Почему недобираем дешевого летнего молока? Если голштинов поменять на симменталов? Всегда ли нужны высокие привесы? Какая форма собственности поможет фермам? Узкий ли специалист зоотехник широкого профиля?
По этим и другим проблемам в «Спор-плуг» впряглись ученые БГСХА: декан факультета биотехнологии и аквакультуры Николай ГАВРИЧЕНКО, завкафедрой кормления и разведения сельхозживотных Татьяна ПАВЛОВА, завкафедрой крупного животноводства и переработки животноводческой продукции Александр ПОРТНОЙ, доцент кафедры кормления и разведения сельхозживотных Алексей РАЙХМАН, завкафедрой биотехнологии и ветмедицины Григорий МЕДВЕДЕВ
«СГ»: — Уже много лет белорусское молочное скотоводство практически топчется на месте. Никак не можем выйти на пятитысячный надой от коровы за год. Что мешает?
Райхман: — Наука уже достигла таких высот, что можно без особого напряжения получать 6,5—7 тысяч килограммов. В развитых странах доят даже больше. Почему же мы отстаем? Начнем с того, что лугопастбищное хозяйство развито слабо. Поэтому летом недополучаем самое дешевое молоко и при этом тратим дополнительные ресурсы на комбикорма. Пастьба животных ведется не научными методами. Их просто выпускают на траву. Но при этом часто не анализируется, что там растет и как поедается, чтобы сбалансировать кормление тем, чего не хватает.
«СГ»: — Но в последнее время слышно много разговоров о многокомпонентных пастбищах.
Райхман: — Вот именно, слышно. Они появились в считаных хозяйствах. А на массовом уровне, к сожалению, не закладываются. Сельхозпредприятия ссылаются на нехватку денег. Но надо иметь в виду, что затраты быстро окупятся дополнительным молоком. Большая ошибка и в том, что не везде создана система учета в кормлении, когда специалисты в хозяйствах не знают, сколько реально животные съедают кормов, какого они качества. Должны быть составлены оптимальные рационы, и самое главное — нужен контроль за их выполнением. Например, мы изучили фактическую питательность кормов во многих хозяйствах Могилевской области и пришли к выводу, что в большинстве случаев они не сбалансированы.
Портной: — Не забывайте, что чуть ли не половина коров находится на крупных комплексах на круглогодичном стойловом содержании. Это требует четкого соблюдения всех технологических элементов производства молока. Но, приезжая на новые комплексы, мы часто наблюдаем, что коровы не получают необходимого количества корма соответствующего качества. Почему? Оказывается, время на различные технологические операции распределено неправильно. Например, навоз в помещении необходимо чистить, когда животные идут на дойку. Но часто регламент не выдерживают, и животных отгоняют от кормушек в загоны в период кормления.
Райхман: — Считаю, что надои стоят на месте из-за того, что кормление до сих пор носит спонтанный характер. А чтобы преодолеть пятитысячный рубеж и двигаться дальше, нужны научные подходы. Для этого на пике лактации — 5—9-й неделе — надо доить ежедневно 25—30 килограммов. Под такую продуктивность следует грамотно составить рацион.
«СГ»: — Но есть и целые районы, которые доят 3 тысячи от коровы в год и даже меньше. Как такое может быть?
Райхман: — Четыре тысячи можно получать на самых простых кормах. Значит, дело не в них, а в плохой организации производства. Скорее всего, там процветает элементарный беспорядок, нет дисциплины.
Павлова: — Если правильно скот накормить, то до 7 тысяч по стране получить можно. Но одновременно надо улучшать и генетику. Однако мы стремимся решить проблему за счет завоза импортного скота, а не улучшения породных качеств своего. Хотя практика показывает, что зарубежные животные более требовательны к кормам и условиям содержания и у нас достаточно быстро выбывают из стада. В то же время на отечественных племпредприятиях есть быки-производители с высоким генетическим потенциалом, в основном чистопородные голштины и помеси с белорусской черно-пестрой породой. Чистопородных быков белорусской черно-пестрой породы осталось мало.
Проблема еще и в том, что, когда на предприятии запускают современный молочно-товарный комплекс, зачастую ремонтного молодняка для него недостаточно. Поэтому комплексы комплектуют коровами с небольших молочно-товарных ферм, эти животные не приспособлены к требованиям современной промышленной технологии. Разве дождешься от них высоких надоев?
Далее. Для роста продуктивности надо постоянно заниматься отбором и воспроизводством лучших животных. Но в большинстве стад отсутствует выбраковка по причине низкой продуктивности. Скот в больших количествах выбывает преимущественно по болезням, и для воспроизводства стада приходится использовать всех полученных на предприятии телок.
Во многих товарных сельскохозяйственных предприятиях очень слабый племенной учет. Хотя есть специальное программное обеспечение, которое может помочь в управлении стадом. Но зачастую нет зоотехника-селекционера или его нагружают посторонней работой. В результате не всегда известен даже удой каждой коровы.
«СГ»: — Но ведь сейчас на каждой ферме есть компьютер.
Павлова: — В неумелых руках это бесполезная игрушка. Надо уметь анализировать полученную информацию и делать правильные выводы. На практике же получается, что и от низкопродуктивных коров получают ремонтных телок. В результате генетический потенциал стад, а соответственно и продуктивность остаются на одном уровне.
Нужны и современные подходы к мониторингу генетического потенциала быков-производителей, это геномная селекция. В республике есть лаборатории по геномной оценке и высококлассные специалисты, но, несмотря на многочисленные просьбы ученых, пока нет оборудования, с помощью которого можно определить племенную ценность новорожденного бычка.
Геномная селекция уже широко используется в странах с высокоразвитым молочным скотоводством. Наших же бычков можно оценить лишь после того, как их дочери завершат первую лактацию. То есть с опозданием в 5—6 лет. По нынешним меркам, слишком долго.
«СГ»: — А если анализы отправить для оценки в другие страны?
Павлова: — Тогда, например, в Канаде, наших бычков оценят по параметрам популяции голштинского скота этой страны. Но ведь у нас совершенно другая популяция, иные условия содержания и кормления.
Портной: — Почему вы сосредоточились только на бычках? С телочками тоже много проблем. Например, постоянно требуют получать от них высокие привесы. Но это нужно не всегда. Скажем, в ранние стадии развития прирост живой массы должен быть максимальным, а когда идет закладка молочной железы — не свыше 700—800 граммов. Когда стремятся к большему приросту, его получают за счет отложения жира. В итоге имеем малопродуктивное животное, у которого к тому же и проблемы в период отела, и быстро выбывает из стада.
Павлова: — Давайте посмотрим на вопрос с другой стороны. К сожалению, во многих предприятиях молодняк недокармливают. В результате телочки к периоду осеменения имеют массу гораздо ниже нормы. В 16 месяцев они должны иметь около 400 килограммов, а на практике бывает осеменяют при массе около 300.
Медведев: — В США, например, рекомендуют покрывать в 13-месячном возрасте с 363 килограммов. А средние надои там в районе 10 тысяч килограммов в год. Правда, коровы используются лишь 2—2,5 года. Но при этом окупают все затраты и приносят солидную прибыль.
«СГ»: — У нас коровы тоже живут в среднем не больше трех лактаций. Но за каждую дают в два раза меньше молока. Вот в чем проблема.
Медведев: — Но давайте подумаем, почему у нас в стране лишь одна порода коров? Не в этом ли причина многих бед? Во многих государствах их несколько. Черно-пестрые, особенно голштины, весьма чувствительные животные, требуют бережного ухода, который на современных фермах невозможен. Есть же, например, симментал, джерсеи и другие. Многие сложности у нас именно из-за одной породы.
Райхман: — Не согласен. Провалы в животноводстве не из-за породы, а из-за нарушений технологии. Устранив их, и с теперешними животными можно иметь значительно лучшие результаты.
Павлова: — Нельзя сказать, что ничего не делается для расширения породного разнообразия. Отдельные предприятия начали завозить нетелей красных и красно-пестрых пород. Но сложность в том, что после появления потомства возникают обычные проблемы: болезни и продуктивность ниже ожидаемой. Потому что и в отношении этих животных нарушается технология содержания.
Медведев: — Поэтому надо больше вводить менее требовательных к внешним условиям, например, симменталов и джерсеев. Кстати, в США так и делают, уменьшая численность голштинов.
Райхман: — Я думаю, не надо ничего менять. С белорусской черно-пестрой породой можно легко получать 6—7 тысяч килограммов молока. Надо просто наладить правильно кормление и уход.
Медведев: — Я против. Считаю, надо подбирать породы, учитывая особенности каждого хозяйства и района. Тогда будет прогресс.
Портной: — Мы затратили большие средства на новые комплексы и внедрение там современных технологий. Но порой забываем, что необходимо продолжать нести затраты на сопровождение этих технологий. Для этого надо, прежде всего, обучать кадры.
Медведев: — Даже хорошо подготовленные специалисты не достигнут кардинальных перемен в животноводстве, пока не сменим форму собственности. Каждой ферме нужен хозяин.
Гавриченко: — Дело не в форме собственности, а в отношении к делу.
Медведев: — А форма собственности как раз и меняет отношение.
Гавриченко: — Не всегда. Я был в разных странах и видел на фермах немало беспорядка. Все зависит от конкретных людей.
Медведев: — Проблема и в том, что мы готовим у себя в академии зоотехников широкого профиля для всех отраслей животноводства. А надо бы чуть ли не с первого курса вводить узкую специализацию. Каждый должен уже в начале учебы знать, где ему предстоит работать: в свиноводстве или заниматься молоком.
Гавриченко: — В реальности сегодня это невозможно. У нас в стране многопрофильное животноводство, и студент не знает, чем ему придется заниматься после окончания учебы. Поэтому готовим разносторонних специалистов, обладающих знаниями во всех основных отраслях животноводства.
Райхман: — А это неправильно. Потому что в итоге зоотехник знает всего по чуть-чуть, но не может сразу глубоко разобраться в ситуации на первом рабочем месте. Я был во Франции и видел, что студенты заранее знают, где и кем будут работать. Исходя из этого и строится учебный процесс последние два года учебы.
Гавриченко: — А почему мы забываем о последипломном образовании? Именно ему, когда специалист определился с местом работы, следует уделить первостепенное внимание. Сейчас на базе академии создается республиканский центр молочного скотоводства. Для него уже имеется хорошая база: построена школа-ферма, есть преподавательский состав. Думаю, это станет толчком к изменению ситуации к лучшему.
gedroiz@sb.by
Фото автора
