За двое суток – 18 форс-мажоров. И справились!

Нештатная ситуация. Надо вернуться живыми...

Когда во время второго полета Олега я вела свой «Дневник…», то целую страничку посвятила нештатным ситуациям, которые случались в полетах с нашими космонавтами. Я рассказывала о том, сколько всего выпало на долю экипажа Василия Циблиева, — нештатки сыпались у ребят как из рога изобилия: только на корабле за двое суток их было 18! Пожар и столкновение станции с грузовиком, разгерметизация станции и выход из строя системы терморегуляции, утечка этиленгликоля и несрабатывание на посадке двигателя мягкого приземления… Когда Василию Васильевичу говорят, что у него был самый несчастливый полет, он возражает: «Полет был самым счастливым, поскольку закончился благополучно. Мы живые вернулись на Землю, сохранили станцию и с честью вышли из всех нештаток».


Я уже рассказывала, как Сергей Залетин и Александр Калери в 2000 году реанимировали станцию «Мир», как Владимир Коваленок горел вместе с Александром Иванченковым, а Салижан Шарипов с американцем Лироем Чиао буквально голодали, когда на станции практически закончилась еда… И всегда повторяю, что наши космонавты — профессионалы с большой буквы, способные справиться абсолютно с любой ситуацией. И когда я беру у них интервью, то обязательно в разговоре касаемся и нештаток, без которых, к сожалению, не обходится ни один полет. Полностью исключить их возникновение невозможно. Ныне вся подготовка космонавтов, особенно на тренажерах, направлена на распознавание и форсирование этих самых нештаток. Например, в процессе одной тренировки их может быть около десяти. Практически все, которые могут возникнуть, проигрываются. В принципе, в полете вполне может возникнуть ситуация, которая не расписана в бортдокументации. Но подготовленный экипаж абсолютно готов парировать.

Когда несколько лет назад я брала интервью у легендарного Алексея Леонова, то он рассказал мне, что перед его первым полетом ими с Павлом Беляевым просмотрено порядка трех тысяч аварийных ситуаций! Накануне старта Сергей Королев спросил у них: «А если будет 3001-я?» И сам же ответил: «Если вы умеете, вы с ней справитесь».

Валентина Терешкова на вопрос о нештатках ответила, что была одна серьезная. Не один десяток лет «Чайка» хранила эту тайну, поскольку ее об этом попросил

Сергей Павлович Королев. Но на праздновании тридцатилетия ее полета его заместитель по испытаниям конструктор Евгений Шабаров впервые рассказал об этом: «Вы видите эту девочку (хотя на тот момент она была уже довольно взрослой женщиной). По моей вине она могла не вернуться. Но вовремя заметила ошибку в автоматике, вовремя среагировала, доложила, и мы исправили ситуацию».

Нештатка, по словам Терешковой, была серьезная: «Я заметила ее еще в первые сутки полета и доложила об этом на старт

«Заре-1» Сергею Павловичу Королеву. Ошибка, которую мне удалось обнаружить, заключалась в том, что на спуске программа была запланирована не на приземление, а на подъем орбиты. Спустя какое-то время, получив нужные данные, я заложила их в систему спуска и… все закончилось нормально, благополучно приземлилась. Затем последовал большой разбор. Сергей Павлович оплошностей не прощал. Когда мы с ним увиделись после приземления, он сказал: «Чаечка, я тебя прошу, не надо об этом говорить». И я ровно 30 лет хранила эту тайну».

Во время моей беседы с Павлом Владимировичем Виноградовым он рассказал мне о том, что у них серьезная нештатка случилась на посадке. По его словам, у космонавтов «есть перечень нештатных ситуаций, которые, если их перетасовать, как карты в колоде, могут разложиться как угодно. Подобные, но не те же самые вещи, мы отрабатывали на наших тренировках». Хотя, честно говоря, тренировка — это немного другое. Экипаж сидит в корабле и даже если что-то сделает не так, то самое страшное, что может произойти, — это получение двойки и пересдача.

Действительно, у них случилось то, чего не должно было быть. Первый раз нечто подобное произошло у экипажа Ромы Романенко. Но тогда вроде бы все доработали и проверили. И вот повторение. Он уверен, что в его случае сработали опыт и доверие к технике: «Когда мы с Сашей Мисуркиным обсудили сложившуюся ситуацию, то решили ничего не предпринимать, ничего не трогать, а идти на спуск. Если бы мы начали работать по бортдокументации, то, честно говоря, не знаю, было бы это лучше. Не думаю. Машина летит, управляется, двигатели работают, и мы их слышим, динамика в норме. Мы оказались правы — автоматика и корабль отработали блестяще». Безусловно, позднее во всем разобрались. Оказалось, причины случившегося лежали очень глубоко. Но для того чтобы до них докопаться, потребовались сотни часов и столько же испытаний.

Была у них и утечка аммиака в системе охлаждения в одной из американских секций. К счастью, на станции много резервов. Экипаж провел реконфигурацию наших внутренних систем, что позволило выиграть пару суток. Затем ребята во время внепланового выхода в открытый космос устранили неисправность. К сожалению, в последующем она снова проявилась — ведь техника имеет свойство отказывать.

В общем, практически каждому экипажу есть о чем рассказать. У Олега, например, уже показала свой характер «Наука». Да как показала! Я очень надеюсь, что после этого инцидента дальнейший полет пройдет штатно. И вообще желаю всем экипажам встречаться с нештатками только на тренировках и экзаменах.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter