В четверг на заседании Высшего государственного совета Союзного государства руководители Беларуси и России подписали союзные программы. Событие было запланировано и анонсировано давно. Тем не менее выход на новый уровень интеграции двух стран является определенной сенсацией в современной международной политике. Развитие Союзного государства происходит на фоне центробежных сил в других регионах мира, которые долгие десятилетия считались центрами притяжения и формирования идей глобализации. США постепенно отгораживаются от остального мира. ЕС в целом трещит по швам. Различные международные организации (формальные и неформальные), которые некогда считались надежными площадками для разрешения актуальных глобальных проблем, уже служат, скорее, площадками «посидеть-поговорить», без конкретных и реализуемых решений. Европейские институты тоже теряют свой авторитет, так как оперативно разбираться в текущих и насущных проблемах не очень-то способны. Естественно, те же еврочиновники высказывают опасения по поводу интеграции Беларуси и России. Хотя этот Союз не претендует на какое-то геополитическое господство. Все же кейс расширения и углубления сотрудничества наших стран может стать центром притяжения для других государств. И «объединительная» инициатива, которая раньше была почти монополией США и ЕС, переместится на Восток.
Словом, мир вступил в сложный период турбулентности и противоречий. Вроде бы на фоне этих вызовов должно развиваться глобальное сотрудничество. Ан нет. По глобализации можно уже спеть реквием. Более того, испытание ковидом и последующим экономическим кризисом провоцирует развал региональных связей. Даже в борьбе с коронавирусом не удалось договориться ни на планетарном уровне (кроме заявлений, конкретных действий так и не произошло), ни даже в рамках коллективного Запада. Более или менее единство он проявляет только в вопросах санкций. В остальном — полные разброд и шатания.
Возьмем тот же энергетический кризис. Вызов серьезный. Ладно, были неудачные решения в этой области на уровне Евросоюза. Ошибки у всех случаются. Но в том-то и дело, что их надо оперативно исправлять. А каких-то вменяемых решений на уровне ЕС пока не видно. Каждая страна решает проблему холода самостоятельно. Южные страны в меньшей степени зависят от газа: и климат в них потеплее, и атомная энергетика развита. На нее приходится львиная доля генерации в той же Франции, а Германия способна вполне комфортно пройти кризис за счет своей экономической и финансовой мощи. А вот те же государства Восточной Европы, страны Балтии испытывают серьезнейшие затруднения. Украина находится на грани энергетического коллапса. А за ним и экономический может последовать. И никто из «сильных демократических братьев» не спешит на помощь. Да и каких-то совместных решений возникшей проблемы не предполагается.
Атлантическое «братство» тоже не прошло испытания прагматизмом. Американцы в одних вопросах ведут торговую войну с Китаем. Но когда конъюнктура по сжиженному газу стала в Азии слишком благоприятной, переориентировали в этом направлении свои энергетические потоки, игнорируя в значительной степени европейский вектор. Впрочем, в США бизнес — это политика, а политика — бизнес.
Климатическая повестка еще более сложная, поэтому тоже не находит своих вменяемых решений. Разговоров много, на словах европейцы дружно выступают за углеродную нейтральность, но страны ЕС закупают дополнительные объемы угля. Поляки чадят своими угольными ТЭЦ, но никого это не волнует. Однако другого выхода у Варшавы нет. Экология экологией, но, говоря откровенно, газ по тысяче долларов за тысячу метров кубических должен стимулировать развитие альтернативных источников энергии. Но почему-то высокие цены на углеводороды (без всяких пошлин на карбоновый след) пока привели не к прогрессу технологий, а проблемам с отоплением и электроэнергией. Их цена приближается к пределу доступности для населения во многих европейских государствах. Словом, решения климатической проблемы, предлагаемые «развитым Западом», определенно не являются реалистичными. По крайней мере, в том виде, в котором они предлагаются. И если экономически развитые страны еще могут удержаться в седле, то малым экономикам не поздоровится. А большие попросту игнорируют их проблемы.
На этом фоне интеграция Беларуси и России выглядит редким позитивным событием на международной арене. Причем союзные программы являются продолжением уже налаженного тесного сотрудничества в рамках Союзного государства. Оно однозначно состоялось. Не без сложностей, но наши страны проходят пандемийный кризис вполне достойно. И находят оперативные совместные решения на новые вызовы, будь то вопрос энергетики, поставки углеводородов или обеспечения продовольственной безопасности союза. Да, иной раз возникают шероховатости, дискуссии (порой весьма острые), но удается найти приемлемый консенсус, взаимовыгодный для двух государств. И новый этап интеграции только усилит позиции двух государств. И экономически, и на международной арене.
Естественно, это не может не волновать политиков в Брюсселе, Берлине, Вашингтоне. Ибо Союз Беларуси и России может стать центром притяжения на Евразийском континенте. Потому что он фактически заполняет собой вакуум, который возник после самоустранения ведущих (пока) мировых держав в решении актуальных проблем. На фоне экономической дезинтеграции (давайте называть вещи своими именами) в ЕС ряд стран уже сталкиваются с социально-политическими кризисами. Часть политической элиты и электората в Польше уже сомневаются в целесообразности нахождения в единой Европе. Правда, пока сомнение в Западном векторе проходит на почве националистической независимости. Но впоследствии эти настроения могут трансформироваться и в приверженность восточному вектору. Очень неспокойно в Вильнюсе. А ведь зима еще даже не начиналась. В Киеве развивается правительственный кризис. Вашингтон все меньше умиляет украинских политиков, ибо политика дружбы с «великой заокеанской демократией» не решает никаких насущных сложностей. Поэтому не исключено, что на арену в этих странах могут выйти политики новой, более прагматичной волны. Для которых взаимодействие с соседями будет более ценным (как и для их избирателей), чем союзничество с далекими государствами с минимальным практическим эффектом. В этом разрезе событие 4 ноября приобретает весьма серьезный вес в международной политике.
