Герой романа Рея Брэдбери хранил в спичечном коробке снежинку.
Поймал ее зимой и сразу — в холодильник...
Зачем?
Потому что настоящая жизнь состоит из очень простых вещей вроде росы на глянцевых листьях сирени, запаха скошенной травы, неторопливой вечерней беседы...
Что такое настоящая снежинка в спичечном коробке по сравнению с картонной, оклеенной блестками, с которой участвуешь в торжественном утреннике? Нас учили мыслить глобально, типа мир во всем мире. Общественное собрание было куда важнее, чем посидеть с вернувшейся с работы уставшей мамой за чашкой ромашкового чая.
Сегодня, как персонаж старого советского мультфильма «Паровозик из Ромашково», можно только вздыхать о том, что опоздал на всю жизнь, не встретив какой–то рассвет, не нарвав в какую–то весну ландышей, не договорив однажды с родителями...
А жизнь все более напоминает пейзаж из окна скоростного поезда: все сливается в размытую пеструю полосу. Десятки каналов, сотни сайтов, море книг и фильмов. И если не останавливаться, не возвращаться к чему–то знаковому, — оно так и пролетит мимо. Когда–то критик Адам Бабареко придумал принципы «витаизма» и «аквитизма»... «Витаизм» — от латинского «жизнь», «аквитизм» — от «живая вода». Бабареко считал, что искусство должно синтезировать «стройную сугучнасць рамантызму жыцця з яго рэалiзмам».
Недавно прочитала новость, что в школу вернутся парты.
Как мы их ненавидели! Этих деревянных кентавров — сросшиеся столы и стулья. Они казались нам воплощением школьной рутины.
А сегодня понимаешь, что парты были очень удобны и надежны.
Тогда же, когда уничтожали парты и школьную форму, провели опрос, не нужно ли отменить белые халаты у врачей. Так вот, большинство призналось, что когда тебе плохо, спокойнее видеть рядом человека в белом.
В мире должно оставаться нечто неизменное. При этом на традиционной парте обязан лежать планшетный компьютер, а врач — иметь не только белый халат, но и продвинутый прибор диагностики.
Мне неприятны ожесточенные споры между приверженцами классики и авангарда. Одно другое не отменяет, так же, как не отменяют кустов жасмина кактусы в вазонах. Ну не убьют ридеры бумажные книги, как не убили электрические лампочки свечи. В проекте Cinemascope, который идет в кинотеатре «Ракета», можно увидеть немое кино «Женщина на Луне» в сопровождении живой музыки. И если кто–то не понимает, зачем это нужно, значит, он духовный родственник персонажа Юрия Яковлева из «Иронии судьбы», недоумевающего, зачем ходить в баню, если есть ванная.
Очень жаль, конечно, что упомянутый кинопроект был вытеснен из торгового центра «Столица». Переулок Рабочий все же не площадь Независимости. Хорошо, что хоть в «Ракете» открылся зальчик с «живыми креслами», пускай большинство публики идет в другой зал смотреть «Неудержимых–2». Просто недопустимо, чтобы в большом городе, европейской столице, не находилось места для авторского кино, которое устанавливает планку художественного вкуса!
Помню, сколько шума было семь лет назад вокруг постановки в российском Большом театре оперы Леонида Десятникова «Дети Розенталя» по либретто скандального Владимира Сорокина. В спектакле пели клоны Верди и Моцарта, а также проститутки, наперсточники и подавальщицы. Бдительная общественность собирала подписи, дабы пресечь сие кощунство. Тогда мы достали либретто и в день премьеры устроили его читку в клубе «Литературное предместье» — и было очень весело, тем более зная, что в это время в Большом происходит то же, что сто лет назад в Париже во время премьеры балета труппы Дягилева «Стальной скок», когда на сцене появлялся поезд, «баба с мешком и поросенком, господин с креслом и дама, держащая на палке визитку, как флаг».
Прошла та сорокинская опера, Большой не развалился, идут там по–прежнему «Спящие красавицы» в пуантах... А сейчас открыла свой сезон «Лаборатория современной оперы». Перед одним из ее спектаклей артисты–студенты устроили перформанс: выстроились в живую цепь от вестибюля до сцены и провозглашали: «Бойся, зритель! Не на «Иоланту» ты пришел!»
Кстати, в «Ракете» посмотрела документальный фильм о балете Парижской оперы... И там совершенно спокойно ставят и крутой авангард, и классику, разводят в палисаднике искусства и жасмин, и кактусы.
Главное, чтобы мы не проносились мимо.
