Но есть такая агрономия. И белорусская, несомненно, тоже...
В последнее время обратил внимание на две публикации в «Белорусской ниве»: статьи академика Л. В. Кукреша «Европы опыт — сын ошибок трудных…» и академика В. Г. Гусакова «Сколько зерна Беларуси надо в перспективе?»
Для меня, да и многих других читателей, думаю, они оказались благодатной почвой для размышления, поиска путей совершенствования нашего сельского хозяйства, за что авторам нужно выразить признательность
НЕЛЬЗЯ не согласиться с академиком Л. В. Кукрешем, что степень благоприятности (комфортности) условий внешней среды (прежде всего метеорологических) для роста и развития растений в большинстве аграрных стран Западной Европы выше, чем в Беларуси. Но при этом можно выразить осторожное сомнение, достаточно ли точен расчет «Индекса оптимальности метеорологических факторов для сельскохозяйственного производства». Автор показывает, что проведенными расчетами на основании данных по температуре воздуха, количеству осадков и энергетики солнца в среднем за десять лет установлено: «если для Беларуси принять указанный индекс за единицу, то в Польше он составит 1,3, Германии — 1,7, Франции — 2, Англии — 1,4». (Замечу, что несколько ранее эксперты ФАО оценили почвенно-климатические условия Польши в 1,2, Германии — 1,5.) Объединить в один показатель множество варьирующих по территориям и годам показателей даже математически достаточно сложно. Но выводы академика Л. В. Кукреша в отношении метеорологического потенциала Беларуси, районирования сортов, их возделывания, биохимического состава растениеводческой продукции, семенного материала, животноводческих аспектов и в целом необходимости максимального учета почвенно-климатических и хозяйственных особенностей Беларуси верны, актуальны и содержательны. «Нет физики, математики или химии немецкой, французской и русской, — заметил один из классиков, — но есть агрономия немецкая, французская, русская». Мы можем добавить — и белорусская, со своими, возможно, только ей присущими особенностями. Не учитывая это в должной мере, мы несем, несомненно, большие финансовые потери. Урожайность, к примеру, зерновых в Беларуси при прочих равных условиях потенциально должна быть на 30—35 процентов ниже, чем в Германии, Франции или Англии только из-за метеорологических факторов. Следовательно, урожайность в Беларуси в 2009 году в 33,3 ц/га эквивалентна урожайности в Германии 56,1 ц/га, т. е. дополнительный «бесплатный» урожай в 22,8 ц/га дарит Германии природа, а Беларуси, чтобы иметь такой урожай, надо дополнительно на 30—35 процентов и даже больше затратить технологических средств.
Вот через эту «призму», предложенную Кукрешем, мне представляется целесообразным рассмотреть проблемы экономической эффективности АПК, продовольственной безопасности страны, оптимальной величины экспорта продовольствия, ввода в оборот малопродуктивной земли.
ОСНОВНЫЕ тезисы, затрагиваемые в статье академика В. Г. Гусакова, следующие:
— продуктивность основных отраслей растениеводства и животноводства в стране необходимо в ближайшие годы увеличить в целом в два раза.
Почему? Академик Гусаков считает, что одна из причин в том, что в преобладающем числе случаев сложившиеся невысокие уровни удельной продуктивности не могут обеспечить целевой эффективности при использовании дорогостоящих ресурсов, в том числе концентрированных кормов. «А раз так, то имеющиеся объемы и уровни сельскохозяйственного производства для достижения требуемых окупаемости и эффективности предстоит удвоить».
Как этого достичь? «Прежде всего предстоит создать комплекс организационных, технических, технологических, финансово-экономических и других условий для быстрого развития зернового хозяйства как базовой отрасли, которая потянет за собой всю остальную цепь отраслей сельского хозяйства. Без наращивания производства зерна, в том числе наиболее ценных и энергоемких его видов, сбалансированных по потребительским достоинствам, обеспечить требуемый рост будет невозможно». Вот так! Других аргументов, в сущности, не приводится.
В связи с этим и возникают основные вопросы: а что раньше мешало это сделать? На чем держится нынешний оптимизм? Что принципиально изменилось в лучшую сторону: кадры, погода, финансовое положение хозяйств, уровень жизни в деревне или что-то другое? Ответов на них нет.
У нас уже разрабатывались и реализовывались не одна программа развития АПК. Как я полагаю, статья Владимира Григорьевича — это информация к размышлению над программой развития села и сельских территорий на предстоящую пятилетку, материалы для которой нарабатываются в научных учреждениях НАН Беларуси.
В перспективе предлагается довести валовой сбор зерна до 15 млн. тонн и при этом «застопорить» неоправданный рост затрат. Как это предполагается сделать? «Необходимо задействовать набор разнообразных мер, факторов и резервов для ускоренной интенсификации зернового хозяйства. Сделать это непросто, но, полагаем, вполне возможно. Нужно, чтобы установился строжайший диктат технологий, максимально учитывались требования технологических регламентов, а все параметры научных рекомендаций были обязательными для исполнения. Не секрет, что сейчас все потери и недоборы зерна, как и другой продукции, — это результат нарушения технологических регламентов и отступления от научных критериев организации производства».
Все верно, но опять же закономерно возникает вопрос: что мешало раньше задействовать «набор разнообразных мер»? В. Г. Гусаков пишет: «Сейчас пришло время новых амбициозных задач…» Почему-то слово «амбиции» в последнее время в Беларуси стало модным, и используют его к месту и не к месту.
Приведем совсем «свежий» пример. Амбициозные задачи по производству зерна ставило руководство Минской области — 2,2 и выше млн. тонн. Действительно, более 2 млн. тонн зерна в последние два года в регионе получают. В то же время производство зерна на баллогектар плодородия почв — самое низкое в республике, а в 2009 году Минщина стала единственной среди областей, где производство этой продукции оказалось убыточным. Да и другие показатели — закредитованность, темпы роста, кадровая обеспеченность — ухудшились.
Нереальные цели почти всегда приводят к бурному росту неоправданных затрат, падению уровня жизни людей. Однако в статье предлагается не только производить совокупно 15 млн. тонн зерна, но при этом ввести в оборот 600 тыс. га дополнительных земель, довести площадь посевов зерновых и зернобобовых до 3 млн. га, а кукурузного зерна производить до 2—3 млн. тонн.
Чтобы прояснить ситуацию, сначала приведу в пример некоторый мировой опыт. Общая площадь пахотных земель в мире составляет сейчас 1,4 млрд. га, еще 1,6 млрд. га малоплодородной земли можно было использовать для сельского хозяйства. Ныне на земле только в 25 странах Африки не используется 400 млн. га плодородных земель. Однако чем богаче в социально-экономическом плане страна, тем меньше включено (или же совсем не включено) в сельскохозяйственный оборот малопродуктивных земель. Яркий пример тому Германия после объединения — 1 млн. га песчаных земель северной части ГДР были сразу же выведены из оборота. В странах, где «считают копейку», где есть хозяин на земле, никто не будет транжирить, «прожигать» средства на заведомо убыточный бизнес.
В Беларуси с 2000 по 2004 гг., после всесторонней и детальной оценки, Госкомзем рекомендовал вывести из сельхозоборота 750 тыс. га земли. Это земли с баллом кадастровой оценки ниже 19 — мелкоконтурные, песчаные, заболоченные. Судя по отчетности, выведено чуть более 500 тыс. га. В реальности более-менее подходящие из таких земель затем были снова, скрыто или явно, введены в оборот с целью наращивания валового сбора и урожайности зерновых и других культур. Ведь у нас все пока еще главное — вал, а не экономическая эффективность. Теперь все эти земли рекомендуется опять использовать. А ведь всего несколько лет назад многие ученые так же убедительно говорили и писали о необходимости их выведения из оборота как безнадежно удорожающие растениеводческую продукцию.
Как пример для подражания в сельском хозяйстве предлагается Финляндия. Она, как, впрочем, и Швеция, и Норвегия — страна со сложнейшими, очень затратными для земледелия и растениеводства почвенно-климатическими условиями. Эти Скандинавские страны ради обеспечения собственной продовольственной безопасности (независимости) однажды оправданно пошли на существенное развитие своих АПК. Являясь богатыми в социально-экономическом плане, с устоявшимися традициями, развитыми институтами рынка и гражданского общества, они имеют финансовую возможность постоянно беспрецедентно поддерживать аграриев: выделяется безвозмездных дотаций (в разные годы в зависимости от страны) от 1000 до 3000 тыс. долл. и более на гектар посевов! А ведь для них намного дешевле было бы покупать продовольствие, к примеру, в Германии или других странах Европы. Справится ли с такими (или даже значительно меньшими) расходами бюджет Беларуси...
Мне представляется, что было бы разумным через государственные квоты довести до субъектов хозяйствования на земле объемы производства, обеспечивающие продовольственную безопасность страны, необходимые страхфонды. (Заметим, по рекомендациям ФАО, 25 процентов импорта продовольствия — норма, а более – плохо.) Гарантированно и выгодно для хозяйств выкупать государству квоты, стимулировать прибыльный для страны экспорт, то есть: что производить, куда продать, по какой цене сверх квот — это уже творчество самих субъектов хозяйствования.
В новой Программе развития сельских территорий и экономики села, по моему мнению, надо предусмотреть изменение отношений собственности, оптимальный механизм ценообразования, оптимальную по величине господдержку и справедливый механизм ее распределения и многое другое, о чем пишут в экономической литературе. Впечатление такое, что мы, ученые, хорошо знаем, что есть (состояние АПК), знаем, что должно быть, к чему в конечном итоге следует прийти (риторика здесь в постановке задач у всех великолепная). А вот как преодолеть путь от «есть» к «должно быть» — с этим, как говорится, туго. Практически нет предложений. И происходит, по-моему, это от того (одна из причин), что мы изучаем состояние реальных дел в аграрной экономике, земледелии, животноводстве и других отраслях в основном по статотчетности.
Во времена знаменитых экономистов А. В. Чаянова и Н. Д. Кондратьева комплексные группы ученых выезжали в длительные командировки (по полгода и более) по изучению аграрной жизни во всех аспектах в самых разных регионах. Они использовали соответствующие методики и получали объективные и работоспособные предложения, оценки, рекомендации, представляли концепции и конкретные программы. Александру Васильевичу Чаянову принадлежат крылатые слова: «Экономическая политика есть, прежде всего, искусство осуществления, а не искусство строить планы». Думаю, пришла пора и нам более искусно осуществлять задуманное.
А в целом нужно выразить глубокую признательность и академику Л. В. Кукрешу, и академику В. Г. Гусакову за их интересные, глубокие, актуальные, пробуждающие мысль материалы. Надеюсь, что и мои размышления побудят неравнодушных читателей продолжить дискуссию.
Михаил КАДЫРОВ, профессор
