Механизмы этих изменений давно интересовали ученых. Исследователи из Токийского университета и ряда других научных центров Японии провели серию тестов и выявили, каким образом и с какой целью мозг заставляет нас изменять не только «карту вкусов», но даже пренебрегать чувством безопасности.
Вкус, голод, аппетит и вообще пищевое поведение регулируются сложной системой гормонов и нервных центров, среди которых ключевую роль играют гипоталамус и нейропептид AgRP (его синтезируют некоторые нейроны этого отдела). AgRP еще называют гормоном насыщения, поскольку в его задачу входит стимулирование аппетита. Любопытная деталь — он начинает активизироваться в тот момент, когда организм ощущает нехватку энергетических запасов. Ведь еда выполняет важную функцию снабжения тела (и мозга) необходимыми для нормального функционирования элементами. Когда «батарейки» садятся — тут же срабатывает сигнал тревоги. Так вот выяснилось, что ключевую роль в том, как голод меняет наши предпочтения, играет именно AgRP и синтезирующие его нейроны.
Японские ученые экспериментировали с мышами, которых заставляли голодать, а потом предлагали еду с разными вкусами. Голодные грызуны особенно активно набрасывались на сладкое и, кроме того, были менее чувствительны к неприятной горечи. Такие же изменения во вкусе удалось воспроизвести, стимулируя AgRP-нейроны, которые посылали сигналы в другую часть гипоталамуса — латеральное гипоталамическое поле. Отсюда сигналы расходились в две другие зоны — перегородку мозга (точнее, ядра перегородки) и поводок. В статье в Nature Communications говорится, что нейроны перегородки обостряли тягу к сладкому, нейроны поводка подавляли чувствительность к горькому вкусу.
Итак, раз на нейропептиде AgRP лежит задача восстановления энергетических запасов любым образом, его «фокусы» вполне понятны и объяснимы с точки зрения логики. Во-первых, в сладком содержится много калорий и глюкозы — как раз то, что надо для обеспечения организма энергией. Под влиянием AgRP еда, в которой содержится хоть немного сахара, кажется нам неимоверно вкусной. Если сладкого нет, а ситуация критическая, нейропептид идет на крайние меры. Он отключает то, что мы называем внутренним чувством самосохранения. Дело в том, что горький вкус — своего рода маркер опасности, поскольку многие природные токсины отдают горечью. Отвращение к горькому вкусу крепко заложено в нас эволюцией, поскольку многие предки поплатились жизнью за беспечность в данном вопросе. Эти паттерны (образцы поведенческих реакций) хранятся в отделе под названием «древний мозг». Но в случае истощения организма, когда ему грозит гибель, приходится выбирать между плохим и худшим. С токсином, если повезет, можно справиться, а со смертью от голода — нет.
