Не верой единой
Борис Лепешко, доктор исторических наук:
Недавно один из участников парламентской избирательной кампании, действующий депутат Палаты представителей, рассказывая журналисту про свое житье-бытье, признался, что “депутатских” денег на жизнь его семье не хватает и потому приходится подрабатывать. Даже была названа цифра — восемь источников дохода, причем все легальные, те, что разрешены законом. В этом контексте вспомнился режим работы коллег, польских профессоров, у которых каждый день расписан по минутам. Причем речь идет о постоянном движении, переезде из города в город, словом, высокой степени мобильности. Сегодня он читает лекции в Ополе, а утром — во Вроцлаве. Подумалось: а вот белорусский профессор смог бы так работать, скажем, в Бресте и Гродно? К сожалению, разве что в исключительных случаях. Главным образом, по финансовым соображениям. Той “почасовки”, которую могут предложить вузовские власти, хватит разве что на переезд из города в город, а европейская (даже восточноевропейская) зарплата остается предметом надежд и мечтаний. А ведь речь идет не только о деньгах, но и о чрезвычайно важном процессе обмена информацией, межвузовской коммуникацией.
Всем понятно, что тема “зарабатывания денег” не сводится к какому-то одному пункту. Здесь собрались воедино многие явления и процессы, словом, перед нами вопрос системный. Многие зададутся вопросом: а хватает ли времени названным “многостаночникам” для выполнения основной работы и не превращается ли она в работу “по минимуму”? То есть человек бережет силы, не выкладывается, ему есть на что тратить энергию.
И насколько хватит здоровья, если все же работать “по максимуму”, на тех же восьми работах? Можно поставить вопрос иначе: а зачем столь много сфер приложения? Возможно, речь идет о неурегулированности экономических отношений, словом, что-то неладно в начислении заработной платы, распределении доходов? Возвращаясь к теме вузовской работы, сложно требовать от преподавателя “науку” и “инновации” тогда, когда ему некогда перевести дух от тысячного количества часов и достаточно высоких общественных нагрузок. Не возникает ли здесь противоречия между требованием дать высокое качество работы и призывом зарабатывать деньги? Это ведь заведомо невыполнимое пожелание.
Вопросов возникает больше, чем можно предложить ответов. Один из них — нежелание зарабатывать. Не иметь деньги, а нежелание их зарабатывать. Отсюда известный пиетет перед словом “дают”, “дать”. Здесь тоже собралось все вместе. И наше любование собственным национальным характером, в основе которого “правда”, “вера”, “толерантность” и т. д. Ничего не имею ни против правды, ни против веры, но где же затерялась “работа”, “труд”? Мы часто рассуждаем об особом характере, менталитете белорусов, и это, в общем, справедливо. Но если какие-то черты надо “усилить”, то почему бы на это не обратить внимание? Ведь главное в процессе зарабатывания денег — пахота, вкалывать надо. Если журналист — пиши во все газеты, авось пробьешься. Если вузовский преподаватель — работай над диссертациями, предлагай идеи, воплощай их в жизнь. Да, может, не получится, но альтернативы работе ведь нет. Английский ученый Тойнби, доживший до преклонных лет и написавший десятки умных и нужных книжек, говорил так: надо писать каждый день. Вот у тебя нет настроения, не ладится что-то в семье, депрессия, а ты садись и работай: думай, пиши. Апеллировать к вдохновению, ждать, пока озарит, — дело хорошее. Ну а если не озарит? Остается в духе Васисуалия Лоханкина — забираться с ногами на диван и рассуждать о роли интеллигенции в духовном процессе.
Часто говорят: протестантская, католическая этика учит работать, поэтому немцы, в частности, такие трудолюбивые и успешные. По умолчанию имеется в виду, что православная этика учит исключительно созерцательности и подвигам за веру. Это, конечно, заблуждение. Достаточно вспомнить Франциска Ассизского, который отдал богатства отца неимущим и фактически голым ушел в лес разговаривать с птицами. Далеко не случайно нынешний глава католиков обратился к этому имени и делам святого: деньги все же не главное. С другой стороны, нам известны и в нашей стране тысячи энергичных, предприимчивых людей, исповедующих православие и вовсе не склонных исключительно к мистицизму. Причина проблем все же в ином: “вымывании” пассионарных людей из национальной жизни, в том числе и в сфере зарабатывания денег. Так было исторически, а традиции сдаются не так быстро, как иногда того хотелось бы. Здесь главное — не впасть в иную крайность, не стремиться любыми способами заработать и не превращать деньги в фетиш. Да, без денег плохо, чего тут спорить. Но и превращать их в нового (старого) идола нет никакой необходимости.
Люди разные: одному всего и на все хватает, другого снедает жажда реализовать себя, заработать на виллу на берегу моря и яхту под белоснежным парусом. Совершенно нормальное желание, с условием сохранения глагола “заработать”. Не “урвать”, “украсть” или “распилить”, а именно заработать.
Придумал, сделал и продал
Борис Паньшин, профессор экономического факультета БГУ:
Катастрофы с рабочими местами у нас нет и не предвидится. Но для нас по-прежнему актуален болезненный вопрос повышения производительности труда и увеличения заработной платы. Модернизация предприятия занимает годы, а стоимость одного рабочего места на таком предприятии составляет 300 тысяч долларов. Отсюда и все большее применение роботов.
В том числе и в сельском хозяйстве. Раньше большое стадо коров пас пастух с двумя подпасками. Теперь это один парень на велосипеде и электропастух с зарядкой от солнечных батарей. Сокращение рабочих мест в промышленности и сельском хозяйстве — мировая тенденция. Но эти базовые отрасли должны постоянно развиваться, потому что люди богаты там, где имеются высокоразвитая промышленность и сельское хозяйство.
Сегодня рабочие места растут в сфере различных услуг, в малом инновационном производстве, агроэкотуризме, фермерских хозяйствах. Востребованы программисты, переводчики, дизайнеры — все то, что связано с экономикой знаний и творчества. Здесь у нас большие резервы и возможности. Причем для всех возрастов и умений. Поэтому среди творческой молодежи все более популярными становятся времяпрепровождение и совместная работа в коворкинг-центрах. Как правило, базой для них служат производственные корпуса бывших предприятий, в которых достаточно просто сделать косметический ремонт. В Минске успешно действуют два таких центра, а их может быть больше. Например, в каждой европейской столице насчитывается по 5—7 крупных успешных центров. И это неудивительно, ведь количество людей, которые хотят заниматься предпринимательством и делать свой бизнес, растет, и рынок услуг достаточно быстро развивается. Тем более что в мире наметилась тенденция развития коллективной формы собственности. Нобелевский лауреат по экономике Элинор Остром доказала, что коллективная собственность не менее эффективна, чем государственная или частная.
Для Беларуси как страны с высоким уровнем человеческого потенциала особенно перспективны рынки интеллектуальных услуг. Опыт Парка высоких технологий показывает, что в этой сфере мы находимся на уровне Запада и вполне конкурентоспособны на мировом рынке. По отдельным позициям Беларусь может быстро стать лучшей в мире. Тем более что одно рабочее место в области инновационных технологий генерирует 3—4 вакансии в производствах товаров и оказании традиционных услуг. Для этого нужно на государственном уровне продолжить создание лучших условий для развития инновационного предпринимательства и малого бизнеса. В кризисных условиях малый бизнес играет ключевую роль в повышении занятости и обеспечении социальной стабильности. Именно в этом и состоит его важность и актуальность. Эффективное производство и инновации — это уже потом, когда малые предприятия встанут на ноги и окрепнут.
Создать новые рабочие места в сфере интеллектуальных услуг и народных ремесел можно быстро и эффективно на базе университетов, передав им пустующие помещения и оказав помощь в ремонте и оплате коммунальных услуг. Одновременно надо изменить и программы учебных курсов. К примеру, в США программиста, как и рабочего, готовят в течение семи недель. Результатом станут не только новые рабочие места и новый тип предпринимателей, которые будут работать не по принципу “купи-продай”, а по принципу “придумал, сделал и продал”, но и инновационная продукция, конкурентоспособная на международных рынках. Малый бизнес гибкий, быстро пристроится и подстроится. Надо только ясно указать ему его роль и место в экономике.
Переход на надомный труд в самом широком спектре — от маникюрши до делопроизводителя или бухгалтера — также перспектива для создания новых рабочих мест. Это очень выгодно, поскольку позволяет экономить на организации трудоустройства в офисах. Надомный труд может стать палочкой-выручалочкой для тех, кого привлекают народное творчество и национальные промыслы, работа в детских садах семейного типа. К примеру, в одной из деревень Ветковского района сельчане вручную изготавливают рушники и чехлы для мобильных телефонов. Им нужно помочь со сбытом, и тут придутся кстати студенческие информационные центры и электронная торговля. Таких примеров множество.
Если что-то начать делать — результат неизбежен. Через пять лет слаженного и напряженного труда обязательно появятся весомые плоды. Через десять лет результаты станут неоспоримыми, а через пятнадцать страну будет не узнать. Правительство здесь должно выступить главным драйвером, а люди откликнутся.
