Наша Бело–Russia!

И мне тоже понравился фильм «Любовь–морковь», просто об этом уже все написали. Или пишут вот прямо сейчас. И правильно делают, не так часто в большой прокат выходят фильмы, о которых можно сказать: это же наше кино, вложив в слово «наше» все смыслы на свете. Снято о нашем. По–нашему просто. О нашем, о женском. И наконец, сценарий наш! И картина Марка Шагала тоже наша!

Честно говоря, наши белорусские люди очень скучают без «нашего». Как–то так издревле повелось все свое ругать. Кисло вздыхать, слушая песни белорусской эстрады, недовольно отворачиваться, разглядывая изделия родных трикотажных фабрик, и, главное, не доверять нашим: мол, что они могут сделать? То ли дело заграничные они!

Правда, приходит время и наши нас приятно удивляют. То пробегут быстрее всех, то споют весело и красиво на большом и важном конкурсе, а то... кино придумают какое–нибудь необычное. Мы новости спорта послушаем, песнями насладимся и в кино сходим. Смотришь, и чуточку недовольные лица уже расплываются в гордой улыбке.

О том, что кино про любовь–морковь когда–нибудь появится на экранах, драматург Андрей Курейчик рассказал мне еще год назад и даже похвастался, что выплаченный ему гонорар уже тратит на проведение капитального ремонта в своей квартире. Я тогда даже и не думала, что Андрей такой домовитый, предположила, что это все шутки молодого парня. Как и не поверила в то, что кино такое увижу в большом кинотеатре — я ведь «по–нашему» недоверчивая. А что фильм удался, вы уже и сами знаете.

Я же непросто кино смотрела, я гордилась. Чем?

Есть в белорусском народном эпосе сказки из цикла «Андрэй — за ўсiх мудрэй».

Сказка первая про дудку–самогудку. И если поморщить лоб и постараться вспомнить фабулу, то она вроде бы такая: какая–то волшебная сила одарила Андрея дудкой и все под нее плясали. Смотрю я кино и дивлюсь, что Курейчик наделал с дивой Кристиной Орбакайте и мачо российского кино Гошей Куценко. Нет, я все понимаю об авторитете режиссера Стриженова, и если бы не он, то, может быть, и не переоделся бы Куценко в женское белье, да и Кристинка бы тоже не осмелилась. Но чья дудка играла?

Еще в этих сказках о том говорится, что все парни знали многое о трудностях жизни, а вот Андрей по свойственной ему простоте душевной в истории такие не вникал, а, знай себе, что–то предпринимал все время. То молодильные яблоки добывал, то с Кащеем сражался, и как–то все у него благополучно складывалось. Я же столько историй наслушалась о том, как трудно молодому автору — режиссеру — артисту найти свое место в этом мире, что и сама уже напугана. Ну ее, эту творческую состоятельность. А вот увидела в титрах фамилию Курейчика и обрадовалась: бывает и на нашей улице праздник, оказывается. И все зрители в зале обрадовались и стали аплодировать. И это еще один повод был для гордости.

На этот раз уже за способность наших людей радоваться успеху ближнего.

Я, кстати, как человек сентиментальный, всегда плачу в конце сказок, когда главный герой после череды приключений возвращается к себе домой и все односельчане ему цветы дарят, а он говорит: «Роднее вас никого у меня нету! И ни на какие хоромы царские я родную сторонушку не променяю!» Все хороводы водят, а я, ой, плачу! А зрители в зале увидели на экране картину Шагала и давай аплодировать нашему художнику, и я снова в слезы.

И еще один повод гордиться: я же думала, что вся современная литература и кино уже только об одиночестве, потому что такая ныне тенденция в мире — все большее количество молодых людей выбирают свободу от семейных обязательств, а тут, оказывается, все не так плохо. И есть шанс у института брака просуществовать еще некоторое время на нашей планете, раз такие глубокие и трепетные отношения могут связывать гетеросексуальную пару. Ибо в современном кино, да и в мире, все сейчас с ног на голову — мальчики–девочки, все условно. А у нас в основном еще по старинке. И мне, как человеку традиционных взглядов, приятно.

Моя коллега Вика Попова, с которой мы на премьеру ходили, так и сказала: «Оказывается, Андрей такой семьянин!» И проговорилась о семейной жизни Курейчика. О чем я решила не писать, потому что...

...Все у нас у всех примерно похоже, особенно «Любовь–Морковь» и трудности с ремонтом.

А потому и близко нам «НАШЕ».