Корреспонденты «БН» вместе с нефтяниками добывали нефть на одном из первых месторождений Припятского прогиба.
«КОРМИТЬ» своего «железного коня» многие мои знакомые предпочитают на АЗС «Белоруснефть». Почему? Говорят, качество проверено. Но не секрет, что наша страна уж точно не «умывается» «черным золотом». Я задалась вопросом — как у нас добывают нефть, «постучалась» в ПО «Белоруснефть», штаб-квартира которого в Гомеле, с просьбой поучаствовать в процессе бурения нефтяной скважины. Корреспондентам «БН», первым из белорусских журналистов, нефтяники открыли некоторые секреты своей работы, предоставив уникальную возможность побывать на добыче нефти.
1. Долгая дорога к скважине
Однако добраться до месторождений «черного золота» мы смогли не так оперативно, как хотелось. Сначала нас гостеприимно приняли в гомельской штаб-квартире объединения «Белоруснефть», где мы с интересом посмотрели готовые образцы продукта, который поставляется на рынок. А уже после, получив долгожданное разрешение, отправились в Светлогорский район, на одно из первых месторождений нефти — Северо-Домановичское, на скважину номер 53, где сейчас усердно работает бригада специалистов, используя новейшее оборудование.
По дороге заехали в Светлогорск — город нефтяников, химиков, — который славится своими полезными ископаемыми. Более десятка месторождений нефти в окрестностях — немало! Здесь нас встретил Сергей Шевеленко, заместитель начальника по геологии Светлогорского управления буровых работ. Надо сказать, в процессе совместной «работы» он просто потряс своими энциклопедическими познаниями в области нефтедобычи.
Из истории вопроса
В начале 60-х годов прошлого века белорусские ученые на территории Припятского прогиба, путь которого из Польши до Восточной Украины лежит через юг Беларуси, обнаружили залежи нефти. В 1964-м бригады Зайцева и Галко пробурили 2 скважины Р-8 и Р-6 — они в сутки приносили около 800 тонн нефти (месторождение получило название Речицкое). Годом позднее создали Речицкий укрупненный нефтепромысел, а в 1966-м министр нефтяной промышленности СССР Шашин подписал приказ о создании нефтегазодобывающего объединения «Белоруснефть». Это было время становления молодого предприятия, когда переживались и взлеты, и падения. Дело в том, что высокие чины, не разобравшись, видели в недрах Беларуси неисчерпаемые запасы ценного продукта, поэтому выставили нереальные для наших нефтяников цифры — мол, давайте добывайте на своих месторождениях. Судьба предприятия была под угрозой, но, к счастью, нашлись разумные головы — сумели показать истинное положение дел с запасами нефти в Полесском регионе. А также убедить правительство в том, что запасы не бездонные. Правда, теперь надо было придумывать новые подходы к работе, и опыт белорусов пригодился при разработке запасов нефти в России. Особенно в Калининградской области и Западной Сибири, где наши эксперты ведут работы по сей день. Ценными оказались знания и умения белорусских нефтяников и в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС...
…От Светлогорска до самой нефтяной вышки путь коротким не назовешь, а легким — тем более. Гомельщина зимой буквально погрузилась в снега, да еще и запрятана вышка в глубине Белорусского Полесья, подальше от населенных пунктов. Но вот на заснеженном поле замелькали странные сооружения, и Сергей Васильевич констатировал: «Приехали».
— Видите вдали конструкции? Это насосы, — объяснил он. — Они перекачивают подземный продукт из скважины в нефтепровод «Дружба», откуда «черное золото» по трубам течет на завод в Мозырь, где его раскладывают на части — фракции. «Легкие» используют для приготовления бензина, керосина. Из «тяжелой» нефти делают мазуты.
«Хозяин» буровой вышки
Буровая вышка встретила нас надменным гулом. Внушительная конструкция высотой около 60 метров из бесконечного, казалось, количества металлических балок и труб смотрится среди лесного массива необычно. Рядом — жилой сектор, передвижные вагоны для буровиков производства завода «Строммашина». А к вышке по снегу тянутся дорожки из дерева. Вокруг чистота и порядок.
— А вот и хозяин, — знакомит нас Сергей Васильевич с главным человеком на производстве — буровым мастером Петром Мшарой, под началом которого здесь работает бригада из 20 специалистов.
— Петр Андреевич — личность легендарная, стоял у истоков нефтедобычи! Работает в объединении «Белоруснефть» с 1973 года. А в 2009-м получил награду Правительства — орден за трудовые заслуги.
Петр Мшара — настоящий богатырь. Бурил скважины буквально во всех нефтяных районах, в год по три. Теперь у него на счету более 100 объектов. Еще пятнадцатилетним мальчиком не побоялся уехать из родного города Береза в далекую Львовскую область. Там закончил Дрогобычский нефтяной техникум. Начинал помощником бурового мастера. Забрали в армию, но, вернувшись, понял, что хочет и дальше работать по профессии.
— А как не хотеть? В то время нефтяная промышленность в Беларуси была новинкой. Никакой автоматизации. Установки российского производства постоянно выходили из строя, — вспоминает, разговорившись с журналистами, Петр Андреевич. — То, что было 45 лет назад, сегодня можно назвать «каменным веком». Разве можно сравнить с теми, доисторическими, нынешние буровые наземные установки? Их производит отечественная компания ОАО «Сейсмотехника» совместно с итальянской компанией Дриллмек (Drillmec) по стандартам американского нефтяного института. Это оборудование может бурить скважины до 5000 (!) метров в глубину. Впрочем, пойдемте на буровую.
Переодевшись в спецодежду, надев каску и получив ценные инструкции о правилах поведения на производстве, идем... бурить скважину. У Петра Андреевича в этом плане с гостями, да, впрочем, как и с работниками, разговор короткий. Не соблюдаешь правила — на вышку путь запрещен. Даже уволить могут за беспечное отношение к своему здоровью. Ведь не «вооружившись» как следует, человек рискует получить тяжелые травмы или оглохнуть (если не использовать беруши).
— Случаи травматизма на буровой в наше время редки. Это просто досадные исключения по сравнению с далекими семидесятыми, но поберечься всегда стоит, — говорит Петр Андреевич. — На ошибках учатся, но лучше их не совершать. Еще с советских времен у меня в памяти остался случай. Из-за нарушения правил эксплуатации оборудования буровая конструкция весом в пять тонн летела с высоты в 53 метра прямо на головы специалистов. Благо успели тогда разбежаться. Конечно, учли человеческий фактор. Но «зевать» больше не хотелось никому...
«Бурим боком — под Озаричи...»
Ближе к работающей вышке гул перерастает в грохот, а земля под ногами начинает дрожать. Разговаривать здесь просто невозможно. Сверху одна за другой спускаются трубы (их нефтяники называют «свечи»). Трое рабочих внизу их ловят и специальным инструментом заворачивают. Так «свечи» плавно опускаются под землю. Специалисты работают молча, сосредоточенно, аккуратно принимая сверху одну трубу за другой. Лица и одежда — в пятнах от разлетающегося бурового раствора, но мужчинам не привыкать. Работа здесь идет и в дождь, и в снег, ведь любая остановка буровой — авария, чего категорически допустить нельзя. Да и вокруг природа, которую нужно беречь. Состав нефти огнеопасен, при неверном шаге все может взлететь на воздух.
— Теперь уже трубы потоньше вгоняем на глубину более двух километров, — продолжает посвящать нас в тонкости бурения, перекрикивая рев моторов, мастер. — Сначала бурится отверстие под трубу большого размера, затем уже вставляются меньшие. И так, пока до нефти не доберемся. Сейчас используем боковые стволы — это сравнительно новый вид геолого-технических мероприятий. Дело в том, что нефть находится под населенным пунктом Озаричи. Мы же не можем вышку поставить прямо в поселке, вот и бурим «под него». Эта технология более сложная, но существенно экономит деньги и время. А главное в бурении — скорость. Если раньше скважину бурили за год, теперь на работу уходит несколько месяцев.
Техникой здесь все уставлено. Рядом — арсенал насосов, дизелей, а также целая очистная система буровых растворов. Хотя принципы бурения нефтяных скважин остаются почти неизменными, существенно меняются не только технологии, но и оснащение. Например, ранее, чтобы заготовить и закачать цемент в скважины, требовалось несколько машин, а сегодня всю работу выполняет насосно-цементировочная установка НС-1000-10 группы ФИД.
Смотрим вверх — туда, куда с бешеной скоростью поднимается массивный зажим за следующей «свечой», и замечаем на головокружительной высоте человека, который подает очередную трубу, зажимая ее особым приспособлением. Напросились подняться на самый верх — как не пообщаться с этим героем? Петр Андреевич, вздохнув, все же дал разрешение. Но под строгим присмотром геолога Сергея Шевеленко. На вопрос, поднимался ли раньше на такую высоту, Сергей Васильевич улыбнулся:
— Два года подряд поднимаюсь. Изо дня в день. Видите ли, я не сразу получил руководящую должность. У нас, нефтяников, принято так: закончил институт — пройди школу бурения. К нефтяной науке нужен творческий подход. Это же своего рода искусство. Высшее образование не дает того понимания, которое зарабатываешь на производстве. Ведь я, как геолог, не могу решать проблемы на скважине, понятия не имея, что и как работает! Так что, не сомневайтесь, подстрахую вас профессионально. Вверх!
Никакой тебе лебедки, идем по ступенькам металлической лестницы, держась за перила, поднимаясь все выше и выше… Работающая буровая, кажется, дрожит все больше. А когда очередная труба со скоростью уходит под землю, установка прогибается. Тут и экстремального туризма не надо, такой всплеск адреналина, что мало не покажется! Нам страшновато. А каково приходится парню на самом верху, что в течение восьми часов стоит на небольшой площадке, зажимая тяжеленные трубы?..
2. К щедрости земли – с уважением
…Забравшись на самую верхотуру 60-метровой буровой вышки, вниз уже не хочется. Далеко под ногами деревья, крохотными кажутся жилые вагончики буровиков. Но пора спускаться.
— Главное — вниз не смотреть, — кричит мне Сергей Васильевич, который идет впереди. — Это хорошо усвоил главный мастер, который каждый день должен до начала смены свои владения с самого верха осматривать. Можете представить, какой силой воли и выдержкой обладает этот человек.
Спустившись с «небес» на землю, направляемся прямо к вагончикам — в них бригада проводит часть, и немалую, своей жизни. Возле вагона замечаем большого лохматого пса. Как потом узнали, нефтяники воспитывают собак — для них это обычное дело. Потерявшиеся дворняги приходят к вышке и становятся своими.
— Зверинец, конечно, не разводим. Если появляются щенки — везем домой. А одного-двух сторожей на производстве иметь не помешает. Был случай в лихие 90-е. Пытались к нам пробраться бандиты. Так собака лай подняла. Спецодежду все-таки утащили, но других бед не натворили. А псы у нас умные. Как только работа на буровой закончена и мы упаковываем вещи, сами прыгают в вагон — боятся одни остаться. Так и становятся нашими верными спутниками, кочуют с нами от скважины к скважине.
Переезжают бурильщики с места на место, а иногда и в противоположные стороны Белорусского Полесья. Скважину тогда заливают бетоном, а потом аккуратно засыпают плодородным слоем почвы, которая до бурения снимается и вывозится в хранилище, чтобы не навредить природе.
Жизнь у нефтяников — позавидуешь? С одной стороны — романтика плюс бытовой комфорт, неплохая, опять же, зарплата. В жилых вагончиках, укомплектованных, как говорят здесь, «по полной» — и в самом деле все удобства (две кровати, телевизор, компьютер, Интернет…) В столовой — повар, свой человек, который знает вкусовые запросы нефтяников. Рядом — вагон с шикарной сауной. Вокруг — живописные места. Красота! А с другой стороны — жизнь, наполненная серьезными испытаниями. Ведь буровая, говорит Петр Мшар, не останавливается ни на минуту, день и ночь ворошит внутренности земли. Всегда нужно быть в полной «боевой» готовности. График непростой — четыре дня на производстве, а потом столько же дома (жен, кстати, себе находят в своей профессиональной сфере, на других девушек времени попросту нет).
— Да и дети, насмотревшись на родителей, также идут по нашим стопам, — рассказывает мастер. — Да, внимания им достается не так много, но зато они у нас с малых лет самостоятельные. Две мои дочери тоже в нефтяную промышленность подались. С детства возил на производство. Куда же девать ребенка, если жена в командировке. Было старшей дочке пять лет, не успел оглянуться — уже полезла к скважине. А собака рычит на нее и за юбку тянет. Вообще, у нас две семьи. Одна — жена и дети, а вторая — наша бригада. Чувство ответственности друг за друга как никакое другое сплачивает коллектив.
«Можете считать нас суеверными…»
Интересно, задались мы попутно вопросом, а тот факт, что буровых дел мастера вторгаются в недра земли без ее на то позволения, не нарушает равновесия в природе? Никак не скажется через какой-то десяток лет на экологическом состоянии Синеокой?
— Задача наша, конечно, — это свести к минимуму техногенное воздействие на окружающую среду. Да и, знаете, тут невозможно относиться к природе небрежно, — отвечает на наши сомнения Петр Мшар. — Ведь земля нам разрешает ворваться в свою потаенную глубину, и мы к такой щедрости относимся с уважением! Можете считать нас суеверными, но у нефтяников есть свои приметы. Например, перед забуриванием скважины обязательно бросаем туда монетки. Поверье такое: не отблагодаришь — прибыли не получишь. Да и с народными приметами дружим. Эту скважину должны были бурить 13-го числа, но я оттягивал, как только мог. А еще если с утра забыл что-то в вагончике — не люблю возвращаться.
— И еще у нас есть поверье — никогда заранее не планируем, что будем делать завтра, — вступает в разговор Виталий Коршуков, мастер по сложным работам. — Скважина — это как живой организм! Никогда заранее не знаешь, как она себя поведет. Мы ее сравниваем с женщиной — ведь к каждой нужен свой, особый подход. И как капризы одной учат мужчину находить подходы к другой, так и со скважинами: прежний опыт нам всегда помогает принимать верные решения. А главная наша задача — это «угодить» скважине! Иначе еще отомстит — осложнениями, например, в производственном процессе. Самые тонкие моменты в работе нам приходится чувствовать душой.
Как ни удивительно, но верят в приметы на буровой и стар, и млад. А у одного из специалистов в углу его вагончика заметила иконку Божьей Матери. Признался, что изо дня в день, выходя на работу, читает молитву…
— Нефть — сама по себе загадка, — включается в разговор наш геолог Сергей Васильевич. — До сих пор ученые бьются над вопросом, откуда она берется. Уже обосновали две теории. Первая — органическая, которой поначалу долго придерживались. Якобы «черное золото» — итог длительного процесса разложения живых организмов там, где в незапамятные времена было море. Эта теория «пошатнулась», когда пробурили скважину в кристаллической породе, на месте которой точно не могло быть ни морей, ни океанов.
Другая версия — нефть может быть смесью разных подземных пород. Так ли это? Ведь хранится она в коллекторе, созданном самой природой, — подземной трубе. Откуда туда поступает нефть, науке пока неизвестно. И склонен ли продукт возобновляться? В 90-е годы XX века фиксировались случаи, когда белорусским нефтяникам казалось, что из резервуара выкачали все возможное. Не шло «золото», и все. У рабочих опускались руки. И вдруг источник снова забил, и сегодня мы опять качаем оттуда продукт. Не чудеса ли? Вот это Северо-Домановичское месторождение яркий тому пример. Сегодня, честно говоря, здесь добывают нефть не самого высокого качества, и из нее получаются не самые дорогие товары, но прибыль все же есть. Не зарывать же в землю! В советские времена на такие резервуары не тратили силы, поскольку хватало более «легких» месторождений. А при помощи современных технологий стало возможным качать нефть отовсюду.
Ключевое слово – поиск
Самый первый и сложный этап у профессионалов этой сферы — процесс поиска нефти. Изначально определяются условные критерии поисковых работ. Первый — это «метод естественного исключения», основанный на опыте прошлых лет. Например, гористая местность сразу же отбрасывается. Следующий шаг — сейсморазведка. Там, где гипотетически может быть нефть, местность исследуется при помощи специальных датчиков. Они начинают зашкаливать на местах нормального залегания пластов. К сожалению, сейсморазведка дает лишь вероятность залегания пластов нефти, а показания датчиков могут быть ловушкой. В любом случае поисково-разведочное бурение начинается. Во всем мире показатель успешности такого бурения составляет 30 процентов. То есть из 30 скважин 3 стабильно дают нефть. «Белоруснефть» в среднем в год бурит порядка 120 тысяч метров горных пород. Из них около 20 тысяч поисковое бурение. Нашей стране с нефтью повезло меньше, чем соседним России, Украине и Польше. Для чего тогда нам такие объемы бурения?
— Мы идем на немаленькие затраты целенаправленно, — объясняет Сергей Шевеленко напоследок, перед тем как проводить журналистов с буровой. — Найдем там нефть или нет — расклад пятьдесят на пятьдесят. Это метод проб и ошибок, ни одна страна не придумала еще другого способа. Но, понимая, что Беларусь не располагает сверхресурсами, думаем о перспективах. Одна из них — подготовка лучших специалистов в сфере нефтедобычи. Тогда мы сможем предлагать свои исключительные услуги и новые технологии другим странам взамен на их природные ресурсы. Уже сегодня в этом направлении есть успех — нынешняя совместная работа с предприятиями зарубежных компаний. Конечно, без своей школы бурения здесь не обойтись…
Сейчас белорусские нефтяники усердно осваивают оборудование немецких и итальянских производителей. В итоге планируется выйти на внешние рынки, в дальнейшем создавая совместные предприятия и не боясь конкуренции. На ближайшие десять лет в объединении «Белоруснефть» намечено выйти на российский рынок со сложной технологией бурения боковых стволов, где не хватает квалифицированных кадров, способных строить сложные разветвленные скважины. В России сейчас проблемы становятся схожими с белорусским нефтяным вопросом. Резервуары легкой нефтедобычи практически выработаны, и они вынуждены переходить на сложные коллекторы. Наши специалисты обязательно станут незаменимыми помощниками в этом деле. В планах — выйти на рынок ближнего зарубежья. А впрочем, почему бы потом не замахнуться и на дальнее?
Анна ЖУКОВСКАЯ, «БН»
Фото Николая ВОЛЫНЦА, «БН
Справка «БН»
В Беларуси уже открыто 74 месторождения нефти, а 60 находятся в разработке. Общий фонд скважин насчитывает почти тысячу единиц. За последние пять лет объем ежегодной продукции стабилизировался и составляет около 1,7 миллиона тонн нефти. Согласно проектным данным, строительство скважины № 53, на которой побывали корреспонденты «БН», должно завершиться в мае этого года. Сейчас за три часа здесь бурится более 15 метров горных пород. По завершению работ управление «Речицанефть» планирует добывать из этой скважины 15 т/сут, т.е. 450 тонн высококачественной нефти в месяц!
