Я обожаю одиночество, но в те первые дни осени, похоже, все же заскучал. Основные работы на усадьбе я завершил, накануне удачно порыбачил, и холодильник был полон крупной рыбы. Та, что помельче, вялилась на ветерке и солнышке. Что, если я сам, не дожидаясь обещанного визита, съезжу к Ивану Яковлевичу на хутор у Рыжего Брода? Заодно и познакомлюсь с этим красивым сооружением, которое бывший советский разведчик и наш земляк выкупил у местного сельского Совета.
Именно Иван Яковлевич во многом способствовал провалу операции террористов, устроивших охоту на моего крестника Игоря. Это было его последнее задание перед выходом на пенсию. Сейчас Ивану Яковлевичу как никогда подходил его оперативный псевдоним Отшельник, который предстояло забыть. Впереди, как предполагалось, ему была уготована спокойная, тихая жизнь в красивейшем уголке этого озерного края.
Между моей усадьбой и хутором у Рыжего Брода где-то чуть меньше полутора километров, так что по здешним меркам мы ближайшие соседи. Поэтому нет ничего удивительного в том, что я наведаюсь к новому знакомому. Я уложил в багажник пол-ящика кукурузы, которой меня угостил руководитель местного хозяйства, и достал из холодильника среднего размера щуку, из которой, если добавить еще пару-тройку линей, можно приготовить отменную уху. Их я тоже захватил с собой.
У ворот встретила немецкая овчарка Марта, которая в первый раз вынудила меня ретироваться. Сейчас она приветливо замахала хвостом и, как хорошо вышколенный швейцар, побежала докладывать хозяину о прибытии гостя.
— Если не возражаете, Иван Яковлевич, — начал я, — угощу вас по-соседски ухой по собственному рецепту.
— Буду безмерно рад, — ответил хозяин хутора и крепко пожал мне руку. Я видел, что он действительно искренне обрадовался моему, пусть и неожиданному, визиту. Раньше на этом месте стоял дом местного лесничего. Когда тот заболел, то переехал к дочери, которая живет в райцентре. Кто-то поджег хату, и долгое время здесь было лишь пепелище. Но вот как-то во время охоты на этом месте оказался весьма богатый человек. Ему очень здесь понравилось, и он построил не самый крутой, но весьма удобный для жизни и отдыха хутор. Однако обстоятельства вынудили этого олигарха уехать за границу, и он, не торгуясь, продал это поместье сельскому Совету. Так хутор стал, по сути, мини-гостиницей. Таким его выкупил новый хозяин в лице Ивана Яковлевича.
Я с интересом осматривал внутреннюю отделку коттеджа и поймал себя на том, что для одинокого человека такие покои все же великоваты. Иван Яковлевич словно прочитал мои мысли и, улыбнувшись, произнес:
— Еще не вечер, может быть, здесь скоро появится и хозяйка. Кстати, я собирался заехать к вам и передать привет от мадам по имени Ванда.
Я недоуменно пожал плечами.
— А вы напрягите свою память, — засмеялся Иван Яковлевич. — Не думаю, что у вас было много знакомых женщин с таким редким именем.
Я задумался и попытался заглянуть в кладовую своей памяти. Женщин с таким именем я не знал. Нет, знал, но той Ванды уже давно нет на белом свете…
В те годы я работал в издании, которым руководил бывший военный летчик, а ныне еще и писатель Виктор Федорович Трихманенко. Он любил делать нестандартные жесты для поощрения лучших сотрудников и отправил меня за казенный счет в командировку в Черногорию. По сути, отдохнуть на популярном курорте. Там я и познакомился с интересной парой из Германии. Его звали Карл, а ее — Ванда. Карл работал в архитектурном агентстве, а Ванда — переводчицей в министерстве иностранных дел. Мужчина услышал на пляже, как я разговаривал на русском языке с одним случайно оказавшимся там знакомым, и подошел ко мне. Мы познакомились и стали дружить. По вечерам сидели втроем в открытом ресторане на берегу моря и дегустировали разные коктейли. Всегда платили мои новые знакомые. Однажды таким вот прекрасным вечером у синего моря Карл с Вандой исчезли. Они не появились ни завтра, ни послезавтра. Для меня это было удивительным.
Много позже во время приезда моего крестника Игоря, работающего в одной из российских спецслужб, я рассказал ему эту историю. Он отмахнулся. Однако видя, что меня это сильно занимает как журналиста, сказал, что эта пара работала на советскую разведку, но была расстреляна, а затем сожжена в машине где-то на подъезде к Альпам. Исчез только шофер, который вез их на какую-то встречу.
— Вот так, дорогой Иван Яковлевич, — закончил я. — Так что эта единственная в моей жизни Ванда никак не могла передать мне привет.
— Не совсем так, — усмехнулся хозяин хутора у Рыжего Брода. — Так и быть, расширю ваш кругозор в этом вопросе. Карл и Ванда оба учились в СССР и на последнем курсе стали сотрудничать с КГБ. После окончания своих вузов пара уехала работать в Германию. Оба они были ценными разведчиками-нелегалами. На какой-то ошибке их поймала резидентура МИ-6 и вынудила работать на англичан. Таким образом они стали двойными агентами. Но скоро в МИ-6 заподозрили, что сладкая парочка водит их за нос, а на самом деле продолжает работать на КГБ, и решили их убрать. Однако эта информация стала известна в нашем ведомстве, и мне поручили вывезти их сначала в безопасное место, а затем уже в СССР. Вот тогда я впервые увидел вас, дорогой сосед. Несколько вечеров наблюдал, как вы пьете коктейли в ресторане на берегу моря с Карлом и Вандой. Никак не мог разобраться, на кого работаете вы. Одна из версий — это вам англичане поручили убрать наших нелегалов. Тогда мне следовало торопиться, ведь в любой из вечеров вы могли подсыпать что-нибудь в коктейли, сделав их смертоносными. У меня был свой план операции, и я решил действовать не мешкая. Это я вывез их на такси, где сам был за рулем, в Альпы и там якобы расстрелял, а затем сжег машину. По этой версии, они оба погибли, а я, как исполнитель, куда-то исчез. На самом деле мы все трое сели в ожидавший нас неподалеку автомобиль и уехали по новому, безопасному адресу.
— А что случилось с моими знакомыми позже? — спросил я.
— Окружными путями я вывез их и доставил в Москву, — продолжил Иван Яковлевич. — Они были еще слишком молоды и слишком профессиональны в своем деле, чтобы искать им легкую работу. Пару отправили в одну из южных стран. К сожалению, там Карл заболел какой-то разновидностью местной лихорадки и скоропостижно скончался. Наши заподозрили, что это все же дело рук МИ-6, и быстро эвакуировали Ванду в Белокаменную. С тех пор она там и проживает, преподает языки в спецшколе для будущих чекистов. Когда недавно ездил в Москву оформлять пенсию, мы с Вандой встретились. Рассказал ей о вас с Игорем. Она в те дни тоже оформляла пенсию, и я предложил приехать сюда, на хутор у Рыжего Брода. Если Ванде тут понравится, то предложу ей остаться.
— Почему же не понравится, — воодушевился я. — Красота такая кругом, да и вы еще мужик крепкий. Так что можно считать, что невесту вы себе нашли.
— Не скажите, — вздохнул Отшельник. — Вижу, что не может она забыть Карла. Но, как говорится, попытка не пытка…
Уха выдалась на славу. В этих местах я никогда не видел сотрудников ГАИ, зато встречал на лесных дорогах немало лихачей, поэтому рюмку только пригубил. Мой собеседник позволил себе больше. Мы обменялись номерами телефонов, чтобы в будущем не сваливаться друг другу как снег на голову. Иван Яковлевич пообещал мне сообщить о приезде Ванды.
Приближались сумерки. Марта проводила меня до калитки, и когда я повернул ключ зажигания, вновь приветливо замахала хвостом. Тогда и подумал: а может, и мне пора завести какого-нибудь умного лабрадора?
