Не верьте их слезам...

Корреспондент «СБ» принимала экзамены в Академии искусств

В Белорусской государственной академии искусств экзамены особые, и дважды два здесь не всегда четыре. Здесь иные критерии отбора. Например, у ректора Ричарда Смольского такой: для того чтобы человек стал студентом Академии искусств, нужно, чтобы его «Боженька поцеловал». Но как среди 561 абитуриента определить 108 «целованных»?

Участвовать в экзаменационной комиссии на художественном факультете я отказалась сразу. Увидев, как будущие скульпторы рисуют обнаженную натуру, во–первых, смутилась, во–вторых, все работы, на мой дилетантский взгляд, были очень похожи на живой образец, а что еще нужно?

— А ведь главное — не как нарисовать, а о чем, — втолковывал мне декан факультета, заслуженный деятель искусств Беларуси Владимир Уроднич. Но непосвященному человеку сложно понять, о чем можно рисовать полдня карандашом, еще три часа — кистью, 6 часов в день и в течение 8 дней — рисунок, композицию, живопись.

— Давайте лучше на актерское отделение, — выбираю для себя экзамен на первый взгляд проще в плане оценки и определяю критерии выбора: «верю» и «не верю».

«От такого голоса аж в горле запершило»

Студенческий театр, малый зал. Занимаю почетное место за длинным столом возле сцены рядом с художественным руководителем Государственного музыкального театра Алексеем Исаевым. В приемной комиссии также известный режиссер Михаил Ковальчик, заслуженный деятель искусств России, ученик Георгия Товстоногова; заслуженный артист Беларуси, декан театрального факультета Владимир Мищанчук; доцент кафедры мастерства актера Дина Иванова, в прошлом — солистка театра оперы.

Последний, 3–й тур. Из 57 человек до него дошли 25. Но на бюджетное отделение попадут только 10 будущих актеров музыкального театра.

Входит первая пятерка. Уверенные в себе, без лишней скромности (актеров она не украшает), каждый готов доказать, почему именно он, а не кто–то иной должен учиться на этом факультете. Выходит очень весело.

— Волга–реченька–а глубока–а–а, — запевает Лана Анцаридзе из Буда–Кошелево.

— Вперед звук, не проглатывайте, — наставляет завкафедрой сценической речи и вокала Ирина Кабанова...

— Я сегодня пошел на очень непопулярное решение: отдал главную роль заслуженной артистки молодой исполнительнице, — делится переживаниями с ректором Алексей Исаев. — Молодые совсем теснят.

— А теперь я вам дам задание, — продолжает экзаменовать Лану Михаил Ковальчик. — Вы — в темном лесу, заблудились, после долгого плутания выходите на полянку. И кричите: «А–у–у!»

Лана искренне пытается «заблудиться» на сцене. Михаил Станиславович явно не верит в это:

— Ну же! Вам страшно! «Ау» — это крик о помощи. А вы его поете...

Следующей испытуемой, 19–летней Любе Белевич, досталось от комиссии не меньше:

— Что у вас с лицом, когда вы поете?.. А почему в брюках? Мы же предупреждали на общем собрании...

— Я только вчера приехала, не знала. Но у вас еще будет возможность меня рассмотреть, — не теряется Люба, — впереди 5 лет учебы.

Следующую абитуриентку, Наталью Шестакову, и вовсе попросили, когда та вышагивала по сцене аистом:

— А теперь позовите своего друга–аиста...

Наталья растерялась, а после минутного молчания сдалась: «Не могу». И тут «заклокотал» декан факультета Мищанчук, показывая, как бы он звал подругу, если бы был аистом.

— Представьте, что за окном дождь, — дают задание Алине Рог, — вы открываете форточку и слышите: по карнизу стучат капли. Какой это дождь, теплый или холодный, спойте...

По контрасту с остальными участницами заявила о себе Светлана Корнелюк из Бреста, завоевав экзаменаторов в образе рыбачки. Закидывает удочку, ждет, крючок за что–то зацепился. Света закатывает штаны, лезет в воду, пробирается к камышам, ищет крючок где–то под столом, за которым сидят экзаменаторы.

— Ага, комиссия виновата, — смеется Михаил Ковальчик.

Позже, на обсуждении, Алине и Светлане достались самые лестные слова. Спор был горячий:

— У этой с обаянием сложно... А эта активно суетлива... А для меня она внутренне пустовата и голос зажат... Ее просто плохо научили, она как запела, у меня аж запершило в горле.

— Они все поют зажатыми, невыровненными голосами, — говорит Дина Иванова. — Но мы видим только потенциал. К ним нельзя относиться как к готовым артистам. У них есть слух, диапазон. Алексей Николаевич, а что вы думаете?

— Не хотелось бы, чтобы вы соперничали с Академией музыки. Не голосу надо отдавать предпочтение, а пластике, актерству. Героини оперы здесь не вырастут. Должен быть чертенок внутри, темперамент. Наверняка они станут отличными педагогами, для драмтеатра каждый из них — просто подарок. А вот для музыкального — не знаю. Смотрю на девушек: чего они такие большие в плечах? В оперетте же — открытые платья! А вообще, мужчин бы больше. Женщин и так у нас хватает.

«Хватит с меня такого мастерства!»

Что ж, парни так парни. Следующая пятерка чисто мужская. Правда, с пением у них не так здорово.

— Окультурьте звук, не кричите, — не выдерживает Ирина Кабанова.

— Ну что вы опять «ой, ляцелi, ой, ляцелi» — ну летели и дальше что?! Спойте лучше «Ой, мороз!», покажите широту голоса, глубину, — злится Мищанчук.

А Михаил Ковальчик опять со своим заковыристым заданием:

— Передышка после боя, ты — в окопе, пытаешься написать письмо домой, тут играет баян, музыка навевает воспоминания и опять атака, и в новый бой.

18–летний Павел Лубченок закидывает ногу за ногу и, присвистывая, пишет письмо любимой девушке.

— Так в парке на лавочке сидят! — возмущается комиссия.

Анзору Алимирзоеву предложили показать льва. Анзор стал на четвереньки и зарычал.

— Боже, это скорее чудовище какое–то...

— Хватит с меня такого мастерства, — председатель комиссии, заведующая кафедрой мастерства актера Лидия Монакова поднялась и вышла из зала.

— Работай–работай, — наставляли экзаменаторы парня, — получается — не получается, продолжай, пробуй.

Потом была третья «пятерка», четвертая...

Экзаменаторы не скупились на «десятки» для тех, кого хотели видеть своими студентами.

— Потому что можно научить правильно ставить запятые, — говорит Лидия Монакова, — историю выучить, а голос — от природы. Этих парней, которые не рэп танцуют и блатные песни поют, а действительно с голосом, с глубоким внутренним миром — единицы.

И вот решающий момент. Председатель комиссии зачитывает имена 10 счастливчиков, которым предстоит учиться на бюджетном отделении.

— Учтите, — предупреждает декан факультета Владимир Мищанчук, — вам в спину дышат 12 человек, которые платят за обучение 2.100.000. Это самое дорогое образование: на одного студента — 5 — 6 педагогов по спецдисциплинам. Так что тот, кто будет относиться к учебе безалаберно, долго здесь не задержится.

Напоследок я попросила ректора поделиться впечатлениями о нынешних абитуриентах.

— А почему вы думаете, что 50 лет назад они были менее талантливы? — говорит Ричард Смольский. — Это же не математика, где количество в качество переходит. Раньше на актерскую профессию 50 человек на место претендовали, выбрать можно было. А теперь «упали» конкурсы. Люди стали прагматичнее. Зато в актеры меньше попадает случайных людей. Только одержимые, которым судьбой предначертано, которые выбирают профессию, несмотря ни на какие материальные блага...