Нам нередко приходится слышать призывы быть неравнодушными, более активно помогать милиции или становиться единомышленниками стражей границы. «Пока, к сожалению, мы не наблюдаем массовых примеров открытой гражданской позиции», — как–то констатировал в интервью нашей газете руководитель минской милиции. Эти слова, что называется, зацепили авторов «Спор–площадки» и стали поводом для очередной дискуссии. При этом один из спорщиков подверг сомнению целесообразность вмешательства дилетантов в различные уличные и бытовые конфликты. По его мнению, нужно много раз подумать, прежде чем «творить добро», а лучше — предоставить эту привилегию специально обученным, наделенным особыми полномочиями и вооруженным профессионалам. Его оппонент, наоборот, считает, что внести скромный вклад в борьбу с преступностью или уменьшить количество несчастных случаев под силу любому человеку. Чья позиция ближе вам, уважаемые читатели?

За

Думать надо не душой

Роман РУДЬ, сознательно очерствевший:

— Пусть тебе это режет слух, но я за равнодушие. Правда, не в современном, а в старинном значении этого слова. Сейчас оно носит негативную окраску, тогда как в старину быть равнодушным — значило сохранять спокойствие и невозмутимость, иметь ровное состояние духа.

Мне, как и тебе, с детства талдычили, что пионер не пройдет мимо чужого несчастья. Увидев, как обижают слабого, он обязательно вмешается. Войдет в горящий дом, полезет спасать утопающего, остановит вора... И я искренне пытался следовать этим советам. В итоге чуть не утонул, когда мы с друзьями пробовали вытащить из полыньи на Комсомольском озере двух провалившихся под лед девчонок. Нас спасли рыбаки. Потому что у них был опыт, а у нас — лишь ребячья самонадеянность да еще вот эта убежденность, что любой человек обязан лично вмешаться...

С тех пор мне кажется, что призывы к неравнодушию достаточно опасны: они ведут к всеобщей некомпетентности. К ситуации, когда помогать всем и вся берутся люди, ни бельмеса не смыслящие в том, как следует оказывать помощь. Поэтому равнодушие для меня — не безразличие, а попытка сохранения чужого и своего здоровья. Или даже... собственной свободы. Поясню на примере.

Автомобилист из украинского города Сумы был осужден за исполнение своего гражданского долга, как он его понимал. Оказавшись на месте страшной аварии, он немедленно вспомнил уроки оказания первой помощи и начал делать искусственное дыхание одному из пострадавших. А у того были сломаны ребра, и резкое давление на грудную клетку усугубило тяжесть травм: осколки ребер повредили легкие, плевральное кровотечение, человек погиб... Неравнодушного автолюбителя судили за «причинение вреда по неосторожности».

Мой сосед не прошел мимо пьяного бомжа, лежащего на остановке. Растолкал его, поднял с асфальта и помог добрести до ближайшей лавочки. Тем временем бомж ухитрился украсть мобильник из кармана благодетеля, а сам неравнодушный со временем обнаружил, что подхватил чесотку от «спасенного». Да и я однажды проявил заботу о ближнем, беспечно храпящем в сугробе: довел дяденьку до подъезда его дома, где он пришел в себя и начал махать кулаками, утверждая, что я его споил и ограбил... С тех пор прохожу мимо посапывающих в снегу забулдыг.

Или вспомни «Норд–Ост»: неравнодушная к чужой беде девушка бежит спасать заложников и бессмысленно гибнет, получив пулю прямо на пороге. Неделю назад в Москве безоружная журналистка бросается задерживать киллера, стрелявшего в адвоката, и тоже погибает. А сколько безвестных героев, занявшихся тем, в чем абсолютно не разбираются, пропадают при пожарах? Откуда им знать, что открытая дверь в горящую квартиру действует, как реактивное сопло, позволяя огню еще больше разгуляться?

А профессиональные пожарные знают, как не создать эту опасную тягу. Профессиональные медики быстро определят характер травм человека, пострадавшего в ДТП, и никогда не поступят ему во вред, пускай даже из лучших побуждений... Спецназовец–профессионал никогда не полезет с голыми руками на автоматный ствол, будь он трижды неравнодушным к попавшим в беду заложникам.

Отчаянное неравнодушие воспламеняет сердце, но отключает мозги. А без ума — то есть без умений, без навыков, — на одном лишь горячем желании помочь ближнему своему... ничего не выйдет. Желая всемерно помочь, ты безмерно навредишь. Напомнить, куда ведет дорога, выстланная благими намерениями?

Поэтому я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Милиционер, знающий тактику задержания, обязан обезвредить грабителя. Врач, обученный реанимационным приемам, призван спасти чужую жизнь, а мы с тобой, компетентные в журналистике, должны проявлять неравнодушие только к своей работе. Если каждый станет от души заниматься тем делом, за которое получает зарплату, то нужда в самоотверженных порывах неравнодушных граждан отпадет сама собой... Спокойствие и невозмутимость — вот к чему следует призывать, а не к беспокойству и возмущению...

Есть еще один аспект, еще одно свойство здорового равнодушия: в наше время оно служит средством защиты психики. Если принимать близко к сердцу все потоки негативной информации, которая обрушивается на тебя в неизмеримых количествах, то через некоторое время неминуемо окажешься в смирительной рубашке. Поэтому инстинктивно закрываешь глаза на массу неприятных событий, происходящих вокруг. Благодаря спасительному равнодушию сохраняешь спокойный сон. Или мучаешься бессонницей от того, что где–нибудь в Аденском заливе прямо сейчас берется на абордаж мирное судно? Нет? Вот то–то.

Против

Спасательный рефлекс «народного дозора»

Андрей ДЕМЕНТЬЕВСКИЙ, дробитель душевных камней:

— Послушай, Роман, а что ты видишь необычного в призыве милиционеров к согражданам? Думаю, стражи порядка имеют такие же веские основания искать союзников среди обывателей, как и, к примеру, врачи. Ведь когда идет борьба с болезнью, важны совместные усилия доктора и пациента. В случае же с криминалом речь идет о социальной болезни. Милиционер — врач. Общество (и мы, его представители) — потенциальные пациенты. Почему же нам не сотрудничать с профессионалами, обеспечивающими нашу безопасность? Благо примеров активных действий граждан в коалиции с патрульными, сыщиками и прочими людьми в погонах предостаточно.

Помнишь, наверное, смелый поступок одного минского водителя? Пьяный негодяй за рулем «Пежо» сбил на пешеходном переходе женщину. Один из очевидцев ДТП — Александр — тут же развернулся и пустился в погоню. Догнал, скрутил, сдал поганца милиционерам.

А в Жодино люди поймали педофила. Женщина заметила парня, который вел маленькую девочку в сторону леса. Заподозрив неладное, остановила несколько машин, и водители с пассажирами отправились на поиски. Успели вовремя — насильник уже раздевал ребенка...

Был еще недавно случай, когда подростки выследили преступников. Есть много примеров задержания гражданами автоугонщиков, воров–карманников, уличных грабителей. Заметь: никто из них не был каким–то там суперменом или Бэтменом. И вполне могли эти люди «не заметить», проехать мимо, «спать и не слышать». Но что–то подсказало им поступить именно так, как они и поступили. И теперь отделываются от настырных журналистов стандартными фразами: «Ничего героического. На моем месте так поступил бы каждый».

И в самом деле. Что особенного? Бывает у человека хватательный рефлекс, а бывает рефлекс спасательный. Благородный. Вряд ли человек спасающий (читай — человек разумный) задает себе пафосный вопрос: «Если не я, то кто?» Он действует механически, подчиняясь древним инстинктам. Спасая себе подобного, он, по сути, спасает себя, ограждает близких.

Кстати, сотрудники «экстремальных» ведомств ничего особенного от нас с тобой не требуют. Опасаешься влезать в драку? Не под силу утихомирить буйного соседа? Озабочен подозрительным поведением незнакомца с тяжелым баулом, но духу не хватает разобраться самому? Просто протяни руку к телефону. Не стесняйся быть свидетелем, не бойся перспективы вызовов в РУВД, не опасайся выглядеть белой вороной в толпе равнодушных. Пусть камень будет не на твоей душе. Иногда достаточно просто проявлять внимание к человеку, каким бы он ни был.

Ты, к примеру, о бомжах упомянул. Я тоже раньше с большим омерзением к этим индивидуумам относился, за людей не считал, но вмешался случай... Дело было в середине 90–х. В редакцию пришел молодой начинающий бродяга. Красиво говорил о потере документов, поиске работы, стремлении начать нормальную жизнь. Когда стал рассказывать, что для восстановления паспорта ему нужно было ехать в родной Грозный, а там его схватила полиция как «русского шпиона», я не поверил. Понятно — разжалобить хочет, сейчас на бутылку попросит... Но тут бомж, мой сверстник, начинает мне рассказывать о детстве в Чечено–Ингушской АССР, о школе, о своих одноклассниках. И я понимаю, что мы с ним... учились в параллельных классах. Вспоминаю и свое такое же детство, и тех же полузабытых с 70–х ровесников, и те же чеченские слова... Ты знаешь, много дней я ходил сам не свой. Чем мог помогал Володьке. Теплые вещи принес, денег давал, на работу устроил, временным жильем обзавестись помог. С тех пор более участливо отношусь к бедолагам. За каждым — драма, у каждого — душа. И у меня язык теперь не поворачивается зимой гнать такого из подъезда. А если вижу, что лежит пьяный на морозе, растираю чудаку уши, тащу на скамейку, вызываю «скорую» или милицию. Как правило, мне помогают другие мужики. От бомжа воняет, но приятно чувствовать себя «санитарами»!

...Прости, ты сам нарвался — прибегу к простому, но эффективному методу убеждения. Не желаю тебе оказаться в беде, но попробуй–ка гипотетически поставить себя на место какого–нибудь взывающего о помощи горемыки. Ты (не дай Бог, конечно) лежишь на морозе (упал, очнулся, а гипс еще не наложили) и всем на тебя наплевать. Или кричишь в темном переулке, отбиваясь от грабителей, но сограждане делают вид, что заняты неотложными делами. Ссылаются на плохое знание основ медпомощи, приемов самбо, рассуждают о политике невмешательства в чужие дела. И ты шепчешь им из последних сил: «Куда же вы? Сволочи...»

В укрытие, куда ж еще? В свой маленький «нейтральный» мирок. Но и там рано или поздно достанет бумеранг...