Недописанный автограф

Аккуратным почерком выведено: «Был арестован 29/II–44 г. Сижу 4 месяца без суда. Срок неизвестен. Анатолий Степанович Кореневский, год рождения 1927–й. Сидел в 1944 г. в Минской тюрьме. Писал на станции в вагоне. Привет всем, кто эту книгу будет читать. 1944 г./19.VI». И недописанный автограф: «Анатолий Корен...»

Дело Минского дворянского депутатского собрания в Национальном историческом архиве исследователи заказывают чаще, чем многие другие. В этой книге размером на полстола собраны биографии и генеалогии самых знатных персон Минщины. В начале тома — большой список тех, кто брал в руки книгу... Сложно поверить, что все они не замечали самого главного в ней документа — вот этой карандашной записки из 1944 года.

Наталья Барсукова, ведущий научный сотрудник исторического архива, работала однажды со списком дворянского семейства Татуров. На глаза попался автограф 1944 года, и она решила хотя бы попытаться выяснить, кто же он, «главный» герой этой книги.

— Мы с коллегой Ольгой Бобковой стали рассуждать, как мог у человека, арестованного немецким СД, оказаться в руках такой внушительный фолиант. Да еще, может, пробыл у него несколько месяцев: первая запись сделана в феврале, а следующая — в июне. То есть все это время Кореневский, которому тогда было лишь 17 лет, не выпускал архивного дела из своих рук?..

Судя по красивому почерку и правильной орфографии, едва ли Кореневский мог быть осужден, скажем, за кражу или разбой. Тогда кто же он? Участник сопротивления? А может, старинный фолиант не был с ним в тюрьме, может, подобрал он его в день последней записи — 19 июня 1944–го?

— Такая версия кажется более правдоподобной. Тогда кое–что сходится, — продолжает Наталья Александровна. — По некоторым данным, в июне 1944 года княгиня Радзивилл, проживавшая в городе Троппау (ныне Опава в Чехии. — В.К.), попросила отправить ей из Минска три вагона документов Несвижского архива, в 1939 году перевезенных из ее родового замка в столицу Белоруссии и хранившихся до оккупации немцами Минска в здании Академии наук. Там же оказались и материалы Минского дворянского депутатского собрания, одно из дел которого попало в руки Кореневского. Может, заключенного немцы привезли из тюрьмы специально для погрузки документов в вагоны?

Если Кореневский жив, то теперь ему должно быть 79 лет.

— Увы, никто из живущих в Минске людей с такой фамилией, с которыми мы пытались связаться, не опознал загадочного минского узника, — говорит Ольга Бобкова, завотделом древних актов Национального исторического архива.

Для Бобковой и Барсуковой — дело чести найти героя своего «архивного романа». Когда на старинном пергаменте проявляются следы, ведущие в современность, это всегда удача. В этой истории, к сожалению, пока слишком много вопросов. Возможно, кому–то из наших читателей известны какие–либо подробности этой забытой судьбы. Хочется надеяться, исчезнувшей не навсегда. Ведь не зря же случай достал затертую бумажку из архивного фолианта. Может, именно для того, чтобы у этой истории со многими неизвестными все–таки появилось продолжение?