«Человек, лишенный матраца, жалок». Увы, в знаменитой остроте Ильфа и Петрова — лишь доля шутки. Проблема, которая неумолимо преследует прикованных к кровати, — пролежни, практически не заживающие и причиняющие невыносимые муки. Для родных такого больного ватный матрац — это бесконечные хлопоты по уходу и гигиене, а в масштабах интернатов, как уже не раз показали пожары в России, — потенциальная опасность. Свое решение задачи с несколькими неизвестными минчанин Дмитрий Захаревич нашел в 2006 году. И началась для него «патентная» эпопея.
— Первым делом я заменил наполнитель. Раньше матрацы набивали обычной медицинской ватой, имеющей свойство самовозгораться, а сейчас — лоскутами и нитками, в том числе синтетическими, которые при горении выделяют токсичные элементы и могут вызвать удушье. Я же использовал обработанную борной кислотой целлюлозную вату, — Дмитрий Семенович готов продемонстрировать уникальность идеи и на моих глазах подносит спичку к ватному комку, который действительно не загорается. — Она не сбивается в комки под человеком, а значит, не будут появляться и пролежни. Благодаря пропитке, кстати, в матраце не заведутся ни клещи, ни паразиты. Да еще ткань быстро приобретает температуру тела.
Для второго эксперимента Дмитрий Захаревич попросил принести кувшин с водой. Наматрацник оказался непромокаемым, зато ткань пропускает воздух.
Далее в ход пошли расчеты. На ноу–хау можно сэкономить, хотя стоит оно как минимум в 4 раза дороже обычного матраца. Но по санитарно–гигиеническим требованиям стандартные тюфяки должны подвергаться дезинфекции в камере (которую обслуживают два человека) с парогенератором, потребляющим немало электроэнергии. А чудо–матрацы достаточно просто протирать дезраствором. В национальных масштабах, если медучреждения приобрели бы 5 тысяч штук (а именно столько таких изделий, по расчетам специалистов Министерства здравоохранения, необходимо стране), экономия составила бы более 600 миллионов рублей в первый же год использования и 1 миллиард 600 миллионов — во второй.
И вроде бы все довольны: одобрительную резолюцию вынесли и первый заместитель Премьер–министра Владимир Семашко, и в Минжилкомхозе, и в РНПЦ пульмонологии и фтизиатрии, и в Витебском специализированном доме ребенка, и в нескольких домах–интернатах, откуда автору даже прислали благодарственные отзывы. Но продвигаются матрацы со скрипом. Ведь оценили разработку и пираты. Почему, собственно, пираты? Дмитрий Семенович утверждает: прежде чем запатентовать изделие, он провел патентный поиск. Аналогичных товаров зарегистрировано не было. Теперь Дмитрий Захаревич имеет 4 патента на промышленную модель лечебного матраца в Беларуси и 1 — в России. А вот медучреждения и дома–интернаты его разработкой воспользоваться не спешат — отдают предпочтение продукции более дешевой, но незапатентованной.
Правду автор полезной модели пробовал искать и в Государственном таможенном комитете, и в МВД, и в Национальном центре интеллектуальной собственности, и в Комитете госконтроля. Все без толку. Остается лишь судебная коллегия по патентным делам Верховного Суда. Но Дмитрий Семенович не теряет надежды отстоять правду более мирными способами.
— В Минздраве было обнадежили: «Ваша информация доведена до потребителя». И все же некоторые все равно закупают пиратскую продукцию. Хотя в Гражданском кодексе четко написано: продукты и товары интеллектуальной собственности должны приобретаться исключительно у обладателя патента. В конце концов, я ведь плачу за его поддержание, почему же мои авторские права нарушаются? — недоумевает патентообладатель. И действительно: почему?
Компетентно
Валентин Рачковский, начальник отдела информации и методологии, помощник генерального директора Национального центра интеллектуальной собственности:
— Описанная ситуация весьма интересна с точки зрения патентного права. Дмитрий Захаревич действительно является автором по 4 белорусским патентам на полезную модель. Но важно учитывать, что патент на полезную модель выдается под ответственность заявителя, то есть под честное слово. Она должна соответствовать двум критериям: быть новой (в мировом масштабе) и промышленно применимой (иметь реализуемые характеристики). И если эти критерии не выдержаны, патент — не более чем красивая бумага, в любой момент он может быть признан недействительным. Всего лишь беглый просмотр базы патентных документов сразу же позволил нашему специалисту найти зарубежный аналог 1928 года, где также заявлены такие свойства матрацев, как водоотталкивающий эффект и невозгораемость материала. Если анализировать формулу патентов, то они имеют все признаки так называемых спекулятивных, которые получают, чтобы перекрыть исключительным правом уже известный уровень техники и создать препятствия добросовестной конкуренции. Причем если в одних случаях спекулятивный патент — это казус изобретательской мысли, то в других — осознанный обман патентного ведомства и общества. Преждевременно в данном случае было бы и обвинять конкурентов в пиратстве. По меньшей мере те субъекты, которые начали выпуск своих матрацев до даты приоритета соответствующих полезных моделей или просто сделали для этого необходимые приготовления, могут продолжать производство. А другие, если к ним возникнут претензии, смогут без особого труда оспорить действительность соответствующих патентов в апелляционном совете при патентном органе или суде.
