Агрессивный макияж, салат «Оливье» на свадебном столе, прически «под ноль», громыхающая группа «Руки вверх!» из динамиков, русский мат, который не задушишь — не убьешь, он сверкает в литовской речи, как золотые зубы на солнце. У литовского спектакля ОКТ/Вильнюсского городского театра «Свадьба» Оскараса Коршуноваса, показанного на фестивале «ТЕАРТ», — все приметы сатирического высказывания. Похожее настроение мы видели, например, в спектакле «Иванов» Театра наций. Там чеховские герои веселились на дне рождения одной из героинь под радио «Дача». Такой была показана свадьба в фильме Дарьи Жук «Хрусталь». Подобную интонацию можно встретить в спектаклях Алвиса Херманиса. Каждый актуальный художник норовит пнуть нас в нашу обывательскую сущность. Мол, ай–ай–ай, вот так венец природы! Вершина мироздания. А порой так хочется довольствоваться и радоваться малому: накрытому столу, лампе под абажуром, варенью из крыжовника. Хватит нас заводить. А то мы сами кого хочешь заведем. «Человек и закон» смотрели вчера? Про одного режиссера сюжет был...
Но оставим высокомерный менторский тон, больше подходящий для работников ЗАГСа, и пристально вглядимся в лукавые глаза режиссера, которые поглядывают на нас.
На «Свадьбу», которую, как и полагается, гуляли два дня (спектакль показали на «ТЕАРТе» дважды), пришли все — и это радует. Ну или почти все. Примостились кое–как, где лучшие люди нашего профсоюза — Роман Подоляко, в последний момент все же пересевший в партер, Александр Молчанов, Анастасия Боброва. Примостились и приготовились внимать. Потому что Коршуновас — это всегда хорошая отточенная форма при актуальном содержании. Это наверняка едкий северный юмор, а что его характеризует? Правильно — это юмор без улыбки. С каменным лицом. Плюс — актуальный контекст. Всегда, что бы ни ставил Коршуновас сегодня — Хармса ли, Шекспира, Булгакова, — это прежде всего не парад актерских суверенитетов и не монтаж аттракционов, а мучительное рассуждение о месте маленькой литовской нации в европейской истории и современном политическом контексте. В «Свадьбе» достается и нам, но так — любя, по–соседски, мол, весь «Акрополис» скупили.
В основе «Свадьбы» как бы пьеса Бертольда Брехта «Мещанская свадьба», написанная сто лет назад в 1918 году, но основательно переписанная. Тут поминают всуе многие известные бренды общества потребления, например, «Икею», ругают Швецию и ностальгируют по Советскому Союзу. Коршуновас высмеивает обывательские ритуалы, утратившие сегодня свой смысл, но в этом смехе нет издевки, Оскарас не отделяет себя от своих героев и этого праздничного стола.
«Свадьба» — легкий и лаконичный спектакль о нравах, мещанстве, наших современниках и литовских реалиях. Перед нами литовская глубинка — тихая и поэтическая. Гость жениха, работающий в Швеции, вполне чувствует себя в ней «хозяином жизни», чтобы хамить, лапать невесту и давать отцу жениха советы, как ему жить. Разве не встречаем мы сегодня таких рвачей, которые считают вслед за Фридрихом Энгельсом, что жизнь — просто форма существования белковых тел? А если перенести действие в какой–нибудь белорусский районный центр или даже город–миллионник, что изменится? Радости и печали у нас почти общие. Но также и мы не можем не замечать, что дух Вильнюса сегодня постепенно улетучивается, в городе на месте артистического кафе открывается бездушный американский общепит... И уже к нам едут литовцы за самим «вкусом жизни», как называют этот продукт в спектакле — «настоящей белорусской сметаной».
Актеры в «Свадьбе» удивительно держат найденные характеры от начала до конца. Тень Жоры Крыжовникова, создателя фильма «Горько!», незримо витает над последним получасом действия. Есть тут и финальный монолог в стиле знаменитой истерики из картины «Изображая жертву». «Бойтесь гнева терпеливого человека», — вполне можно было бы писать на программке этой горькой человеческой комедии.
Добрый зритель в 9-м ряду.
