Непокоренные Гридни

1. За что Сидору Сукачу, председателю наровлянского колхоза «Октябрь», пожимал руку Петр Машеров

В ДАЛЕКОМ же 1986-м жителей деревни особо не спрашивали, хотят они или нет покидать родные края, — выселяли поголовно. И несколько лет Гридни относились к числу «мертвых» деревень. Но затем потихоньку некоторые из сельчан стали возвращаться в родные края. И хотя нынешние Гридни не такие крупные, как до трагедии, — там проживает всего шестнадцать семей, — в остальном же уклад жизни здесь ничем не отличается от прежнего, до отселения. И по праздникам к столу всегда в печи поджаривают аппетитную шкварку, которую нигде так вкусно не готовят, как в этом самобытном регионе.

В Наровле живет Анатолий Моргулец. Он давно уже на заслуженном отдыхе. А тридцать лет назад, когда Гридни были одной из бригад колхоза «Октябрь», он занимал должность секретаря парткома хозяйства. Колхозная партийная организация насчитывала почти семьдесят коммунистов и была самой крупной в районе.

На всю жизнь он запомнил, как встречал в хозяйстве первого секретаря ЦК Компартии Беларуси Петра Машерова.

— В «Октябрь» входили Грушевка, Антонов, Лубин и Мальцы. Это — 2800 гектаров сельхозугодий, 2100 гектаров пашни, половину которой занимали зерновые культуры. Выращивали картофель, дружили со знаменитым в те времена украинским колхозом имени Горького, где располагалась база Республиканского института картофелеводства. Соседи по-братски делились с нами новыми сортами второго хлеба. Поэтому по его урожайности колхоз прочно занимал первые места в районе, — рассказывает ветеран.

В тот год в хозяйстве впервые посадили «полесский розовый». Сорт оказался неплохим, на отдельных участках урожайность доходила до 530 центнеров. Комбайновый транспортер не принимал такой сорт, и потому вместо двух приходилось убирать по одному ряду. О невиданном урожае прослышали и в Минске, посмотреть на него прибыл Петр Машеров.

Руководил хозяйством Сидор Сукач, главным зоотехником был Евгений Высоцкий, Анатолий Моргулец — главным агрономом. Они втроем, а также представители районной власти встречали высокого гостя на краю свекольного и картофельного полей.

Машеров приземлился на вертолете где-то в одиннадцать утра. Неподалеку работал на тракторе механизатор Антон Полоцкий. К нему был прицеплен агрегат, усовершенствованный умельцами хозяйства. Кстати, потом их изобретение переняли заводчане и организовали его серийный выпуск.

— Машерова сопровождал секретарь ЦК КПБ по сельскому хозяйству Виктор Шевелуха — ученый, доктор биологических наук, заслуженный деятель науки и техники Российской Федерации и Республики Беларусь. Когда вышли на наровлянскую землю, Виктор Степанович сразу принялся осматривать картофельное поле. Увидев сизый налет под нижними листами, сделал замечание. На свекольном поле также нашел недостаток — личинки вредных насекомых. Снова сделал замечание. А Моргулец не принял упрек, ответил, что пока зона поражения не превысит десяти процентов, нет смысла обрабатывать поле — только испортим будущий урожай.

Потом стал задавать вопросы Машеров, расспросил, как в целом успехи, устраивает ли зарплата, послушал районное руководство. Как раз в этот момент делал очередной круг трактор Антона Полоцкого. Механизатору показали жестами, чтобы он заглушил двигатель, потому что от его шума ничего не слышно. Антон остановился, выпрыгнул из кабины и подошел к Петру Мироновичу. Тот подал ему руку, а тракторист растерялся, замешкался, не успел даже окурок изо рта достать. На что Машеров заметил: «Выброси, уже нечего курить!» И, вынув из кармана пачку «Казбека», угостил папиросой.

А механизатор дальше с просьбой: «За папиросу, конечно, спасибо, но хочу попросить, чтобы вы распорядились выделить мне шифера — крышу накрыть». Машеров глянул вокруг, но не проронил ни слова, а через три дня у Антона во дворе уже лежал новый кровельный материал.

— Петр Миронович был в хозяйстве всего где-то полтора часа. Но самое интересное, что к его приезду мы не готовились, для нас это был обычный будний день, ничем не отличающийся от остальных. Да и о том, что приедет первое лицо страны, я узнал только накануне вечером. Посещением хозяйства он остался доволен, — говорит ветеран труда.

В память о том событии у Анатолия Моргульца сохранилась фотография, на которой Петр Миронович жмет ему руку.

И было за что. Колхоз «Октябрь» в те годы производил 22 процента растениеводческой и 9 процентов животноводческой продукции Наровлянского района.

— Ежедневно мы продавали государству девять тонн молока — наполняли два своих и один молоковоз центровывоза. На уборке картофеля работали восемь комбайнов, каждый день загружали почти по два железнодорожных вагона и отправляли их во все уголки Советского Союза, — вспоминает Анатолий.

В 1986 году в Гриднях проживало около восьмисот человек. Чернобыль разметал их по всему свету. После трагедии многие хорошие специалисты уехали на Гродненщину, Минщину, Витебщину. Старики искали кров у своих детей.

«Октябрь» на первых порах после взрыва на атомной станции был чем-то вроде перевалочной базы. В хозяйство приезжали люди из десятикилометровой зоны, устраивались в домах, школах, клубах. Все думали, что это временно.

Но чем больше проходило времени, тем хуже становилось положение. Отселили и Гридни. Авария разрезала колхоз надвое. Для того чтобы попасть из Вербовичей в деревню Конотоп, приходилось ехать через Наровлю, дорогу через Гридни закрыли из-за высокой радиации.

Вместе с председателем райкома профсоюзов работников АПК Наровлянского райисполкома Екатериной Зезетко держим путь из Наровли в Гридни. Почти сразу за райцентром заросшие травой поля. Это — загрязненная территория, или по-простому говоря — зона. Выпас скота и выращивание сельхозкультур здесь запрещены. Не доезжая несколько сот метров до Вербовичей, сворачиваем на грунтовую дорогу и через несколько минут оказываемся в Гриднях. Нас встречает председатель Вербовичского сельисполкома Валерий Рагуля.

2. Почему семье Бондарей климат на отселении стал вреден для здоровья...

НЕСМОТРЯ на то, что из тридцати переехавших семей осталось только шестнадцать, деревня не кажется заброшенной. Она обеспечена почтовой связью, телефонной, исправно уличное освещение, из райцентра регулярно курсирует автобус, два раза в неделю приезжает автолавка Наровлянского райпо.

И будто подтверждая это, из-за поворота выруливает грузовик с белой будкой. Машина сигналит. Пока собираются покупатели, продавец Светлана Бамбиза, кстати, уроженка Гридней, рассказывает:

— Привозим свежее молоко и хлеб, мясную продукцию. Есть суповые наборы, пельмени, свинина. Чтобы не испортились — в машине холодильник-витрина. Останавливаемся у каждого дома.

Первой к автолавке подходит Надежда Ковальчук. Женщине уже восемьдесят два года.

Тем не менее она держит козу.

— Литр в сутки молока дает — и супа сварить хватает, и еще остается. Козье молоко ведь лечебное, если бы не купила козу, давно умерла бы, наверное. Да и спокойная она, не лягается. Весь день ходит по огороду, пасется. Я еще ей хлеба вынесу, — вздыхая, говорит пенсионерка.

Когда объявили об эвакуации, вспоминает женщина, она несколько дней проплакала: ей так не хотелось покидать родные места. Но пришлось. Уехали они с мужем Ильей Александровичем в Ельский район, в деревню Дуброва. Специально за ними прислали грузовик.

На новом месте переселенцам дали дом на три просторные комнаты. Не сказать, что он плохим был, но к проживанию совсем не подготовлен. А когда наступила зима, в доме в ведрах замерзала вода. В Дуброве Надежда Ковальчук работала в колхозе. Выдержали они с мужем там всего год.

— Вернувшись из Дубровы, поселились в Вербовичах. Я часто наведывалась в родной дом. В нем квартировали милиционеры. Рядом — пост, шлагбаум, никого не пропускали. Я просила ребят, чтобы они бережно относились к нашему имуществу — все-таки надеялись вернуться в свой дом, — вспоминает женщина.

Однажды один из милиционеров позвал ее и сообщил новость: их отряд снимают, они скоро уедут, а Надежда Филипповна может переселяться, никто больше ее не тронет.

Но он ошибался. Сразу после вселения их стал донимать участковый, который требовал освободить дом. К тому времени в деревне уже жили двенадцать семей. И они обратились за помощью. Разбираться в ситуации приехал подполковник. Встреча проходила в клубе. Гридненцы сразу просить: мол, родной дом дороже всего, нельзя их выселять. А он в ответ: «Дорогие мои земляки, не я вас выселял, не я и заселять буду. Пока оставайтесь, разрешаю вам перезимовать здесь, а потом думать будем». Так они и остались.

С ЕКАТЕРИНОЙ ЗЕЗЮТКО, председателем райкома профсоюзов работников АПК Наровлянского райисполкома, идем в глубь деревни.

В самом конце улицы дом Григория Николаевича и Евы Ивановны Бондарей. У калитки нас встречает грозный лай овчарки. Через минуту появляется хозяин.

— Не бойтесь, собака еще никогда никого не покусала. Пес мирный, преданный. Купил маленьким щенком за сто долларов, чтобы диких кабанов отгоняла. Их столько развелось, что уже и по двору ходят. А пес полает, они осторожнее себя ведут. Кстати, зовут его Давор, — Григорий Николаевич знакомит со своим хозяйством.

— Псу есть кого сторожить, — объясняет он. — Двадцать кур, свинка. А вам случайно корова не нужна? Могу одну продать, их у меня две, — то ли шутя, то ли всерьез говорит собеседник.

— Две накладно содержать? — интересуюсь у Григория Николаевича.

— Мне уже почти семьдесят восемь. Здоровье не то. Хотели в прошлом году продавать одну корову, но пожалели. В газету объявление еще не давал, попросил продавца автолавки, чтобы поинтересовалась, может, кто купит. Приезжали раньше купцы, мы договорились с ними, а они передумали, нашли в своем селе, посчитали, что за двадцать километров невыгодно покупать.

По словам собеседника выходит, что лучше покупать корову, которая постарше, она хорошо пасется. А молодая может и убежать, потом ищи по всему селу.

— За проволокой есть кошара, там 2—3 гектара пашни, выпускаю их туда. Стада уже нет, хотя раньше в деревне насчитывалось почти два десятка коров, и колхозная машина приезжала забирать молоко. Мы от своих надаиваем в день до десяти литров, продаем молоко на рынке в Наровле, — рассказывает Григорий Николаевич.

Для этого есть у него «Москвич», он стоит под навесом. Второй — в гараже. А был еще и «Мерседес», восемь лет отъездил на нем Григорий Николаевич, но пришлось продать, стал «немец» часто ломаться.

С автомобилями у Бондаря связана вся жизнь. Более пятидесяти лет проработал он водителем.

Сейчас вместе с женой Евой Ивановной на пенсии.

Когда случилась трагедия на Чернобыльской АЭС, она работала учителем в Гриднянской школе. Забот в те дни хватило.

— О том, что учеников нужно эвакуировать, я узнала лишь на третий день после катастрофы. Позвонили ночью и сообщили, что нужно сопровождать их до Рогачева. Взяла с собой необходимые вещи, документы. Автобус пришел только после обеда. А до пункта назначения добрались и вовсе к вечеру, — рассказывает Ева Ивановна.

Григорий Николаевич в те дни оставался в Гриднях. Потом работал в зоне отселения шофером на грузовой машине, перевозил скот.

Через три месяца под отселение попали и Гридни. Пришлось семье Бондарей оставить родной дом и переехать в Витебскую область. Она устроилась воспитателем в школе-интернате, он — водителем в хозяйстве. И там Григорий Николаевич стал часто болеть. Поэтому в 1995 году семья возвратилась на малую родину — где и климат потеплей, и знакомо все вокруг.

Многие продукты питания у них с личного подворья. Даже масло изготавливают в домашних условиях.

— По результатам исследований продуктов питания, которые предоставлены центром гигиены и эпидемиологии, нарушений предельных норм в последние годы в Гриднях не выявлено. Можно говорить о том, что продукты, выращенные на этой считавшейся раньше загрязненной территории, пригодны для употребления в пищу, — поясняет Екатерина Зезютко.

ДА, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, пока ученые третий десяток лет изучают последствия радиационного воздействия на человека и спорят о том, не преувеличены ли страхи о радиации, жители Гридней каждую весну сажают свои огороды, пасут коров, выращивают свиней и цыплят. И факт остается фактом. Ничего необычного за все эти годы там не наблюдалось.

Константин КОВАЛЕВ, «БН»

Фото автора и из архива