Найти и увековечить

“Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат” — эта фраза, произнесенная выдающимся русским полководцем Александром Васильевичем Суворовым еще в XVIII веке, стала своего рода девизом 52-го отдельного специализированного поискового батальона Министерства обороны Беларуси.

“Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат” — эта фраза, произнесенная выдающимся русским полководцем Александром Васильевичем Суворовым еще в XVIII веке, стала своего рода девизом 52-го отдельного специализированного поискового батальона Министерства обороны Беларуси. В годы Великой Отечественной войны на территории республики практически повсеместно шли кровопролитные бои. В период оккупации фашисты создавали здесь концлагеря, сжигали целые деревни, зачастую вместе с их жителями. Захватчикам активно противостояли партизанские формирования и подпольные организации. Пожалуй, каждая пядь нашей земли хранит “генетическую” память о тех трагически-героических годах. Однако и спустя семь мирных десятилетий остается еще немало белых страниц в истории Второй мировой. Поэтому поисковые работы продолжаются, самые масштабные сегодня ведутся под Брестом, Гродно, Шумилино и Шкловом. Чтобы узнать, как они организованы, корреспондент “НГ” отправился в город на Западном Буге.

На месте земного ада

По словам командира специализированного поискового взвода лейтенанта Олега Климова, встретившего меня на подступах к воинской части в микрорайоне Южный Городок, здесь в 1941—1944 годах фашисты организовали лагерь, в котором находились советские военнопленные. Как свидетельствовали местные жители, узники содержались в ужаснейших условиях и погибали тысячами, их тела закапывали здесь же, на территории лагеря. По архивным документам, такая судьба постигла около пятнадцати тысяч человек...

Мы с лейтенантом выходим к автотрассе, ведущей в Гомель. Между дорожным полотном и забором воинской части посреди буйно разросшихся кустов и деревьев зияют ямы правильной прямоугольной формы. Их симметричное расположение — по две в ряд — наводит на мысль, что мы пришли на настоящее кладбище. По сути, так оно и есть. В каждой такой “могиле” солдаты, занимающиеся раскопками, находят останки десятков людей.

Рядом со свежей ямой — сетчатые пластиковые ящики, расстеленная пленка, набор “разнокалиберных” лопат. Поблизости натянут полог на случай дождя. В яме, глубина которой достигает уже полуметра, орудуют лопатами ефрейторы Алексей Михайловский и Николай Яловик — оба, как и положено, в защитных масках и перчатках.

Три года назад, когда здесь начались поисковые работы, границы бывшего лагеря для военнопленных были известны лишь в общих чертах. Чтобы вести поиски более предметно, пришлось наугад копать так называемые шурфы — узкие, но глубокие ямы. Если разведка указывала на наличие останков людей, место огораживалось для дальнейших, более углубленных поисков.

Тем временем ефрейторы начинают копать осторожнее, то и дело меняя штыковые лопаты на саперные. Еще 15 сантиметров в глубину, и меня, если быть откровенным, пробивает дрожь: кажется, прямо в лицо “смотрит” запаянными глиной глазницами человеческий череп, только что показавшийся в грунте.

Алексей Михайловский берет небольшой совок и очень осторожно, шевеля только пальцами руки, начинает откапывать скелет человека. Срочники, служащие в поисковом батальоне, проходят курс анатомии, поэтому ефрейтор со знанием дела поясняет:

— Судя вот по этим трем берцовым костям, здесь находятся останки как минимум двух человек. Фашисты особо не церемонились, сбрасывали в ямы тела одно за другим, а затем засыпали землей. В одной яме их можно найти десятки.

Без вести пропавшие

Алексей Михайловский продолжает просеивать землю. Совок отложен в сторону, дальше — только руками. Ефрейтор тщательно разминает каждый комок глины. Зачем? В ответ Олег Климов показывает запечатанный полиэтиленовый пакетик, в котором вместе с комом глины находится найденный накануне моего приезда солдатский медальон. Во время Великой Отечественной он представлял собой похожую на патронную гильзу капсулу, герметично закрывающуюся пробкой. В нее помещался клочок бумаги со сведениями о воине — фамилия, звание...

Основной задачей поисковой воинской части, сформированной согласно Указу Президента от 30 ноября 1994 года № 231 “Об улучшении работы по увековечению памяти защитников Отечества и жертв войн в Республике Беларусь”, является не только организация и проведение поисковых работ, но и попытки установить личности погибших. Ведь до сих пор родственники тысяч без вести пропавших людей не имеют возможности поклониться их могилам.

Вот и просеивает Алексей Михайловский глину между пальцами, до рези в глазах вглядывается в каждый корешок, каждый камешек на дне ямы в надежде найти медальон или другие предметы, которые помогут установить личности погибших. К сожалению, это случается нечасто.

— В прошлом году на территории здешнего концлагеря бойцы поискового взвода эксгумировали и перезахоронили почти тысячу останков. При этом нашли лишь четыре медальона. Отправили на экспертизу. Один из медальонов оказался пустым, — вспоминает Олег Климов.

Дело в том, что во время войны такие медальоны имели не очень приятное неофициальное название — “смертные”. Среди солдат бытовало поверье, что, вкладывая в медальон записку с личными данными, тем самым подписываешь себе смертный приговор. Поэтому многие воины игнорировали это требование и хранили в капсулах иголки, спички, рыболовные крючки и прочие бытовые мелочи.

Саперские навыки не помешают

Работа в яме продолжается. Помимо костей находок мало. Даже элементов одежды — пряжек, пуговиц, подошв от обуви, всего того, что могло сохраниться в земле на протяжении семидесяти лет, — практически нет.

— Судя по всему, пленных солдат перед захоронением раздевали, — предполагает лейтенант. — В других местах бойцы 52-го батальона находят больше всевозможных вещей, способных помочь установить личности погибших.

Ведя поисковые работы в местах ожесточенных сражений, можно найти не только воинские награды, каски, элементы оружия, но и наткнуться на проржавевшие мины, гранаты, снаряды, другие взрывоопасные предметы. Именно по этой причине те же ефрейторы Михайловский и Яловик имеют должности саперов. В случае обнаружения взрывоопасного предмета личный состав немедленно эвакуируется, вызывается специальная бригада, которая занимается разминированием.

Работающие в яме солдаты — настоящие профессионалы. Даже не верится, что это простые срочники, ряды которых пополняются каждые полгода. По знаниям и умениям они готовы к этой непростой работе, а как обстоят дела с эмоциями?

— Мне часто доводилось наблюдать за новобранцами, впервые спустившимися в такую раскопанную могилу, — говорит Олег Климов. — Сначала ребятам нелегко именно в психологическом плане. И дело даже не в том, что приходится иметь дело с человеческими останками, хотя и это вызывает массу эмоций. Просто солдаты практически сразу понимают, насколько важную работу они выполняют.

Лейтенант вспоминает, как в прошлом году из России на торжественное перезахоронение останков опознанного воина приехали его родственники. Женщины плакали, мужчины едва сдерживали слезы...

Останки всех замученных и убитых фашистами узников, находившихся в этом лагере, рано или поздно будут перезахоронены со всеми почестями в братских могилах на находящемся неподалеку кладбище. Установленный у входа обелиск с надписью “Здесь в 1941—1944 годах находился лагерь военнопленных, в котором гитлеровцы расстреляли и замучили 15 тысяч советских граждан” будет напоминать всем ныне живущим, как дорог мир на Земле и какой ценой заплачено за Великую Победу. А 52-й специализированный поисковый батальон Минобороны продолжит выполнять свою задачу, пока останки последнего павшего воина не будут найдены и перезахоронены.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter