Как бы дров не наломать
Роман РУДЬ
Вчера я наказал ребенка: отобрал смартфон за невыученный урок. Потом дитя пыхтело, пытаясь выучить длинный стишок, и явно мучалось от невозможности лопать цветные пузырьки на экране телефона. По моему личному мнению, в этой ситуации я поступил как ответственный родитель, не дающий дочери превратиться в лентяйку и отстающего ученика. А по логике закона, недавно отмененного в России, я был бы уголовным преступником. Хоть и пальцем ребенка не коснулся, но совершил «иные насильственные действия по отношению к несовершеннолетнему близкому родственнику, заведомо находящемуся в зависимом положении, чем причинил ему психические страдания». Чуешь, каким тюремным холодом веет от этой формулировки? Немудрено, что она перепугала все российское родительское сообщество, которое просто взорвалось пикетами и протестами. Это что же выйдет — теперь ребенка и в угол не поставить? Фактически это был бы запрет на воспитание, которое, к сожалению, иногда предполагает и наказание.
Нелепый, абсурдный закон под давлением общественности был отменен. Но за полгода действия у него успели появиться первые жертвы — родители, у которых попросту отняли детей. Например, в Туле. Там девочка пришла в школу с синяком на лбу. На вопрос учителя она ответила, что «ударилась о стену». Однако, по словам матери, таким образом она пыталась выгородить своего маленького брата, который на самом деле ударил ее по лбу деревянным кубиком. Тем не менее ребенка у матери сразу отобрали органы опеки, а против нее самой возбудили уголовное дело по статье о побоях! В новой редакции этой статьи ей грозило бы реальное лишение свободы. Ну не глупость ли?! По такой логике за решеткой должны оказаться буквально все родители — ведь нет ребенка, который бы вырос без синяков и ссадин. Думаю, и твое детство, Людмила, не обошлось без царапин. Однако в те разумные времена учителям не приходило в голову вызывать по этому поводу милиционера, милиция не видела в каждом родителе злодея, а законодатели не были озабочены домашним насилием просто потому, что борьбой с ним успешно занимался участковый.
Ты вчитайся, как иезуитски хитро семья чуть было не превратилась в подобие понятия «преступное сообщество», или, как говорят в народе, шайка. В описательную часть статьи «Побои» была всего лишь добавлена фраза «в отношении близких лиц» и примечание, разъясняющее, что близкими лицами являются супруги, дети и родственники. Любой член семьи, способный ущипнуть, толкнуть, дать подзатыльник другому члену семьи, начал рассматриваться как потенциальный преступник. И что началось? В правоохранительные органы посыпались жалобы на насилие в семье, которые на поверку нередко оказывались психологическими манипуляциями, способом избавиться от неугодного мужа, орудием в борьбе за жилплощадь. Российский адвокат Константин Трапаидзе рассказал: «В моей практике был случай, когда вполне интеллигентный мужчина пару раз пришел домой пьяным, параллельно знакомые шепнули супруге, что у него якобы завелась любовница. И тогда по совету подруги супруга пожаловалась на побои. Никаких доказательств представлено не было, но человек получил реальный, а не условный срок — год и два месяца. Я общался и с женой, и с мужем, оба сожалеют о случившемся, но семья уже разрушена». Были и ситуации, когда полицейские, которым надоедало ходить в один и тот же дом по многочисленным вызовам, например, в семью к пьющему человеку, предлагали домашним написать заявление о побоях. И получали за эту борьбу с несуществующим насилием такое же поощрение, как и за раскрытие другого преступления.
Попытки криминализовать семью, я уверен, будут предприниматься и дальше. Радетели подобных новаций, которые активно поддерживаются разного рода «просветительскими» и благотворительными фондами, не успокоятся. Предполагаю, что их цель — развалить институт традиционного брака, который в восприятии молодежи должен постепенно превратиться в дело вредное и опасное. Со страниц прессы и многочисленных интернет–порталов нам упорно твердят, будто в семьях творится сплошное насилие над несчастными женами и детьми. Разве юная девушка, планирующая жизнь, захочет добровольно идти под венец с человеком, который вскоре обязательно превратится в тирана и деспота? Разве молодой мужчина согласится вступать в брак, если оттуда лежит самый простой путь на скамью подсудимых? В общественное сознание исподволь внедряется постулат о том, что семья больше не «священный союз любящих сердец», а некое средоточие зла, нуждающееся в осуждении и разоблачении. Причем в осуждении по уголовной статье. А вот когда этот институт будет окончательно разрушен, нам живо предложат альтернативы в виде однополых союзов, жизни в стиле чайлдфри и других модных «демократических ценностей»...
В России пока отбились от этой, не побоюсь сказать, диверсии. В Беларуси ответственность за семейное насилие — только административная. И надеюсь, никому не придет в голову переводить ее в разряд жуткого криминала. Иначе можно таких дров наломать...
rud@sb.by
Чтобы было неповадно
Людмила ГАБАСОВА
Рома, еще во вторник я бы поборолась с тобой за место на твоей трибуне. Но вот в среду посмотрела в «Пусть говорят» горькую исповедь актрисы Елены Ксенофонтовой — содрогнулась и теперь в больших сомнениях. Ей, если не знаешь, в декабре вынесен приговор по обвинению в избиении мужа. Крепкого такого мужика, бывшего десантника. Когда Елена сообщила, что им пора расстаться, он повалил ее на кровать, вывернул руки и начал душить. Пытаясь отбиться, актриса в результате и оставила у него на лице ту самую треклятую царапину. Муженек просто первым снял побои и первым побежал в полицию. Хотя и до этого о жену вытирал ноги. Она сносила, прощала во имя семьи и детей. И вот поплатилась. В общем, перед нами классическая история: тиран и психология жертвы. Наследственная причем. По признанию самой Ксенофонтовой, и отчим бил мать смертным боем, однажды так, «что не могла найти лицо на ее теле».
До боли знакомый сюжет для отдела социальных проблем. Сколько таких жертв домашнего насилия к нам ежегодно, ежемесячно обращаются! Тех, кто терпит, молчит, стыдится, находит оправдания, боится даже номер телефона участкового милиционера узнать, а когда ситуация доходит до критической точки — им уже никто даже из знакомых не верит: мол, склочница, оговаривает прекрасного человека. А стоило бы сразу, немедленно, после первого же раза (второго, к прискорбию, может и не быть) на него заявить и наказать по всей строгости закона. Да так, чтобы сам забоялся на всю оставшуюся жизнь. Потому что где раз, там и два, и вообще до бесконечности. Ведь семейное рукоприкладство еще и самовоспроизводится. Меня поразила в результатах одного социологического исследования фраза 9–летней девочки, простодушно сообщившей, что своих детей она, конечно, колотить будет: «...как меня мама, что они, лучше, что ли?»
Неужели для кого–то в XXI веке тумак, пощечина, удар по почкам в семейном споре — аргумент? Да никакие обстоятельства не оправдывают, по идее и по документам, самого близкого человека, если он вдруг распускает руки! А родителя — если он в отношении своего, выращенного с пеленок чада, применяет такие дедовские методы воспитания, как ремень и стояние коленками на гречке! Просто молчание хмурой мамы — по сути, уже наказание для ребенка, которого любят и с которым разговаривают не раз в четверть, после получения итоговых оценок. Как сказал один умный папа, крик, не говоря про побои, — уже признак собственной слабости... И вообще, кто, когда и кому дал право поднимать руку на другого? Национальные традиции воспитания, как говорят сейчас в России? Смешно. Вспомнили бы еще времена «Домостроя», потому что уже в XVII веке, несмотря на патриархальные традиции, начали появляться иски жен к мужьям за дурное обращение. Права такого нет ни у кого. Тем более в семье, которая по определению — главная наша крепость. Не понимающим этого должна светить как минимум «желтая» карточка.
А таких у нас, Роман, сам знаешь, хватает. Только звонков по поводу семейных скандалов в милицию и на различные общественные «горячие линии» поступает по несколько сотен тысяч в год. В 2016–м совершено 2.539 преступлений и 51.100 административных правонарушений в сфере семейно–бытовых отношений. В том числе речь о 109 убийствах и покушениях на убийства, а также 185 случаях нанесения тяжких телесных повреждений. Эксперты утверждают: только 30% детей не знают, что такое агрессивные методы воспитания, более четверти пострадавших в быту женщин никуда не обращаются. И если ты приветствуешь, что у нас есть лишь административная ответственность за побои без физических последствий, то я — что несколько лет назад ее рамки начали расширять. Теперь наказать штрафом или административным арестом у нас могут и за щипки, и за лишение пищи, тепла и питья — это на заметку истеричным родителям. И за внушенные чувства униженности, страха — это уж привет домашним деспотам, тут, в психологических манипуляциях, они тоже большие мастаки. Появились у нас и практика выдачи защитных предписаний, и кризисные комнаты (между прочим, количество обращений туда за год вдвое возросло). Нет уж, я стою на своем: там, где исторически существует практика избиения более слабых, где исторически принято об этом молчать, нельзя и намеком развязывать руки людям с допотопным мышлением. А они, смотри, уже приободрились в России, восприняв решение Госдумы как послабление лично себе: «Опять можно!»
Меня установки европейского воспитания: мол, деткам надо все разрешать, даже когда они катаются по полу в истерике — «купи!» — тоже смущают. Частенько встречаю таких маленьких баловней — противно смотреть. Как считаешь, это потому, что им мало щелбанов дали? Или потому, что глаза в глаза, а лучше на личном примере не объяснили элементарные правила поведения? Я ко второму склоняюсь. Но хорошее, по Сухомлинскому, воспитание — долгий путь, как и выстраивание в семье уважительных отношений. Не так давно в стране появилась другая, достаточно тернистая для мужчин без тормозов дорога — коррекционная программа для тех, кто практикует домашнее насилие. О ней немногие знают, соответственно немногие интересуются. А жаль. Лучше добровольно пытаться изменить себя, чем насильно — другого.
gabasova@sb.by
Советская Белоруссия № 24 (25159). Суббота, 4 февраля 2017
