Белорусский след подвигов летчиков Коккинаки

(Окончание. Начало в № 38.)

Согласно «Журналу боевых действий» 128–й полк — по 9 бомбардировщиков от всех пяти эскадрилий — с комполка майором Сандаловым во главе начал взлетать только в 12 часов дня. Следом за ним поднялась в небо и девятка СБ от 6–го бомбардировочного полка. Курс — на запад, в район Сувалкинского выступа, до которого было более 400 км. Свои первые шесть бомб Александр Коккинаки сбросил на немецкий склад в 4 км восточнее Сувалок. Боевой дебют 128–го полка прошел удачно, потерь не было. Лишь при посадке на оперативном аэродроме в районе Козян (севернее г. Поставы) у одного из летчиков в 3–й АЭ сдали нервы — забыл выпустить шасси и сел на брюхо. К счастью, обошлось лишь внушением от комполка, а совсем скоро за такие оплошности будут отдавать под трибунал, вплоть до расстрела. А вот девятке 6–го полка не повезло, ее атаковали немецкие истребители и сбили у Сопоцкина два СБ. Как назло, на их борту находились по четыре авиатора, вместо положенных трех. В качестве нештатных воздушных стрелков нижних, люковых установок вызвались лететь два авиатехника...

На западе, в Козянах, приземлились не случайно. Отсюда собирались бить отступающих немцев и гнать их по территории Польши... Но обстановка складывалась совсем не так, как было нарисовано на картах. Немцы наступали! В 128–м полку никто ни ночью, ни в сумерках на СБ не летал, но уже в 3 часа 20 минут (!) летчики сумели (дела пошли по–боевому!) перебазироваться на восток, на аэродром в Крулевщине. 23 июня все пять эскадрилий полка нанесли удар по механизированным частям врага в районе Липск — Сопоцкин — Гродно. И вновь без потерь! Среди лучших — девятка 1–й АЭ капитана Маршалковича, в составе которой действовало звено младшего лейтенанта Коккинаки.

Обстановка на фронте менялась очень быстро, немцы наступали стремительно, что затрудняло нанесение ударов из–за опасения отбомбиться по своим. Каждый день от 128–го полка на разведку поднималась группа бомбардировщиков. На самолеты подвешивались бомбы, и при опознании врага экипажи разведчиков попутно наносили по нему удары. В такие рейды как наиболее подготовленная чаще всего летала 1–я АЭ капитана Маршалковича. 24 июня она вылетела на «глубинную разведку», охватив районы Свенцян, Вилейки, Нарочи, Михалишек. В этот день 128–й полк понес первые и очень тяжелые потери: в районе Гродно истребители Ме–109 перехватили восьмерку СБ из 4–й АЭ. Пять самолетов не вернулись в Крулевщину. Среди погибших был и опытнейший экипаж заместителя командира эскадрильи капитана Никиты Хитева. 25 июня 1–я АЭ вылетела в район Лида — Липнишки, где атаковала танковую колонну. С боевого задания эскадрилья вернулась без своего командира. Самолет Семена Маршалковича был атакован истребителями. Флагманский стрелок–радист эскадрильи старшина Комар сбил один Ме–109. Но силы были не равны...
К счастью, Маршалкович все же сумел посадить горящий СБ на вынужденную. Вместе со штурманом эскадрильи лейтенантом Никитой Лепехиным и старшиной Комаром через пять суток блужданий по немецким тылам ему удалось выйти к своим. Во многом благодаря белорусу Комару, который чувствовал себя на родной земле как рыба в воде (Трофим Афанасьевич уроженец д. Пацева Слобода Кировского района Могилевской области, дойдет со 128–м бап до Берлина, совершит более 150 боевых вылетов, будет награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, станет капитаном, начальником связи полка).

Вечером 25 июня, горя желанием отомстить за командира и сбитых товарищей (в этот день полк потерял 5 самолетов), 1–я АЭ вновь поднялась в воздух и нанесла удар по немецкой колонне, двигавшейся от Ошмян в направлении Вишнево и Воложина. Основным противником наших бомбардировщиков были части 3–й танковой группы генерала Гота, которые после захвата Вильнюса устремились к Минску. Их надо было во что бы то ни стало если не остановить, то хотя бы задержать.

26 июня Коккинаки с товарищами бомбит немцев в районе Молодечно. 27 июня разгораются ожесточенные бои на шоссе у Радошковичей, где совершит свой бессмертный подвиг экипаж Пресайзена. Немцы начинают понимать, что 128–й полк для них большая угроза, и ожесточенно бомбят аэродром «Крулевщина». Полк перелетает на аэродром «Улла», откуда будет продолжать выполнять боевые вылеты вплоть до 29 июня.
28 июня выдалась очень плохая погода, дождь, нижний край облачности всего 100 метров. Все надеялись на передышку, на наконец–то появившуюся возможность привести себя и самолеты в порядок. Много дел и забот на аэродроме было у старшего инженера полка военинженера третьего ранга, нашего земляка–белоруса Андрея Сергиенко: требовали восстановительного ремонта со сменой моторов и бензобаков 12 СБ, предстояло переделать все учебные УСБ в боевые машины. Но не тут–то было. Немцев плохая погода не остановила: 6 бомбардировщиков Ю–88 и 4 Ме–109 нанесли удар по аэродрому. И как гласит архивный документ, при бомбардировке Уллы прямыми попаданиями бомб повреждены 2 ангара, загорелись 3 СБ, убит младший сержант Александр Никишев. Еще двое были ранены. Один из них — младший сержант Афанасий Прокофеев — вскоре скончался. Всего в Улльском гарнизоне с учетом 261–го батальона аэродромного обслуживания пострадали 18 человек. И еще одна фраза из документа, заставившая сжаться сердце, фраза, которая раскрывает и до сей поры нигде не упоминаемую еще одну жуткую тайну той войны: «кроме того, пострадали заключенные, которые строили взлетно–посадочную полосу». Безвинные жертвы политических репрессий, сотни людей за колючей проволокой, на голом поле оказались под градом немецких пуль и осколков. По пытавшимся бежать, найти укрытие стреляли охранники из НКВД... Это был ад. За что? То же самое происходило во время налетов немецкой авиации на строящиеся аэродромы в Лиде, в Мачулищах... Считал ли кто эти сотни трагически погибших людей, наших соотечественников? Где их имена, фамилии, могилы, наконец...

Летом 2004 года мне посчастливилось участвовать в экспедиции по Западной Двине, организованной газетой «Рэспублiка» в честь 60–летия освобождения Беларуси от фашистов. 9 июня вместе с заведующим отделом редакции газеты Михаилом Кучко мы десантировались с нашей яхты–крейсера в древней Улле. Нашим гидом–поводырем по местным достопримечательностям была бывшая партизанка бригады имени Чапаева Лидия Петровна Пучкова. На окраине Уллы еще сохранились следы аэродрома, с которого в небо войны поднимался Александр Коккинаки: бетонные глыбы от разбомбленных ангаров, нелепо торчащий среди поля дот... Но сколько мы ни ходили с Лидией Петровной по окрестностям и по заросшему сиренью старому кладбищу, мы так и не нашли никаких следов захоронений погибших здесь в июне 1941–го авиаторов, тем более трагически убитых строителей аэродрома. И спросить не у кого — большинство жителей Уллы были евреями и безжалостно уничтожены фашистами в местном гетто.

28 и 29 июня 1941 года немцы продолжали бомбить улльский аэродром. Пришлось 30 июня перебазироваться в Бешенковичи. С добрым, уютным местечком Уллой Коккинаки попрощался навсегда. Оставшиеся, из отмеренных ему судьбой, боевые вылеты он совершит с Бешенковичского аэродрома.

Полк продолжал нести потери. 29 июня бомбили немцев в районе Логойска, где погиб заместитель командира 1–й эскадрильи старший лейтенант Семен Панфилов (похоронен у деревни Гостиловичи, восточнее Логойска), посмертно удостоенный ордена Ленина.

Остановить гитлеровцев на линии Минского укрепрайона не удалось, они захватили столицу и стремительно приближались к Березине. Был приказ остановить их и не дать переправиться через реку. Но чем остановить? В 12–й авиадивизии сражались только два полка — 128–й на СБ и 43–й на Су–2 и допотопных Р–Зет, вернее то, что осталось от этих полков. 6–й, 209–й и 215–й полки воевали считаные дни и из–за больших потерь были выведены в тыл на переформирование. Над переправами через Березину — от Борисова до Бобруйска — разгорелись ожесточенные воздушные бои. Все боевые вылеты летчики 128–го полка выполняли без прикрытия истребителями, что называется на свой страх и риск. И у Борисова, и у Бобруйска они несли большие потери. К сожалению, не исправил положение и переброшенный 30 июня под Оршу 401–й истребительный авиаполк особого назначения под командованием легендарного Героя Советского Союза подполковника Степана Супруна, заместителем у которого был капитан Константин Коккинаки, брат Александра. Полк был сформирован с личного благословения Сталина из летчиков–испытателей, имеющих опыт боев в Испании, Китае, Финляндии, и получил на вооружение новейшие истребители МиГ–3. Но 128–й полк они, увы, не прикрывали. За ними были закреплены соседние 99–й, 213–й и 214–й бомбардировочные полки 23–й авиадивизии, вооруженные самолетами СБ. Но пока из Москвы прибыли истребители прикрытия, в считаные дни потерял почти все свои самолеты и был выведен в тыл 99–й сбап. Потери полка просто ужасают: 28 июня над шоссе от Старых Дорог до Бобруйска — 11 сбитых СБ, 29 июня — в районе Бобруйска и переправ через Березину — 12 сбитых... С 1 июля в бой вступают асы–истребители 401–го полка, но и это мало что меняет. 214–й полк 2 июля теряет в районе Борисова 11 бомбардировщиков СБ, 213–й на следующий день здесь же — 4... О тяжелейших потерях нашей авиации над переправами у Бобруйска хорошо известно и рассказано во многих книгах. Но воздушное сражение в небе Борисова, к сожалению, почти никто не вспоминает.

Увы, недолго, всего две недели, довелось сражаться и 401–му полку асов. Только за первые семь дней боев полк потеряет 17 самолетов и 14 летчиков... Южнее Толочина будет сбит и командир полка Супрун, которого первым в Великой Отечественной удостоят звания дважды Герой Советского Союза — посмертно. Комполка назначат Константина Коккинаки, который все же сумеет отомстить за Супруна и уничтожит 4 немецких самолета лично и еще 3 — в группе, за что получит орден Красного Знамени.

После того как 1 июля части 3–й танковой группы форсировали Березину и ворвались в Староборисов, основные бои развернулись в небе над шоссе от Борисова до Толочина. 3 июля наконец–то собрался с духом и Сталин — сделал то, что должен был сделать еще в первый день войны: обратился по радио к советскому народу. Речь Сталина прозвучала в 6 часов 30 минут утра, а в это время Александр Коккинаки готовился на аэродроме «Бешенковичи» к очередному боевому вылету...

Огромным бесконечным потоком части вермахта катились по шоссе восточнее Борисова. По ним и готовился нанести удар 128–й полк. А в воздухе, над целью, наших летчиков уже ждали полностью господствующие в небе немецкие истребители.

В оперативной сводке № 18 штаба 12–й бомбардировочной дивизии о боевых действиях за 3 июля, составленной к 4 часам утра 4.07.1941 г., говорится: «128–й ББП 17 самолетами СБ бомбардировал скопление танков противника на дороге Борисов — Приямино с высоты 600 — 1.000 м. В районе цели самолеты обстреляны сильным зенитным огнем и атакованы самолетами Ме–109. С боевого задания не возвратились 5 самолетов». Среди них и СБ младшего лейтенанта Коккинаки. Не смогли прорваться к цели — переправе через Березину у Борисова — и были сбиты командир 4–й АЭ ст. лейтенант Василий Карагодов (сел на вынужденную) и командир звена лейтенант Петр Ермолаев (экипаж погиб). Уже после бомбометания по шоссе у Приямино на пути к аэродрому были атакованы группой Ме–109 командир звена 3–й АЭ лейтенант Георгий Быков (экипаж погиб) и младший лейтенант Федор Паршин (летчик сумел посадить горящий самолет, получив ожоги рук и лица, штурман и стрелок погибли).
Далее в оперативной сводке говорится, что 128–й полк из Бешенковичей перебазировался в Витебск и имеет в своем составе всего 8 СБ. Значит, еще 4 из–за тяжелых повреждений оставлены в Бешенковичах. Итого в бою с немецкими ВВС только за один день полк лишился 9 самолетов.

С того черного 3 июля и по сегодняшний день, согласно документам подольского архива, Коккинаки числится в списках без вести пропавших. Но это неверно. Сегодня вы узнаете, и где упал его самолет, и где Александр похоронен. Но об этом чуть позже.

После 3 июля полк воевал еще 4 дня. 7 июля в нем оставалось всего 5 поврежденных бомбардировщиков. Четыре из них по железной дороге отправили на ремонт в г. Торжок. При попытке перегнать по воздуху еще один погиб экипаж штурмана эскадрильи капитана Ивана Бондаренко. Иван Терентьевич наш земляк, белорус, уроженец д. Пудаков Хойникского района, успел совершить 14 боевых вылетов, за которые был посмертно награжден орденом Красного Знамени. Вопреки расхожему среди нынешних «авиазнатоков» мнению даже израненные самолеты берегли, просто так не бросали и, если была малейшая возможность, старались спасти и вновь поставить в строй.

По–моему, было бы несправедливо и неверно не подвести итоги сражения 128–го полка в небе Белоруссии, тем более что Коккинаки и его товарищи самоотверженно дрались на самом главном — Минском — направлении! Среди очень немногих за высокое боевое мастерство и отвагу, проявленные в первые дни войны, в приказе Военного совета Западного фронта была отмечена и 12–я бомбардировочная дивизия, основной ударной силой которой был, как известно, именно 128–й полк. Здесь, увы, не обойтись без цифр. За две недели боев, с 22.06 по 7.07.1941 г., полк совершил 487 боевых вылетов (907 часов налета). Коккинаки и его боевые соратники сбросили на врага 171.600 кг бомб, израсходовали 64.289 патронов к пулеметам ШКАС, уничтожив при этом, по донесениям экипажей, около 200 танков и 250 автомашин, сбив 19 истребителей, 1 бомбардировщик и 1 самолет–разведчик. Конечно, некоторые цифры могут вызвать сомнение: 200 танков — это целая немецкая дивизия! А 22 самолета — больше эскадрильи... Но в той отчаянной обстановке и тех неравных, безнадежных условиях, даже один боевой вылет и один уничтоженный самолет или танк дорогого стоили. В боях с гитлеровцами 128–й полк потерял 48 самолетов: 32 были сбиты зенитной артиллерией и истребителями, 1 потерпел катастрофу, 6 сгорели на земле после бомбардировок, 9 имели серьезные повреждения и были оставлены на аэродромах. Большими были и утраты в личном составе — 62 человека. В воздушных боях погибли 20 авиаторов, еще четверо — в авиакатастрофе, трое — на аэродромах, от немецких бомб, не вернулись с боевого задания, пропали без вести — 35. В этом скорбном списке и Александр Коккинаки. Но 52 (!) авиатора вернулись в полк со сбитых самолетов и снова поднялись в небо! Надеялись, что возвратится и Александр...
Все познается в сравнении. 487 боевых вылетов и 171.600 кг — это много или мало? За две недели Берлинской операции — с 16 по 30 апреля 1945 года — 128–й Калининский ордена Суворова полк 241–й Речицкой ордена Кутузова дивизии 3–го Бобруйско–Берлинского ордена Суворова авиакорпуса совершил 287 боевых вылетов и сбросил с бомбардировщиков Пе–2 183.000 кг бомб, за что был удостоен ордена Красного Знамени. Потерял полк всего 4 Пе–2 и 8 человек летного состава. Но это же победный 45–й!

Получившие закалку тяжелейшими боями лета 41–го, когда в условиях полного господства немецкой авиации каждый боевой вылет на устаревших СБ был подвигом, 12 авиаторов полка впоследствии стали Героями Советского Союза! Это летчики Владимир Сандалов (14 боевых вылетов на СБ в июне–июле 41–го), Алексей Свиридов (11 боевых вылетов), Федор Паршин (15 вылетов, 3.07.1941 г. был сбит, вернулся в полк), Николай Пивнюк (5 вылетов), Николай Мусинский (15 вылетов), Яков Андрюшин (16 вылетов); штурманы Михаил Павлов (14 вылетов), Николай Старостин (15 вылетов), Георгий Бахвалов (4 вылета, 25.06.1941 г. был сбит, вернулся в полк), Степан Щеглов (8 вылетов, 27.06.41 г. в районе Минска тяжело ранен); стрелки–радисты Григорий Алексеев (22 вылета, 25.06.1941 г. был сбит, вернулся в полк и продолжил летать) и Сергей Фильченков (переучился на штурмана, за войну совершил 259 (!) боевых вылетов).

В скупом на награды 1941–м двумя указами Президиума Верховного Совета СССР орденами и медалями отметили только 42 летчиков и техников полка. Отжалели один орден Ленина, 23 — Красного Знамени, 11 — Красной Звезды, 4 медали «За отвагу» и 3 — «За боевые заслуги».

Первый указ вышел 26 июля 1941 года. В нем среди других авиаторов и 20 отличившихся из 128–го полка. Рядом с фамилиями награжденных орденом Красного Знамени командиров эскадрилий капитанов Маршалковича, Карачева и ст. лейтенанта Карагодова значится и один младший лейтенант Александр Коккинаки. К тому времени он числился в списке пропавших без вести, а таких награждали очень неохотно. А вдруг в плену? Значит, были уверены, что Александр не сдастся ни при каких обстоятельствах, а совершенные им подвиги, его вклад в боевые дела полка таковы, что не наградить его было бы верхом несправедливости.
Поиск следов Александра Константиновича в подольском архиве, анализ хранящихся там документов поставили передо мной больше вопросов, чем ответов. Если верить записи в учетно–послужной карточке Коккинаки, то он пропал без вести не 3.07.1941 г., а в феврале 1942–го! Причем находясь в 66–м штурмовом полку! В приказе главного управления кадров ВС СССР № 02178 от 30.08.1946 г. так и читаем: «468. Младший лейтенант Коккинаки Александр Константинович — комиссар эскадрильи 66–го штурмового полка. Пропал без вести в феврале 1942 года». Этот приказ, исключивший Александра из списков Красной Армии, не отменен до сих пор. Значит, и по сей день он числится пропавшим без вести, да еще и летчиком–штурмовиком, замполитом! И это, несмотря на то, что вдове Александра Анне Михайловне, эвакуированной вместе с сыном Владимиром из Адлера в Ленинакан, вручили извещение–похоронку, где черным по белому написано: «Ваш муж мл. лейтенант Коккинаки Александр Константинович, уроженец г. Новороссийска, в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, 3.07.1941 г. не возвратился с боевого задания — пропал без вести».

Но как же тогда Александр оказался в 66–м шап? «Виновник» этого — его младший брат Валентин, который, как и Александр, в декабре 1938 года окончил летное училище и был направлен в Киев в 3–й штурмовой авиаполк, который в 1940 году переименовали в 66–й шап. В этом полку на аэродроме «Куровицы» восточнее Львова и встретил войну Валентин Коккинаки. Геройски сражался с фашистами на штурмовике Ил–2, был трижды ранен, 4 раза подбит, но все же сажал самолет на вынужденную. За 27 боевых вылетов на Ил–2 награжден орденом Ленина и назначен на должность командира эскадрильи. Ему будет суждено дожить до Победы. Погибнет майор Валентин Коккинаки в 1955–м, при испытаниях тяжелого бомбардировщика М–4. В феврале 1942 года его собьют над территорией, занятой противником, но всего за одну ночь Валентин перейдет линию фронта и вернется к своим. Вот именно тогда кадровики, перепутав братьев, и запишут в УПК Александра следующее: «комиссар эскадрильи 66–го шап передал 24.02.42 — что возвратился и находится в 66–м шап». И пошла гулять по всем документам эта ошибка, не исправлена она и сегодня.

Благо, что догадался посмотреть архивную карточку учета потерь, заведенную на Александра Коккинаки. Их оказалось две. В одной из них, слава богу, все указано абсолютно верно: и звание, и должность, и дата. Более того, сделана важнейшая запись, позволившая мне не только продолжить, но и успешно завершить поиск места его гибели и захоронения. Согласно сообщению Молодечненского ОГВК Минской области (входящий ЦАМО № 32049 от 1.12.1992 г.), в карточке отмечено, что Александр Коккинаки перезахоронен в братскую могилу в г.п. Холопеничи Крупского района Минской области. Это сообщение было сделано благодаря известному поисковику из Радошковичей Вячеславу Бриштену. Но откуда и когда перезахоронен? Этих данных в архиве не оказалось. Не было ясности, кто еще входил в состав экипажа Коккинаки и как сложилась их судьба. Официальная, заверенная печатью архивная справка ЦАМО, подписанная начальником отдела М.Чернего, гласит: «В приказе 128 авиационному полку № 22 от 6 сентября 1941 г. значится: «исключить из списков летно–технический состав, не возвратившийся с боевых заданий Западного фронта и пропавший без вести: 29. ком. звена мл. л–та Коккинаки Александра Константиновича 30. мл. летнаба лейтенанта Полякова Тихона Ивановича 31. стрелка–радиста мл. л–та Бабенко Дмитрия Ивановича с 3.07.1941 г.». Значит, не вернулся весь экипаж бомбардировщика.

В 1959 году в километре от северо–западной окраины Холопеничей во исполнение постановления Совмина БССР № 248 от 8 апреля 1959 г. на братской могиле советских воинов и партизан был установлен памятник — скульптура воина со склоненным знаменем в руках. В 1962 году к нему добавился мраморный обелиск, а справа от него — стела с 53 фамилиями захороненных здесь воинов и местных жителей, не вернувшихся с войны. Там значится и фамилия Александра Коккинаки. Позже слева от памятника установили еще одну стелу, где среди 151 фамилии можно найти и его боевых побратимов — Тихона Полякова и Дмитрия Бабенко.

Все эти годы над мемориалом в Холопеничах шефствует коллектив местной средней школы. Предполагая, что здесь знают подробности перезахоронения экипажа, минувшей осенью написал письмо ее директору Ирине Соболевской. Ирина Ивановна живо откликнулась на мое послание, и вскоре я получил письмо от руководителя школьного музея Натальи Буйвидович. Оказалось, что в музее бережно сохранена переписка с вдовой Александра Анной Михайловной и братом — Героем Советского Союза Константином Коккинаки. Благодаря этим бесценным документам можно назвать место гибели экипажа Коккинаки. В своем письме к ребятам холопеничской школы Анна Коккинаки рассказала, что еще в начале июля 1941 года на имя старшего брата Александра Героя Советского Союза Владимира Коккинаки пришло письмо, в котором были подробно описаны обстоятельства последнего боевого вылета и названо место его гибели: «Минская область, местечко Холопеничи, деревня Узнацк». В ноябре 1945 года Анна Михайловна написала письмо по этому адресу. Ей ответил председатель сельсовета Кондратюк, который полностью подтвердил содержание письма, присланного Владимиру Коккинаки. Сомнений не осталось, найденные у Узнацка обломки самолета СБ и тела летчиков принадлежат экипажу Коккинаки. В 1961 году их останки были перезахоронены в братскую могилу в Холопеничах. На тот момент известна была только фамилия Александра, ее и нанесли на мемориальную плиту. И лишь спустя 30 лет благодаря архивному поиску Вячеслава Бриштена были подтверждены, а впоследствии и увековечены на памятнике в Холопеничах имена штурмана и стрелка–радиста.

Собранная информация позволяет рассказать, что последний бой экипаж Коккинаки принял вечером 3 июля 1941 года между 20 и 21 часом. После нанесения бомбового удара по танковой колонне на шоссе у Приямино, восточнее Борисова, уже на обратном пути к аэродрому в Бешенковичах, его атаковали истребители Ме–109. В неравном бою бомбардировщик загорелся и упал у деревни Узнацк. Здесь, к сожалению, и закончилась небесная дорога Александра Коккинаки. Искренне надеюсь, что, как написал о Коккинаки любимый поэт всех авиаторов Феликс Чуев, «крылья тех времен не подлежат забвению».

Документы из архива автора, публикуются впервые.