Мы беседуем с Анной, Леонидом, Галиной и Петром в последние выходные февраля. Ребята говорят, что это символично: четыре года назад встреча выпускников, после которой в жизни четверки произошли кардинальные перемены, в их школе состоялась на три недели позже, чем обычно. Возможно, именно по этой причине собралось совсем мало народа и атмосфера была особенно теплой, душевной. Аня и Леня, кстати, тогда впервые после окончания школы посетили ее — спустя 15 лет: сначала оба учились в вузе за границей, затем работали то в России, то в Германии, то в США. На родину вернулись всего за пару месяцев до встречи бывших однокашников.
— Мы все четверо знакомы с первого класса, Галю и Петю женихом и невестой дразнили уже тогда, — рассказывает Аня. — Ну а мы с Леней сошлись после девятого класса, когда летом отправились в один и тот же спортивный лагерь. К выпускному уже вся параллель, все учителя знали, что в классе есть две пары, которые ждут не дождутся совершеннолетия, чтобы подать заявления в загс.
Получив возможность наговориться всласть, ребята быстро вывернули друг другу душу наизнанку. О том, что в семье приятелей растут двойняшки, Аня и Леонид знали из переписки в социальных сетях. Не знали только о том, что с финансами у Галины и Петра совсем туго: ютились в двухкомнатной квартирке с лежачим после инсульта тестем и пенсионеркой-тещей, спали вместе со стремительно взрослеющими сыновьями в зале. У Ани и Лени, наоборот: коттедж за городом — полная чаша, комнат хватит на десятерых. А вот детей нет.
— Это давняя история. Внематочная беременность, осложнения во время операции и как итог — удаленные фаллопиевы трубы, — продолжает свой рассказ Анна. — Сколько я слез пролила, когда мне сказали, что мамой я никогда не стану, сколько нервов попортила мужу, крича, чтобы он меня оставил и нашел себе другую, полноценную жену. Леня был упрямым: люблю тебя, говорит, и без детей обойдемся. Но годы шли, я все чаще замечала, с какой грустью он наблюдает за малышами, растущими в семьях наших родственников и друзей. Как-то завели разговор про усыновление. Но оба сошлись на том, что чужого ребенка считать своим будет очень сложно...
Супруги дважды пытались воспользоваться услугами суррогатной матери. Сначала в Америке, но там процедура согласования всех условий заняла много времени. Плюс ко всему стало понятно, что оба просто не потянут сумму, которую озвучило им агентство по подбору кандидатки.
В России пара столкнулась уже с другой проблемой: по законодательству этой страны матерью ребенка считается женщина, которая его выносила. Теоретически она может написать заявление об отказе от новорожденного, чтобы его сразу записали на биологических родителей. Однако известны случаи, когда подобное не происходило, и дальше стороны “сделки” сражались за ребенка в суде: суррогатные матери объясняли, что за девять месяцев успели привязаться к младенцу и не собираются отдавать его посторонним (с их точки зрения) людям. Понятно, что рисковать Аня и Леонид не хотели.
В нашу беседу вклинивается бойкая Галина:
— И тут Петя задал ребятам вопрос: а сколько просили эти семьи за вынашивание малыша? Аня озвучила — около 20 тысяч долларов. Ну я и сказала полушутя: да за такие деньги я сама вам его выношу! Муж еще после этого как-то странно на меня посмотрел, а Аня с Леней просто опешили. Потом подруга дрожащим голосом произнесла: “Ты серьезно?” Тут уже смутилась я. И промямлила: “Ну надо подумать, обсудить...” Понятное дело, вынашивание чужого малыша в мои планы и близко не входило. Но я ужасно жалела Аньку — годы-то идут. И еще закрадывалась мысль: 20 тысяч долларов за девять месяцев ни я, ни Петя больше нигде не заработаем. А быть гестационным курьером (так ВОЗ называет суррогатных матерей) — не преступление, это разрешено законом.
То, как развивались дальнейшие события, четверо друзей вспоминают даже с юмором. Хотя, по их же признаниям, поначалу было не до смеха: идею Гали не поддержал никто. Больше всех бушевал Петр:
— Мне было стыдно: как можно здоровому, нормальному мужику сдавать в аренду живот своей жены? В шоке была и моя мама: с одной стороны, она как никто другой понимала, что деньги нам были ой как нужны. В заначке лежала десятка, ребята на радостях пообещали 20 тысяч и финансовое сопровождение на протяжении всех девяти месяцев. Это очень много, ведь есть еще сумма, которую им надо было заплатить клинике (потом, когда на форумах общались с сурмамами, выяснили, что мы везунчики: сейчас гестационному курьеру платят 10—15 тысяч долларов). Галя прикинула, что, продав квартиру и добавив 30 тысяч, мы можем рассчитывать на четырехкомнатную “панельку”. Но мать, женщина советской закалки, и помыслить не могла, чтобы невестка “пузом торговала”.
Окончательное решение было принято после того, как Аня и Леонид побывали в гостях у бывших одноклассников. Беседа (как водится, со слезами, воспоминаниями, задушевными тостами) продлилась часов шесть. Под конец растаяла даже суровая поначалу Лидия Семеновна. Махнула рукой: “С Богом! Только на время беременности Галку увезите подальше, ведь то, что мы друг друга поняли, не означает, что нас поймут окружающие”.
— Я сейчас скажу одну вещь, может, она вам не сильно понравится, но я действительно не вижу ничего предосудительного в том, что две семьи помогли друг другу. Пусть даже и таким странным способом, — продолжает Галина. — Сделала ли бы я это бесплатно, просто по велению души? Наверное, нет. Не потянула бы в финансовом плане. Ведь нужно было сдать кучу анализов, ведрами пить специальные препараты. Первая попытка подсадки эмбрионов оказалась неудачной, после этого долго готовилась ко второй. А как только начал расти живот, пришлось уйти с работы и потом полгода жить в другом городе, где ребята снимали мне домик. Оплачивали питание, витамины, визиты к врачу. Плюс посещение психолога — на этом настояла уже я. Не хотела привязаться к малышу, тем более, когда узнала, что будет девочка. А я о дочке давно мечтаю. Сыновьям сказали, что я уехала на заработки. Ту же версию свекровь озвучила соседям. В общем, ни у кого не возникло никаких подозрений, когда через шесть с половиной месяцев после моего внезапного “отъезда за границу” я вернулась с деньгами, мы продали квартиру и перебрались в спальный район. Теперь почти соседи с Аней и Леней: от нашего дома до их коттеджа на машине менее 15 минут.
Молчавший до этого Леонид, наконец, “подает голос”. Вспоминает, как они с Аней боялись, что после рождения крохотной Полины отношения с людьми, которым они безмерно благодарны, сойдут на нет:
— Когда обсуждали вопрос с кормлением, Аня сказала: “Пожалуйста, давайте не усложнять. Если ты, Галка, дашь ей грудь, боюсь, дочка без тебя еще минимум год не сможет. Это рушит все наши планы!” Понимаете, по договору ребенка должны были передать нам сразу после его рождения. И по идее, с этого момента связь сурмамы с ребенком прерывается навсегда. Но у нас же особые отношения, вот и думали: а вдруг есть вариант, чтобы Полина хотя бы пару месяцев побыла на естественном вскармливании? В итоге природа решила все сама: у Гали, наверное, от стресса (не железная же!) вообще не было молока. И она такая несчастная в роддоме лежала. Полинку видеть не захотела. А через неделю после выписки позвонила нам и, как ни в чем ни бывало, спрашивает: “Крестную маму еще не выбрали? Если что, я не против!” Мы, разумеется, тоже были только за. Они с Петром приехали знакомиться с малышкой, когда ей исполнился месяц. И Лидия Семеновна тоже была с внуками. Мы стояли возле кроватки как заговорщики — все, кроме мелких. С тех пор постоянно общаемся. Все праздники отмечаем вместе, в выходные выезжаем на природу.
— Жалеем ли мы о чем-то? — подытоживает Петр. — Это были не совсем простые девять месяцев, чего уж скрывать. И, ребята, уж извините, но повторять их не хочется! (Вся компания дружно рассмеялась.) Впрочем, так получилось, что все остались в выигрыше. У нас с Галкой, например, без этой истории жилищный вопрос решился бы не раньше смерти родителей. Это жутко осознавать, но других вариантов не было бы. Зато теперь у нас появилась не только своя большая квартира, мы обрели лучших друзей семьи. А еще — крестную дочку. Это ведь почти как свою...
(Имена героев материала по этическим соображениям изменены.)
Кстати
История суррогатного материнства насчитывает почти сорок лет. Впервые об успешном эксперименте стало известно в 1980 году. Гестационным курьером тогда стала 37-летняя Элизабет Кейн из штата Иллинойс. К настоящему времени суррогатное материнство стало достаточно распространенным явлением. В частности, его использовали такие знаменитости, как Сара Джессика Паркер, Николь Кидман, Элтон Джон, Майкл Джексон, Криштиану Роналду, Алена Апина, Рики Мартин, Алла Пугачева и Максим Галкин, Филипп Киркоров, Дмитрий Маликов.
konopelko@sb.by
