Я такой же, как все. И не подумайте, что буду пытаться выглядеть каким–то исключительным, «не от мира сего». Хожу, когда жена просит, как и многие из вас, в магазины и на рынок. Езжу по городу в общественном транспорте, но чаще хожу пешком, так как нравится. Случается, простываю и болею. Хотя болеть даже в беззаботные школьные и студенческие годы не любил.
Так же, как все, качаю головой, если вижу подросшие ценники. Бормочу удивленно и возмущенно себе под нос: «Как это так?»
Однако о новых ценах все и без меня знают. Здесь я о другом.
Когда случается премьера нового фильма, выходит свежая книга, театральная постановка, музыкальный альбом, эти события загодя начинают пиарить, раскручивать и рекламировать, придавать им невероятную важность и наделять знаковостью. К массированной рекламе подключаются все и вся. Оно и правильно — для создателя, издателя, исполнителя. Свежеиспеченный, громко разрекламированный «продукт» уходит много лучше. Это всем и каждому известно. Начинается зрительский и читательский бум, ажиотаж, который способствует успешным продажам. Все интересующиеся начинают одновременно читать одну и ту же книгу, слушать музыкальный альбом, смотреть фильм. Обсуждают новинку на работе и дома. На того, кто оказался не подвержен общему ажиотажу, можно смело написать — массовому психозу, смотрят презрительно, подозрительно, как на человека, отставшего от жизни. Во взглядах тех, кто прочел, приобрел, посмотрел и прослушал, сквозит и читается превосходство продвинутого над самым заурядным...
Но проходит полгода, а иногда даже меньше, и о новинке забывают, перестают говорить. Магазины лениво распродают остатки тиража, лица авторов и исполнителей исчезают с плакатов и экранов. Оказывается, что вся истерия была мнимой, искусно раскрученной, а товар оказался посредственным, даже говорить особо не о чем.
Все новое стоит дорого. И новые книги подорожали в несколько раз. Это меня как читателя, естественно, не радует. А вот классика, изданная десять, двадцать и даже сорок лет назад, в цене не поднялась, даже подешевела. Многотомные собрания сочинений Толстого, Чехова, Пушкина, Куприна, Бунина, Гоголя стоят совсем немного. Они молчаливо стоят на полках букинистических магазинов и в шумной рекламе не нуждаются. Собрание сочинений Михаила Пришвина, о котором я многие годы мечтал, имея в домашней библиотеке два разрозненных тома, стоит всего 60 тысяч. Пакет стирального порошка дороже...
Аналогичная ситуация и со всей мировой классикой, и с белорусской. Шекспир, Стендаль, Золя, Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Купала, Колас, Богданович, Брыль, Короткевич, Быков, сданные в букинистические магазины, ждут новых хозяев. Большинство книг в прекрасном состоянии, отлично изданные, без раздражающих глаз грубых грамматических ошибок, которыми пестрят новоизданные, даже на глянцевой бумаге, книги.
И только не говорите мне, что еще дешевле читать книги, «скачанные» из интернета, на мониторе компьютера. Это как кому нравится: можно спектакль смотреть по телевизору, а можно и в театр пойти. Это две большие разницы.
Оказывается, не все из того, что мне надо для жизни, стало дороже. Есть приятные исключения. Я возвращаюсь к чтению классики. С хорошей книгой идти по жизни легче. Правильно написано в одной великой книге: «Не хлебом единым жив человек...»
