Вцепившись зубами в горловину рюкзака, свисающего с борта катера, но благодаря моей нехитрой уловке не соскочившего с уключины весла, его пыталась сдернуть оттуда толстая и очень симпатичная енотовидная собака, учуявшая в рюкзаке вкусно пахнущую рыбу. Рывки были очень частыми и такими же частыми были удары весла о борт катера. Палатка была вытащена из катера и почти вся лежала в воде.
Видя увлеченность нахального воришки, я, уже совсем не таясь, подошел к нему не более чем на пять метров и остановился.
Продолжая недовольно рычать, енот упорно тащил рюкзак за горловину, а я, преисполненный симпатией к отважному зверьку, мысленно подсказывал ему:
— За шнур потяни, за шнур!
Поскольку только так он мог добиться желаемого и получить наконец так аппетитно пахнущую рыбу. И наконец моя подсказка была «услышана». Упрямый зверь, бросив дергать горловину рюкзака, схватил шнур и дернул его, скользящий узел тут же развязался, и под нос еноту на траву выпали упакованные в бумагу жареная рыба, хлеб и помидоры. Вобла осталась в застегнутом кармане.
Не медля ни одной секунды, воришка разорвал бумажную упаковку с жареной рыбой, быстро съел ее содержимое, таким же образом управился с хлебом, а упаковку с помидорами не стал даже открывать. Только присел над ней и окропил тоненькой струйкой.
— Ах ты поганец неблагодарный! — воскликнул я смеясь, но больше добавить ничего не успел, так как енот испуганно тявкнул и бросился бежать по открытому месту. При желании я мог очень легко догнать его и схватить, поскольку его короткие ноги не приспособлены для быстрого бега.
Не чувствуя за собой погоню, енот остановился и, развернувшись в мою сторону, без всякого страха посмотрел на невиданное ранее двуногое существо. Но когда я заговорил с ним опять, скользнул в заросли ежевичника, и больше я его не видел.
