Жизнь минчан Скориковых уже давно превратилась в кошмар. 16–летняя Наталья и 13–летний Максим не припомнят, когда в последний раз видели отца трезвым. На первый взгляд, обычная «бытовушная» ситуация, каких десятки в архиве любого участкового. Но если разобраться, от подобных семейных неурядиц до трагедий, которые становятся предметом судебного разбирательства, один шаг. Где выход?Мать Натальи и Максима обратилась в газету как в последнюю инстанцию. «У меня уже практически нет сил бороться, — всхлипывала, сидя напротив меня, 38–летняя Светлана Скорикова. — Но мне страшно за детей». Я слушала эту исповедь, разглядывала морщинки на лице посетительницы и думала: где ее 38 лет? Очевидно, растворились в бесконечных схватках с пьяным мужем, в повседневных бытовых хлопотах и думах о том, как выкроить из скромной зарплаты воспитателя детского сада сумму на пальто для дочери или ботинки для сына.
За Сергея Светлана выходила по любви. Познакомились, когда учились в Минском архитектурно–строительном техникуме. Ей было 20, ему — 24. Когда решили узаконить отношения, Сергей резонно рассудил: «Глава семейства должен зарабатывать». Оставил учебу и устроился на стройку. Освоил специальность каменщика. Как специалиста Сергея ценили и как человека уважали. Росла дочь. Молодая семья с энтузиазмом включилась в молодежное строительство. В 1990 году у Светланы и Сергея появилась собственная однокомнатная квартира. Через год — новое радостное событие: родился сын. А вскоре Скориковы, как и миллионы бывших советских граждан, ощутили на себе первые плоды ломки прежнего строя. Услуги стройтреста, где работал Сергей, оказались невостребованными, заказов почти не стало, платили через пень–колоду. Пришлось уволиться. Новое стабильное место работы быстро найти не удалось. Вместо того чтобы собрать волю в кулак, Сергей начал выпивать. Втянулся. И вовсе потерял шансы на трудоустройство.
— Вы только не подумайте, что я сразу же бросила мужа в беде, — предупредила мой вопрос Светлана. — Что только не делала, чтобы сохранить детям отца: сначала умоляла, потом лечила. Все без толку. Развелась я с Сергеем в 2000 году, когда он окончательно превратился в животное, от которого можно ожидать всего, чего угодно.
Три года назад Сергей Скориков был определен в ЛТП. Кстати, благодаря ходатайству сотрудников «СБ». Увы, даже после этого в данной истории не удалось поставить точку. «Подлечившись», Скориков запил пуще прежнего. На бутылку и закуску зарабатывал разгрузкой ящиков на рынке. А вот о своем отцовском долге и думать забыл. Предупреждения суда об уголовной ответственности за уклонение от уплаты алиментов игнорировал. К началу 2004 года горе–отец задолжал детям более 1,5 миллиона рублей, за что и был осужден к году ограничения свободы. Казалось бы, вот она, спасительная возможность: а вдруг одумается? Увы, ирония судьбы: попал Скориков под амнистию, был освобожден от отбывания наказания и принялся за старое. И что самое ужасное, полностью уверовал в безнаказанность. В один прекрасный день учинил дебош в магазине, угрожая ножом продавцу. Суд расценил выходку как особо злостное хулиганство. На сей раз ближайшие два года Скориков проведет в исправительной колонии усиленного режима. Кроме того, в местах не столь отдаленных ему придется пройти курс принудительного лечения от хронического алкоголизма.
На чудо Светлана не надеялась, была уверена: отсидит срок бывший благоверный и опять станет отравлять жизнь. И что того хуже — козырять: я, мол, отец, имею право учить детей «уму–разуму». От той науки у ребят одни синяки да ссадины. На приеме у заместителя начальника милиции общественной безопасности и специальной милиции Центрального РУВД Виталия Синякова отчаявшаяся мать услышала, наконец, слова поддержки: «Пишите заявление о лишении бывшего мужа родительских прав. Будем отправлять документы в районное управление образования». 15 марта Скориковой пришло уведомление из РУВД: «Сообщаем, что собранный нами административный материал в отношении Скорикова С.А. направлен в управление образования администрации Центрального района для подготовки в суд иска о лишении родительских прав». На рассмотрение подобных ходатайств отводится обычно две недели, максимум месяц. Светлана Скорикова ждала ответа почти полгода. Больше не выдержала — поехала в районный орган опеки и попечительства. «Выяснилось, что моим вопросом никто не занимался, — рассказала Светлана об итогах визита. — Мне предложили самой обращаться в суд. В этом случае, кроме бумажной волокиты, на меня обрушиваются солидные финансовые расходы. Честно скажу, у меня не хватит средств». По версии представителя управления, документы Скориковой сюда вообще не поступали и Светлану в глаза никто не видел. «Очную ставку» в данном случае устраивать, как вы сами понимаете, бесполезно. А вот разобраться в хлопотной процедуре лишения нерадивых родителей прав на детей, пожалуй, смысл есть.
По словам Зинаиды Воробьевой, заведующей сектором по охране детства комитета по образованию Мингорисполкома, для положительного решения вопроса нужны веские основания. Какие именно, разъясняется в Кодексе о браке и семье. Перечислю то, что подходит к нашему случаю: уклонение от обязанностей по воспитанию, аморальный образ жизни и как результат — вредное воздействие на детей, хронический алкоголизм. Кстати, последнее, процитирую комментарий к кодексу, «является самостоятельным основанием для лишения родительских прав». Кто вправе подать иск в суд? В числе прочих — один из родителей, орган опеки и попечительства, комиссия (инспекция) по делам несовершеннолетних. Иными словами, закон допускает, что Светлана может действовать в одиночку. Однако (опять же по закону) дела такого рода рассматриваются с обязательным участием представителя органа опеки и попечительства. Так или иначе, вникать в проблему работнику компетентной инстанции придется. Почему же не сделать это сейчас? Ведь в сложившейся ситуации чем раньше, тем лучше. А если по каким–то причинам мать не в силах оградить детей от распоясавшегося отца, который «воспитывает» сына и дочь пьяными окриками и подзатыльниками (дескать, имеет «право»)? Обязанность органа опеки и попечительства — лишить семейного скандалиста этого права.
Спору нет, районные специалисты по охране детства завалены заявлениями о лишении родительских прав. В то же управление образования администрации Центрального района только из инспекции по делам несовершеннолетних аналогичных ходатайств поступает до 100 в год. И каждое из них требует детальнейшего разбирательства: следует прибегать к крайней мере или стоит дать оступившемуся родителю еще один шанс? В то же время у меня перед глазами мелькают формулировки из многочисленных судебных приговоров: в состоянии алкогольного опьянения убил, покушался на убийство, нанес тяжкие телесные повреждения и т.д.
У Наташи Скориковой недавно обнаружилось тяжелое заболевание, которое со временем может привести к хронической почечной недостаточности. Врачи говорят: заработала Наташа недуг «на нервной почве». «Зачем нам такой отец?» — твердят дети Светлане. Вопрос риторический. Конечно, незачем. Только ей им трудно объяснить, почему потерявшее человеческий облик существо для всех — их законный папа.
