Классическая музыка - это престиж страны. Интервью с Тимуром Сергееней

Наследник по прямой

В 1991 году польский пианист Мечислав Хоршовский — последний живой на тот момент ученик Теодора Лешетицкого — отмечал в Карнеги–холле 90–летие творческой деятельности. Свой первый сольный концерт он дал в 8 лет, теперь ему было 98, но его артистический гений все еще был неотразимо силен.


В 2017 году белорусский пианист Тимур Сергееня — музыкальный праправнук все того же Теодора Лешетицкого — отмечает 40–летие творческой деятельности серией концертных программ в зале «Верхний город». Свой первый сольный концерт он дал в 8 лет, в этом году ему будет 48 — пора творческой зрелости. Вот уже почти 20 лет он живет далеко от дома — сначала в Германии, потом в Бельгии. Он успешен, он объездил с концертами больше 40 стран мира, преподает в лучших консерваториях Европы, но все мысли только о доме, и с каждым днем все сильнее.

20 января в «Верхнем городе» он играл Шуберта. Играл так, что по окончании бесконечно длинной и прекрасной Сонаты соль мажор (ох уж эти знаменитые шубертовские «божественные длинноты»!) какая–то дама в зале невольно воскликнула: «И это все?!» Она хотела, чтобы это блаженство длилось вечно. Никогда в жизни я не слыхала столь дивного Шуберта — а я, поверьте, слышала многое и многих.

А на следующий день мы встретились с Тимуром Сергееней для интервью. И очень быстро наш разговор сосредоточился на том, почему он все чаще и чаще приезжает в Минск. И на том, что сильнее всего болит. На судьбах нашей уникальной фортепианной школы, которая должна бы стать гордостью страны, а вместо этого лишь как–то выживает в условиях самоокупаемости.

— Тимур, ты играешь в Минске все чаще и чаще. Почему это так?

— Мне очень горько, что я уехал. Должен был жить и работать здесь, продолжать то дело, которому посвятили себя мои учителя. Сейчас отдаю долги хотя бы этими концертами.

— Почему именно здесь, в концертном зале «Верхний город»?

— Мне очень нравится то, что делает Елена Родионова и ее компания «Минскконцерт». Я здесь нашел партнеров — очень профессиональных, любящих свое дело, дружески ко мне расположенных. И это очень важный стимул и причина, почему я так много и с таким удовольствием здесь играю.

И конечно же, слушатели. Своя публика у меня только здесь, в Минске. И я чувствую, что я ей нужен, что она испытывает огромную потребность в той музыке, которую я исполняю. Если бы не было этого душевного отклика, я бы пару раз сыграл и больше не приезжал. А мы сделали за несколько лет уже довольно много концертов, в этом сезоне затеяли целый цикл. 20 сентября — Шопен, 20 ноября — Брамс и Лист, 20 января — Шуберт, 20 марта будет Чайковский, а 20 июня — Рахманинов. Уже готов план на будущий год, но пусть это пока останется тайной.

— Ты в этом году отмечаешь 40–летие творческой деятельности...

— Да, я рано начал играть концерты... Мне повезло — родители заметили во мне тягу к музыке и отвели туда, куда нужно. С трехлетнего возраста меня курировал выдающийся профессор Григорий Ильич Шершевский, а в 12 лет взяла к себе в класс Ирина Александровна Цветаева. Это были два человека, которые в основном и создали белорусскую фортепианную школу. Через них ее корни протягиваются к таким великим именам, как Моцарт, Бетховен, Лист.

Фото  Артура  ПРУПАСА.

Занятно получилось, что я сейчас работаю в Вене в Академии имени Теодора Лешетицкого, а это мой музыкальный предок по линии Григория Ильича Шершевского. И я сижу в жюри конкурса имени Константина Игумнова, а это мой музыкальный предок по линии Ирины Александровны Цветаевой.

— У тебя в репертуаре все стили и направления? Ты любую музыку берешь и для тебя все одинаково?

— Для меня стили и направления не важны — я воспринимаю музыку вертикально, а не горизонтально.

— Вертикально — это как?

— Ты слушаешь музыку и понимаешь, что какое–то произведение находится очень высоко, а другое — чуть ниже. Меня как–то спрашивали студенты, в чем разница между авангардом и классикой. Когда ты играешь современную музыку, ты должен ее как–то повернуть, чтобы она получилась. А когда играешь — так и хочется сказать — настоящую музыку, она уже есть, и с ней ничего не надо делать. Главное — ей не мешать. Шуберт — он как гора Эверест. Весь вопрос, насколько высоко ты сможешь взобраться. Если хотя бы до половины горы — уже молодец. Но для этого нужно что–то сделать с собой, а не с музыкой.

— Этому тебя научили твои учителя?

— Да. Советская система музыкального образования была уникальна. В Советском Союзе поняли, что классический музыкант, скрипач, пианист — это профессия государственная. Это престиж страны. Вот поехал Давид Ойстрах на конкурс в Брюссель, привез премию, и все заговорили о Советском Союзе. Поскольку тогдашние власти это поняли, была поставлена задача — сделать так, чтобы советские музыканты были лучшими в мире.

И она была решена. Была создана лучшая в мире система управления музыкальной жизнью, это дало колоссальный результат, причем в мировом масштабе. Там, где взяли советскую систему на вооружение, музыкальная культура, как ракета, сразу взлетела вверх. Достаточно посмотреть на Южную Корею или Китай — какие там происходят потрясающие вещи. А все потому, что там государственная политика направлена на поддержку классической музыки.

А у нас система понемногу разрушается. И если музыкальное образование еще как–то держится, то система продвижения готового продукта в 1990–е годы полностью рухнула, а потом так и не восстановилась. В России, кстати, восстановление произошло в полном объеме. А у нас классическую музыку отправили на самоокупаемость и кивают при этом на Европу. Тогда как в Европе — мощнейшая система государственного, общественного и частного субсидирования. В основном — именно государственного.

Но что–то мне подсказывает, что и у нас уже зреет понимание того, что пианист — профессия государственная и нуждается в поддержке. Тогда наши музыканты перестанут уезжать и вернутся те, кто уже уехал. Потому что наша публика здесь.

juliaandr@gmail.com

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter