Однажды рано утром мне позвонил начальник Акчинского охотничьего хозяйства Ташкентской области Куликов и предложил поехать в горы для охоты на кабанов. Он пояснил, что имеет для этого четыре лицензии.
Мне не нужно было долго собираться. Через десять минут я уже выкатывал свой «Урал» из гаража, а еще через пятнадцать пожимал руки всем участникам предстоящей охоты. Всего нас было двенадцать человек: Куликов-старший, его сын Борис, я и девять егерей. Плюс три собаки, задачей которых была активная помощь загонщикам.
Мне повезло: я попал в группу стрелков, и мы, поднимаясь вверх, постепенно расстанавливались по номерам. Придя на свой номер к вершине и выбрав удобное место для стрельбы и обзора, я встал под густую арчу с лохматыми, свисающими к самой земле ветками-лапами и стал ждать начала загона. Соседом по номеру был Борис, следующим — его отец, затем егеря Уруш и Мумин.
Загонщики были еще далеко, когда раздался злой, захлебывающийся лай Джульбарса, могучей среднеазиатской овчарки. Через некоторое время к его лаю подключился яростный, звонкий голос Чайки, самой молодой собаки, и еще через минуту загремел бухающий лай третьей собаки Сырланта, брата Джульбарса.
Гон шел в направлении номера Мумина, и мне уже видны были мелькающие среди кустов и скал кабаны. Стадо состояло из девяти особей, от трех до семи лет возрастом, но видны были и два подсвинка-прошлогодка. Чуть в стороне от стада я заметил еще одного кабана. Видно было, что это огромный секач, около трехсот килограммов весом. За ним бежали Джульбарс с Сырлантом. Визжащая Чайка преследовала отставших подсвинков, соблюдая при этом почтительную дистанцию в несколько метров.
К большому секачу время от времени подскакивали преследующие его псы и хватали, как говорят охотники, «за штаны». После этого кабан стремительно разворачивался и начинал гоняться за ними.
Догнать и ударить клыками увертливую собаку не очень легко, тем более что слышатся крики приближающихся загонщиков. Нужно не особенно увлекаться контратаками. И кабан снова устремляется на линию затаивших дыхание стрелков.
Но вот он остановился под толстой арчой и уперся своим искусанным задом в ствол дерева. Видимо, его терпению пришел конец. Эти злые и храбрые существа до такой степени изорвали «тыл», что пора было переходить к обороне другого рода. Защитить зад толстым стволом дерева, а уж спереди — пусть только сунутся!
В такие моменты, когда зверь прислоняется к стволу дерева, подойти к нему не представляется задачей большой сложности. Весь корень зла в это время он видит только в собаках, яростно его облаивающих и кусающих.
Стадо кабанов, бегущее на егеря Мумина, свернуло в мою сторону, прошло на значительном расстоянии от Уруша, обошло Куликова-старшего и вышло на Бориса. Я представлял все то горячее волнение, которое охватило его сейчас, но не сомневался в том, что он не промахнется. Глухо ударил выстрел его «Тулки», и передний кабан сунулся рылом в землю. Я подумал, что он убит наповал. Но стреляный секач, несмотря на тяжелое ранение, снова вскочил и ринулся на Бориса. Мое сердце замерло.
Бежать и стрелять самому не было никакого смысла, так как расстояние между нами было не менее ста метров, а стрельба из ружья на такое расстояние не даст никакого эффекта. Но Борис, ни на мгновение не потерявший самообладания, подпустил его метра на три и ударил из второго ствола. Выстрел принес кабану мгновенную смерть.
Другие животные в это время развернулись на сто восемьдесят градусов, прорвали цепь загонщиков и ушли в другое ущелье.
Но вернемся к кабану под арчой. Стоящему метрах в сорока от него егерю Мумину уже давно пора было подойти к нему, но он непонятно из каких соображений не делал этого. Упрекнуть его в малодушии не мог никто, так как все знали о том, что он неплохой охотник и не побоится выйти на поединок с секачом.
И тут я увидел, что к кабану подбегает егерь Абдукул. Подходить к зверю вплотную он не стал, а остановился метрах в двадцати и поднял ружье. После выстрела кабан сделал прыжок, получил вдогонку еще один выстрел и помчался мимо Мумина, который также проводил его двумя пустыми выстрелами.
Увязавшиеся за ним собаки вскоре вернулись назад.
Решили сделать еще загон, так как один убитый кабан не являлся законченным для нас заданием. Но и он оказался неудачным, и мы в подавленном состоянии стали готовиться к возвращению на кордон.
Я решил не ехать вместе со всеми вкруговую на лошадях, а отправиться к кордону пешком через ущелье. Подозвал Джульбарса, и мы отправились с ним напрямик. Идти вниз намного легче, чем подниматься в гору, хотя и здесь требуется определенный навык. Время от времени я бросал камни в густые заросли кустов и посылал туда собаку, потому что еще не потерял надежду на встречу с кабанами.
Когда прошли минут сорок и до кордона оставалось километра полтора, спугнули большую стаю кекликов, и я решил перезарядить ружье. Вытащил из него пулевые патроны и зарядил патронами с мелкой дробью. Заметив место, где села стая, мы начали подходить туда.
Неожиданно ущелье сделало ступеньку вниз, и мы с Джульбарсом вышли на скалу, из-под которой бил ключ. И вдруг… Мы не поверили своим глазам! (Я говорю «мы», так как Джульбарс наверняка испытывал те же чувства, что и я). В двадцати метрах от нас спокойно стоит большой секач и пьет воду.
Стараясь не дышать, я присел и начал лихорадочно шарить правой рукой по патронташу в поисках отделения с пулевыми патронами. Джульбарс, вытянувшись на полусогнутых ногах, окаменел. Найдя наконец пулевое отделение, я выдернул из него один патрон, осторожно раскрыл стволы своего ружья и вытащил дробовые патроны. Затем вставил в верхний ствол патрон с жаканом. Но тут нервы Джульбарса сдали и он оглушительно гавкнул.
Кабан ухнул и рванулся вверх. Я бросил ружье к плечу, сделал небольшое опережение и выстрелил. Он, споткнувшись, упал на грудь, затем завалился на бок и покатился вниз. А после выстрела из-под нашей скалы, которая козырьком нависала над ключом, выскочил такой огромный табун кабанов, свиней, подсвинков и поросят-сеголеток, какого я еще никогда не видел! По косогору мчался могучий секач, и я опять, зарядив ружье только одним пулевым патроном, сделал выстрел, после которого он продолжал бежать, но уже гораздо медленнее, с вихляющимся задом, и скрылся за бугром. За считаные секунды я выскочил на этот бугор и увидел кабана, лежащего под тутовым деревом на животе, с прижатыми ушами и судорожно оскаленной пастью.
Когда я стал подходить к нему, он поднялся и, как на ходулях, направился в мою сторону. Агония была явная, но я в состоянии охотничьего азарта не смог сразу понять это и сделал новый выстрел, после которого он упал и покатился вниз. Тут только я остановился, чтобы перевести дух. Но отдыхать не пришлось, так как с противоположного склона слышался яростный лай Джульбарса, преследующего еще одного кабана.
Видя это, я закричал:
— Джульбарс, миленький, держись! Бегу на помощь.
Пес услышал мой крик и немного отвлекся, а секач, воспользовавшись этим, поддел его длинным рылом и подбросил вверх. При виде этого я подумал, что он убил Джульбарса, но тот, пролетев метров десять по воздуху, упал на густой куст и мягко свалился на землю. Вскочив на ноги, он, немного хромая, бросился догонять убегающего зверя, и когда догнал его, с удвоенной яростью вцепился ему в зад, принудив его прижаться к дереву.
Из крупных зарядов у меня остались только патроны с картечью. Когда я подбежал к ним и попытался поднять ружье, у меня не хватило сил это сделать. Губы пересохли, в горло словно раскаленных углей насыпали, а сердце колотилось так, что я задыхался. Несколько раз я пытался поднять ружье, но приставить его к плечу не мог.
Джульбарс, яростно атакуя кабана, с укором поглядывал на меня, как бы говоря этим: «Что ж ты, мил человек? Я ведь тоже не смогу долго сражаться». Мне нужно было хоть секунд пятнадцать отдохнуть, чтобы восстановить дыхание и силы. Но кабан не стал ожидать, когда я смогу это сделать. Он произвел стремительный рывок в сторону пса, и когда тот отскочил, снова помчался по крутизне между скал и деревьев.
Захлебывающийся от злобного лая Джульбарс прямо повис на хвосте у могучего секача и метров через пятьдесят принудил его остановиться и прижать свой зад к дереву.
Когда я снова подбежал к ним метра на четыре и поднял ружье, оно послушно легло к плечу. Прицелившись прямо под ухо кабану, я нажал на спусковой крючок, и когда зверь упал и покатился вниз, я в полнейшем изнеможении опустился на землю.
