Посмотрите на свои детские фотографии первых лет жизни: вы смеетесь или плачете? Что у вас в руках, какие игрушки? Как вы одеты и кто рядом с вами? Вы никогда не обращали внимания на выражение своего лица на фотографиях: на нем ожидание, тревога, выражение счастья или вечного недовольства? Вы полагаете, что все эти вещи случайны?
Читайте также
Историческая память — сложная вещь, и одно правило здесь очевидно: ее не просто нельзя ломать, с ней надо обращаться очень осторожно. И одна из проблем здесь носит неразрешимый с точки зрения формальной логики характер: нет единой для всех памяти, у каждого человека, нации своя собственная память, и какой ей быть на официальном уровне, чаще всего решают политики. События в Украине, Польше тому прямое свидетельство. В Украине место одних, советских героев заняли другие, националистического толка. В Польше ликвидируют памятники советской эпохи. И все это происходит — не надо этого скрывать — при молчаливой или публичной поддержке большинства населения. Значит, существуют как минимум две исторические памяти? Очевидно, так вопрос и стоит, и дело не в том, чтобы доказать, что и кто правдивее (это невозможно в принципе), а в политическом выборе и последующем утверждении тех или иных мировоззренческих вех.
На чем основывалось морально–политическое единство советского народа? На многих факторах, но — в контексте нашего разговора — и на незнании многих вещей. Сегодня мы знаем все. Информационный вал нынче достиг своей критической точки, в том смысле критической, что многие не успевают совладать с обилием информации и затрудняются определиться с приоритетами в оценке прошлого. Историческая память размывается (когда осознанно, когда по объективным основаниям), и как результат — аполитичность, мировоззренческая всеядность, равнодушие. Причем проявилась замечательная особенность дня именно сегодняшнего: все готовы поведать миру свою собственную правду и мало кто считается с правдой визави. Авторы пишут для себя, о себе, экзистенциальные предчувствия выдавливают обобщающие работы и коллективное понимание правды.
Да, все это так, но ведь мы–то убеждены, что наша собственная правда «правдивее» остальных. Не потому, что мы особенные, а потому, что вся эта правда выжжена на нашей собственной шкуре огнем огненных деревень эпохи войны, безрадостного господства панства, долгих столетий без государственного (национального) существования, тяжелого, часто непосильного труда — и куда все это деть, куда это спрятать? Согласиться, что есть иная правда тех же различных захватчиков (им же нужно жизненное пространство), тех же разного рода панов (им же надо кормить собственные семьи), идеологов иных стран (им же надо оправдывать собственное существование)? А вот здесь наступает ситуация политического выбора, мировоззренческого выбора, выбора тех приоритетов, которые живут именно в тебе, в твоем народе. И когда этот выбор сделан, надо его оправдывать прежде всего делами. За этот выбор надо бороться, здесь мало простой рефлексии, мало известной максимы про то, что кто–то пописывает, а кто–то почитывает. Об этом говорил Президент на встрече с научной общественностью. Ведь посыл достаточно простой: обществоведам надо говорить вслух о том, что является предметом размышлений всего общества. Об этом можно сказать по–разному и на основе любой из мыслимых методологий: фрейдистской, постмодернистской, позитивистской, иной, но об этом надо говорить. Ведь желающих сказать за нас предостаточно. Мы помним сами себя — вот на этой основе и нужен разговор.
